И маньчжуры теперь поняли, в чём дело сейчас. И что за вопрос решается на этом, неизвестном им и малопонятном, военном сходе казаков, да ещё за столом с выпивкой. И при всём своём богатом вооружении. Диво дивное! Но им, в отличие от русских, не смешно было. Ведь это дерзость неслыханная, беспокоить Цы Си и, тем самым, очень гневить императрицу. А она у них на уровне божества находится, и никак не ниже.
Но, тем не менее, все письменные принадлежности были доставлены и, белее самого чистого снега, высококачественная бумага.
Нашёлся среди казаков и лихой писарчук Ермолкин, который с чувством собственного достоинства взялся за дело. Это тебе не сабелькой махать, тут головой работать надо.
- Думай Федя! Да слушайся атамана, в точности всё исполняй!
Так вразумляли его казаки перед началом исторической работы. Документ на века пишешь, иначе не скажешь! И вот что стало вырисовываться на бумаге, когда казакам уже не до смеха стало. В эту пору им легче было бы сабелькой целый день помахать, чем писать это послание императрице, столько с них солёного пота сошло.
"Ваше сиятельство, солнцеподобная Цы Си!
Владычица всей Поднебесной, и многих других стран.
Мы, Амурские казаки, нарушили покой вашей древней страны и вторглись в ваши владения. Но ни в коей мере не считаем себя захватчиками. Это сделано нами в ответ на бесправные и злобные действия ваших солдат. И необъявленную войну против казачества и всей Российской Империи. А так же неоправданным, повальным истреблением вашими солдатами русских людей на всей территории вашего государства, а так же нашего государства. Наши древние волхвы не зря говорили:
- Не та мудрая птица, что красиво в небе порхает, а та, что в земле золотые зёрна выискивает и в казну их кладёт.
Вы же, солнцеподобная Цы Си, не хочу Вас обидеть, эти золотые зёрна необдуманно теряете.
Так как добрые и соседские отношения между нашими Великими правителями и странами и есть те самые золотые зёрна. Поэтому я, Чингиз Хан Бодров Лука, теперь так уважительно меня величают Ваши подопечные за излишнею мою жестокость в бою к вашим солдатам. Я, избранный казаками походный атаман, с сотней своих казаков всего за одну ночь, вырезал гарнизон вашего города. И всё это в ответ на развязанную вами войну. Обязуюсь так и впредь поступать, пока отношения между нашими странами не наладятся. И не войдут в правильное и добропорядочное русло. Любая жестокость порождает только жестокость.
А пока уничтожил в городе всю артиллерию, разгромил штаб и пленил полковника Люй Фэна.
И только благодаря мудрости этого человека, его личному мужеству и великому самопожертвованию во имя своего народа и его личной просьбе ко мне, как к действующему Походному атаману (просил он о стариках, женщинах и детях!), я оставил в живых его и мирных жителей города, потому что счёл неразумным их губить. Даже во время военных действий.
И заверяю Вас, Солнцеподобная Цы Си, что сделал это только из уважения к Вашей Светлейшей особе. Но, как законноизбранный атаман, я обязал их выплатить моим казакам приемлемую для них контрибуцию, о чём вас и уведомляю! Будем так и впредь поступать, Сиятельная императрица Цы Си, с вашими захваченными городами, до самого Пекина. Я уверен, что и там мы возьмём законную полагающуюся нам контрибуцию. И только потом, в Пекине, подпишем с вами мирный договор, чтобы впредь никогда не нарушать его.
И ещё я уверен, что таким Великим Империям, какими являются Россия и Маньчжурия, надо всегда жить в мире и дружбе и приумножать наши богатства, и культуру.
Хочу пожелать вам, Светлейшая Цы Си, от имени всего Амурского казачества крепкого здоровья, и долгих лет царствования, а так же укрепления добрососедских отношений, дружбы между нашими великими народами.
Чингиз Хан Бодров Лука.
Избранный Походный Казачий атаман.
Апрель 1880 г."
Белозубо улыбается Лука из-под своих пышных усов.
- Я написал так, от имени всего Амурского казачества, потому что уже вряд ли, во второй раз, представится нам такая возможность написать историческое письмо самой маньчжурской Императрице Цы Си. Правильно ли я поступил станичники?
- Любо атаман! Любо!
И маньчжуры оживились и что-то оживлённо заговорили Люй Фэну.
Одобряют они это письмо и они против всякой войны, - перевёл тот Бодрову.
- Вот за это и выпить не грех! - оживились казаки.
Маньчжуры тоже от выпитого ранее вина заметно активизировались. И у них появилось желание выпить с казаками за написанный сейчас святой исторический документ. И хотя он написан не в их восточном стиле, и не столь витиеват, как их грамоты. То есть, полностью не отображает всех высоких званий титулованной Императрицы Цы Си, и не питает к ней их бескрайнего уважения.
Но в целом, написан правильно, надо войну прекращать, с этим аргументом они согласны полностью. Люй Фэн не знал, как благодарить атамана за оказанную ему бесценную услугу. Но как отнесётся сама императрица, к этому письму казаков, это тоже большой вопрос. И всё же надо ему самому завтра ехать в Пекин, другого выхода у него не было. Ведь он - военный человек, и свой воинский долг обязан выполнить до конца. Пусть это и будет стоить ему жизни.
- Я в долгу перед тобой Лука! В любом случае, атаман, я обязан тебе жизнью.
И тут вся семья Люй Фэна, от мала до велика, падают на колени перед ним и кланяются ему. И уже, со слезами умиления на глазах, благодарят его за спасение своего хозяина. От такого невиданного зрелища все растрогались, и русские и маньчжуры, которые тоже плачут. Сейчас всё перемешалось так, что всё происходящее больше походило на живой слоёный пирог. Который, ко всему ещё, был и разноголосый. Но это никого не смущало, мыслили они, уже одинаково.
Уже прошло два часа, отведенные атаманом на застолье, прошло и ещё два часа. Уже дважды сменились часовые у сторожевых орудий, но пиршество только разгоралось. Часовые теперь далеко не отходили от своих пушек, маньчжуры всё приносили им на место, пили и ели там же. Понял атаман, что надо срочно уводить своё пьяное войско подальше от этого города.
На команду построиться казаки слабо реагировали. Не хотелось им расставаться с гостеприимными гостями и таким богатым столом. Это было выше их понимания долга.
Тогда атаман дал команду пушкарями, те раз за разом дважды выстрелили в воздух. И только тогда казаки начали приходить в себя и нехотя строиться.
Коноводы подвели лошадей. И на команду "По коням!" началось восползание на лошадей, иначе всё это и не назовёшь. А Федоркин сразу же скатился с крупа лошади чуть не под её копыта.
Его новый друг, маньчжур Венька, живо бросился ему помогать и подхватил его обмякшее тело. Но казак был настолько тяжёл от принятого в душу спиртного, что маньчжуру было не под силу помочь подняться ему.
Смеются все казаки над Федоркиным, хотя и тех немало штормит в седле. И сами они кое-как держаться на конях.
- Сколько тебе плетей надо? - спрашивает казака походный атаман.
Хоть и тяжело казаку, но против казачьего закона идти он не может.
- Трёх плетей хватит, атаман! - чуть не плачет огорчённый таким оборотом дела Федоркин.
И только хотел атаман огреть виновника плетью, как маньчжур Венька упал на колени и взмолился.
- Капитана! Пожалуйста, не бейте моего друга Алексея! Лучше меня бейте, мне так легче будет, ведь я уже привыкший к побоям.
Люй Фэн переводил Бодрову, но и по его лицу видно было, что и он не хочет этой экзекуции.
Ну что тут делать, раз такое единение душ.
- Прощаю! - говорит атаман. До следующего раза прощаю!
- Любо! - кричат казаки.
- Любо! - неожиданно, вторят им маньчжуры.
Видно, что им очень нравится это звучное слово, а его доброе значение они уже давно душей своей поняли.
Весело тащат казаки и Венька Федоркина на повозку в обоз. И под голову Федоркина Венька заботливо подкладывает его лохматую папаху.
- Совсем больной Лёшка! Совсем помирай не надо казак!
И слёзы катятся по его лицу градом, и сам он уже еле держится на ногах. Тут и Люй Фэн оживился, подогнал крытые повозки для казаков.
- Так лучше будет, атаман, а то казаки увечья получат, они ещё не раз будут с коней падать, пока до Амура доберутся. А так им и отоспаться можно будет, дорога-то, большая.
Извозчиков я вам назначаю своих, они и с обозом будут. А часовые будут ваши. Как до Амура доберётесь, моих с повозками отпустишь домой.
Трофеев на десяти повозках уложено, это вам и вашим семьям подарки от нас, жителей города.
Для нашего и вашего начальства это все ваши трофеи, так лучше звучать будет. Давай, друг, в дорогу собирайся. А чтобы тебе скучно не было, красавицы будут развлекать тебя.
- А вот этого, дорогой Люй Фэн, делать не надо, я как-нибудь и без красавиц доберусь до границы. А то вроде бы…
Слов не находилось и атаман махнул как то обречённо рукой:
- Да не приучен я к этому, я вольный казак, а не гулеван какой-то.
И скоро обоз из множества возов и повозок, выдвинулся в сторону границы. Сопровождали его верховые охранники и коноводы с лошадями.
Казаки ехали в крытых повозках с комфортом. Создавалось такое впечатление, что для них война уже закончилась. И тут они, как и за столом, были обложены шёлковыми цветастыми подушками. Смущаясь, молодые девушки махали им платочками. Видно было, что их за душу задела молодецкая казачья удаль парней. И при всём этом, необычная простота и их человечность.
- Запевай! - скомандовал казакам бравый атаман.