- Не торопитесь поздравлять, уважаемый шеф, не торопитесь, Вперед батька в пекло прыгать не стоит… Прежде всего - что такое интеллигенция?
Кудрин расхохотался.
- Профессорская метафизика?! Что есть веревка-вервие?
- Нет, не метафизика. Пустил проклятый памяти Пьер Боборыкин дурацкое словцо, и на радостях стали его лепить направо и налево, не задумываясь о логике. У нас царствует убеждение, по если человек обучился сморкаться в носовой платок и состоит в союзе совторгслужащих, то он чистый интеллигент. Абсолютнейший и вреднейший вздор!… Полная путаница понятий… Да вот вам пример. На днях пришлось читать в "Известиях" статью Заславского об одном судебном процессе. Ведь, кажется, квалифицированный журналист. А пишет что: "Обвиняемый - интеллигент по происхождению, сын зубного врача". А? Каково! Если индивидуум имел счастье вырасти по соседству с ведром, куда его папаша бросал вырванные зубы, - он интеллигент… А начальник нашего конструкторского отдела Бурков, умница, талант, автор научных трудов не интеллигент? Почему? Потому, что происходит от обыкновенного слесаря?
- Бросьте, Александр Александрович! Вы запарились, - сквозь смех сказал Кудрин.
- Нет, не запарился! И не брошу! Если бы на скамье подсудимых сидел Бурков, тот же Заславский написал бы: "подсудимый по происхождению рабочий". А Бурков в десять тысяч раз больше интеллигент, чем неведомый отпрыск зубного врача.
- Не пойму, что вы стремитесь доказать?
- Погодите, - Половцев замолчал и вдруг выругался: - Черт подери, раздразнили вы меня, придется опять закурить.
Он зажег спичку, затянулся и продолжал:
- Знаете, Федор Артемьевич, сколько у нас сейчас подлинной интеллигенции в высоком смысле этого слова? Ничтожная горстка. Кто интеллигент? Тот, кто несет в жизнь или сам создает интеллектуальные ценности, движет вперед культуру. Человек науки, инженер, врач, художник, педагог. А мы стали называть интеллигентом любого Акакия Акакиевича, который сидит на входящих и исходящих и вечерами ходит в кино смотреть "Атлантиду" и "Тайны Нью-Йорка". Огромная группа, выполняющая подсобные функции, выполняющая волю высшего интеллекта, еще не имеет права на звание интеллигенции.
- Договорились!- сказал Кудрин. - Весьма допотопно получается… Спартиаты и илоты.
- А я слов не боюсь, - огрызнулся Половцев.- Если бы проводимое мной разделение лишало эту группу какой-либо части гражданских прав - это было бы допотопно. Но я лишаю ее только незаконно присвоенного звания, Вы же лишаете некоторые группы населения не только права именоваться гражданами, но и многих существенных материальных и прочих прав и не считаете это допотопным. Так вот, я хочу сказать, что вышеназванная категория промежуточных индивидуумов и является подлинным источником контингентов мещанства.
- Ха-ха-ха! - расхохотался Кудрин. - Изрек - и доволен… Ну, а скажите, мудрец, вот я, Федор Кудрин, сорока двух лет от роду, сын железнодорожного машиниста, член партии, - кто я, по-вашему? Пролетарий? Интеллигент? Мещанин?
- Повторяю, происхождение не играет роли. Но прежде всего каждый член партии - интеллигент, поскольку вся его деятельность направлена на разрешение общественно-философских проблем и практическое применение их в государственной и общественной жизни… А помимо партийной принадлежности, у вас есть какая-нибудь специальность?
- Механик-монтер.
- А еще?
- Художник, - совершенно неожиданно для себя ответил Кудрин.
- Значит, прямой, явный и окончательный интеллигент.
- Это что же: плохо или хорошо? - спросил Кудрин с деланной усмешкой, досадуя на себя за внезапно вырвавшееся слово.
- По-моему, хорошо… Не знаю, как по-вашему. Вы. же вбили себе в голову и продолжаете вбивать народу, что все беды идут от интеллигенции, не уясняя себе, да что же представляет собой этот страшный жупел.
- Ну, это вы, Александр Александрович, попросту клеветнически врете. Нашей интеллигенцией, которая идет с нами, мы дорожим, и вы на себе это видите.
Половцев не ответил. Под полом вагона мерно постукивали колеса, В щели шторки замелькал свет, лязгнули стыки, и поезд остановился.
- Бологое, - сказал Кудрин.
Половцев, встал и надел пиджак, наспех зашнуровал ботинки.
- Пойду рюмку водки хвачу… Растравил душу! Он вышел. Кудрин заложил руки за голову и закрыл глаза. От спора с Половцевым ему стало нехорошо. Профессор выезжал на парадоксах, как жокей на цирковом коне. Было много словесного блеска, акробатики мысли, но в конце концов за этим была пустота и цинизм опустошенного человека. Поезд снова тронулся. Половцев вошел, разделся и спросил:
- Ну как, Федор Артемьевич, не надоело вам? У меня охота продолжать дискуссию.
- Валяйте, - лениво отозвался Кудрин.
- Вернемся к нашим барашкам. В начале нашего разговора вы изволили сказать, что ничего не обещали мещанам, кроме полного истребления этой человеческой разновидности. Но беда в том, что, отменив все сословия, вы отменили и мещанина. И он стал неуловим для бдительного государственного ока.
- Вы что же думаете, что мещанин определяется по паспорту?
- Не так наивен! Это фигурально. Дело вот в чем. Мещанин наиболее приспособляющееся животное из всех известных зоологии видов, А кроме того, он страдает ницшеанским самовозвеличением. Каждый мещанин думает, что он - единственный, а земля его достояние. Мещанин с невероятной ловкостью окрашивается под эпохиальное понятие о верхушке человечества. В наши дни он утверждает себя, как чистокровного пролетария. Если вы ему скажете, что он не пролетарий, - он, сукин сын, обидится. Как же так: и выкрашен с ног до головы кармином, и в глазах нечто этакое энтузиазное, и словарь у меня самый современный, а вы не признаете!… Я жаловаться буду, я управу найду! За что боролись?… Мещанство - изумительный случай не только оборонительной, но и наступательной мимикрии. Опубликованную вами хартию прав пролетариата мещанин немедленно полностью отнес к себе, вырвав из нее те параграфы, в которых есть неприятные слова об обязанностях. И он требует немедленного осуществления этих прав. Обиженная обывательщина прет на вас, как грязь из керченской сопки.
- Не запугаете, - ответил Кудрин, - заставим грязь влезть обратно.
- Как? - спросил Половцев с нескрываемой иронией.
- Вот! - Кудрин опустил вниз руку с сжатым кулаком.
Половцев протяжно засвистел:
- Фьююю!… Отжило век и не годится. Так можно было давить генералов, а мещанство между пальцами вылезет. Оно не физический враг.
- Может быть, вы нашли способ борьбы? - уже враждебно спросил Кудрин.
- Где нам, обломкам капитализма, чай пить, - с горечью ответил Половцев. - Но одно, пожалуй, скажу. Мещанина нужно грохать по лбу переворотом в культуре. Ему, сукиному сыну, нужно показать такую новую, совершенную культуру, созданную революцией, чтобы он ослеп от ее света и понял свою пошлость и ничтожество. Почувствовал бы себя не властелином вселенной, а первобытной обезьяной, существом низшей породы. А что сделано в этой области?. Что?… Возьмем любую отрасль культуры… ну, хоть бы литературу. Что изменилось в ней наряду с коренным изменением социальных отношений, с полным переворотом, совершенным в Октябре? Да ничего!… Переменились названия героя, и остались те же схемы. Место добродетельного городового занял добродетельный милиционер. Место министра, отдающего силы на благо веры, царя и отечества, - добродетельный ответственный работник, жертвующий собой для блага пролетариата. От замены одних кукол другими ничто не меняется. И не так создается новое искусство класса-победителя. Сколько ни выворачивай перчатку, она остается перчаткой.
- Что же вы рекомендуете?
- Я? - ответил Половцев. - Я не учитель жизни и не политик, как вы правильно заметили. Но если вы не обратите максимум внимания на фронт культуры, если вы не вытряхнете из древнего Адама всю дрянь, которой он был набит в течение веков, не вдохнете ему в душу новый огонь исканий и дерзаний, - придет время, когда вас может задушить плесень. Нужно создавать совершенно новую интеллигенцию, плоть от плоти самого здорового, что у вас есть. - рабочего класса. Нужно не считать интеллигенцию чудищем облым, а приучить народ уважать ее.
- Открыли Америку, - сказал Кудрин, - Мы не ставим себе эту задачу, но нужны десятилетия…
- Не спорю… Но пусть на это дело будет брошена вся интеллектуальная верхушка партии, ее лучшие люди.
А то у меня создалось впечатление, что, когда человек оказался негоден на работе в промышленности, в сельском хозяйстве, в армии и его некуда девать, его сплавляют за неспособностью на культурный фронт. И он сидит сам по уши в болоте и других тянет. Почему делом культуры может руководить полуграмотный человек? Возьмите наш клуб. Через него проходят пять тысяч человек,. в основном молодняк, будущие ваши кадры, которые должны сменить нас, капиталистических подонков. А. наш завклубом бумажки грамотной составить не может, а когда выступает с трибуны - слушать невозможно эту галиматью. В клубе грязно, зимой холодище, летом мухи и пыль, Неуютно, казенно, заплевано. В этом есть недопустимое презрение к той самой массе, для роста которой и создан клуб. Не мудрено, что наиболее развитых рабочих в клубе днем с огнем не найдешь потому, что они его переросли. Менее развитые направляются в пивнуху - там теплее и веселее. А клуб заполняет ухарская шпана, будущие и настоящие хулиганы, И торжествует мещанин, ибо танцульки в "два прихлопа - три притопа" убеждают его в том, что торжествует его "культура",процветающая под аккомпанемент балалаек… Нет, дорогой шеф!. До победы далеко. Нужен Октябрь. культуры… Вот!
Половцев замолчал. Молчал и Кудрин. Наконец технический директор спросил:
- Что ж молчите? Презираете?
Кудрин наклонился с койки.