- Если все, что ты говоришь, правда, то никаких проблем я не вижу. Максимум за неделю сделают тебе документы, и покатишь спокойно в свою родную Беларусь. Сегодня же я сведу тебя с одним парнем из посольства, тоже афганец. Классный мужик. А я тебе верю - каждому твоему слову. Да, жить будешь у меня. Точнее, рядом со мной. Теща недавно умерла и завещала квартиру внучке. Правда, пока жить отдельно ей рановато, а вот тебе квартирка в центре города пригодится. За один день такие дела не делаются. И помни, часто все решает первое впечатление: если тебе поверят, то необходимые формальности пройдут довольно быстро. А вот если усомнятся, то проверять будут долго. Может, заглянут и в картотеку ЦРУ. Как, ты готов сегодня к неофициальной встрече?
Я немного замялся. Он понял мою нерешительность и сказал, что сегодня отдых - ведь еще утром ты был на той стороне. Главное - выспаться и быть к завтрашнему дню как огурчик. Володя критически оглядел мой наряд и сказал, что прикид пока менять не надо. Он тоже работает на достоверность. "По тебе видно, что ты к нему привык, а не переоделся перед появлением у нас, чтобы вешать лохам лапшу на уши. - И неожиданно захохотал: - "Руль для ишака!" Нет, не могу я с этим березовым белорусом".
Включив холодильник и разместив там купленные на базаре продукты, - тот же самбус и манты, - Володя обнял меня и ушел домой - в соседний подъезд. Впервые за много лет я оказался совершенно один в благоустроенной, со всеми удобствами квартире. Я дергал ручку унитаза и слушал журчанье воды, открывал кран в ванной комнате и снова закрывал. Текла то горячая, то холодная вода. Обычные блага цивилизации казались мне чудом. Наполнив ванну, я так разнежился в ней, что уснул. Проснувшись, осторожно перебрался на тахту и отключился от реальности еще часов на десять. Поспал бы дольше, если бы не телефонный звонок. Володя приглашал завтракать.
Можно сказать, что это был деловой завтрак. Жена ушла на работу - она у него врач. Работает в том же госпитале, где когда-то начинала медсестрой. Образование получила в России. Дочка - в школе, заканчивает девятый класс. Володя постоянно звонил по своему мобильному телефону. Я тоже подержал в руках этот маленький изящный прибор. Надо же, всего за двадцать лет громоздкие приборы превратились в карманные безделушки. А кроме этого в комнате дочки я увидел портативный компьютер - ноутбук. Из Интернета можно было скачать любой фильм, записать его на диск. На небольшом таком диске спокойно умещалось три фильма. Я еще не знал, что компьютер скоро тоже сыграет свою роль в моей жизни. При мне Володя связался с майором и подтвердил, что мы будем у него в точно назначенное время.
- Иногда, - заметил Володя, - самые сложные дела решаются очень просто. Если, как говорится, они попадают в ритм осуществления. Мне кажется, что ты попал в этот ритм.
Возможно, это именно так, как говорил Володя. Первый толчок этого ритма я ощутил, когда оказался возле магазина запчастей. Видно, Аллах самолично передал меня в руки Володи. Чтобы больше со мной не возиться - слишком много хлопот я ему доставил.
В кабинете майора Игнатова мы начали с черного чая, большим любителем которого он был. Выпив пиалушку, Володя оставил нас. Я снова рассказывал свою историю, ощущая на себе пронзительный взгляд профессионального разведчика. Но этот взгляд меня не смущал - скрывать мне было нечего. Я не повторял постоянно, как вчера у Володи, что все это правда. Я знал, что мне нечего скрывать, а они сами разберутся - все-таки профессионалы.
Потом написал заявление, заполнил анкету, где указал место призыва. Также упомянул командиров роты, взвода - и тут не отпускает меня мой старший сержант Гусев. Назвать точно место, где попал в плен, не смог. Легко ответил, где проживал все это время. В графе "семейное положение" написал непривычное для меня слово "вдовец". "Сотрудничал ли с иностранными разведками? Привлекался ли к участию в военных операциях против ограниченного контингента советских войск?" Прочитав эти вопросы, я возмущенно поднял голову на майора.
- Это не я придумал. Стандартная анкета. Думать не надо. Да - нет.
Потом меня сфотографировали, фотографию перенесли на компьютер.
Майор пояснил, как они удостоверятся, что я - это я.
- Мы пошлем запрос в военкомат по месту призыва. Там должно храниться твое личное дело. Они пришлют нам его по факсу. А главное - пришлют и твою фотографию.
- Но я ведь очень изменился! - не выдержал я.
- А вот для этого мы тебя сфотографировали. Компьютер сравнит твои фотографии и скажет нам, что они принадлежат одному и тому же человеку - Глебу Березовику. Если, конечно, ты не засланный казачок и только выдаешь себя за Глеба Березовика. Но должен сказать сразу: я не компьютер и мне не нужно ничего сравнивать. По глазам вижу, что ты говоришь чистую правду. Да и все жесты, которые непроизвольно совершал, говорят о том же.
После того как заполнил все бумаги, майор Игнатов отвел меня к послу. Он тоже внимательно окинул меня взглядом и решительно протянул руку:
- С возвращением! Как говорится, лучше поздно, чем никогда. - И, повернувшись к майору, распорядился: - Сфотографировать для истории, побрить и переодеть. А там будет видно. Обеспечить жильем, питанием, выдать денежное пособие в размере… в размере… там уточнишь у бухгалтера, сколько можем потратить на нашего возвращенца. По максимальной. Запрос послать сегодня же. Кстати! С вами хотела бы побеседовать известная московская журналистка Людмила Синицына. До событий она жила в Таджикистане, объехала весь мир, а вот в Афганистане бывать не довелось. Вы не против?
- Ну не съест же она меня.
Посол рассмеялся.
- Может, и не съест, но уж выпотрошит - это точно. К тому же она очень интересная женщина. Будьте бдительны - чтобы потом не возникло проблем. А то до Беларуси своей не доберетесь.
На прощанье посол еще раз пожал мне руку. Чувствовалась в нем армейская косточка - и по разговору, и по штатскому костюму, сидевшему на нем, как мундир.
Потом в кабинет майора набились сотрудники: всем хотелось посмотреть на человека, вернувшегося с войны спустя 18 лет. Я был смущен таким вниманием к моей особе и был просто благодарен журналистке, которая вытащила меня из этой прокуренной комнаты.
17
Рядом с ней я вдруг почувствовал себя в своем, как говорил Володя, "прикиде" вахлак вахлаком. Впервые ощутил прелесть уже не молодой, но очень обаятельной, стройной и душевной женщины. Раньше с такими женщинами встречаться не приходилось. Она предложила мне просто прогуляться по ее все еще любимому городу, где она была так счастлива когда-то. Она ни о чем не спрашивала, только периодически задерживала на мне взгляд. Мы подошли к дому, где до войны у них была большая трехкомнатная квартира, которую вынудили отдать за две тысячи долларов. "За эти деньги в Москве можно купить половину квадратного метра - только чтобы стоять рядом друг с другом. С тех пор так и стоим. Вот уже лет двадцать то снимаем, то ютимся у друзей". Заработать на жилье практически невозможно. А она в основном живет в дороге. Вот недавно прилетела из Америки, проехала на автобусе от океана до океана и увидела Америку, которую нам не показывают - страну бедных и жестко выдрессированных людей.
Мы присели в тенистом парке на скамеечку, с которой виднелись горы, окружавшие город. Не знаю почему, - может, от сочетания привычного афганского горного пейзажа с непривычным обаянием незнакомки, - но я вдруг заговорил с ней так, как никогда не говорил ни с кем - ни до, ни после этого. Прорвалась какая-то невидимая плотина. Я говорил быстро, взволнованно. Слова находились сами - яркие, убедительные. Она слушала меня три часа. За все это время я не уловил и тени скуки, притворной вежливости - меня слушали так, как иссохшая земля впитывает долгожданную влагу.
Когда я наконец замолчал, она осторожно приложила к глазам уже совсем промокший платочек. Хорошо, что она не пользовалась тушью, а то все лицо было бы в грязных потеках. Немного помолчала, ожидая, что еще что-то добавлю. Но я выплеснулся весь. Тогда она сказала, что я должен обязательно написать обо всем, что пришлось пережить. "Судя по рассказу - у вас это должно получиться".
Написать? Мне это пока не приходило в голову. Я ведь жил не для того, чтобы писать об этом. Но, кто знает, может, когда пережитое немного остынет и не будет так обжигать душу, все-таки попробую и написать. Но хорошо ей говорить об этом - ведь она профессионал. А кто я? Недоучившийся студент. Бедный афганский крестьянин. Наркокурьер.
Людмила записала мои координаты - белорусские. Дала свой московский адрес, телефон. И пообещала прочитать все, что я напишу. Расстался я с ней окрыленный. В конце концов, а почему бы и не написать? Не боги горшки обжигают. В таком приподнятом настроении я появился в магазине у Володи. Как раз к обеду.
Обедать решили в ресторане - я достал 100 долларов.
- Черт с ним, с эти бизнесом! Такое событие надо отметить.