Шмелев посмотрел на часы и поднял ракетницу.
- Действуй, - сказал Рясной.
Красный след поднялся над соснами, бледно прочертил облака. Лес огласился криками "ура", треском автоматов. Солдаты вскочили и побежали в атаку. Всюду среди сосен мелькали серые фигуры.
Деревья расступились, и за ними открылась безбрежная водная гладь. Полковник Рясной остановился на опушке, наблюдая за тем, как бегут солдаты. Между берегом и лесом было неширокое чистое пространство. Но вот солдаты добежали до берега, прокалывая воображаемыми штыками воображаемые врагов. Скоро вся цепь вышла к берегу - дальше бежать было некуда.
Выбирая места посуше, солдаты ложились на траву, садились на камни, спускались и жадно припадали к воде. Дождь кончился. Солнце краем глянуло из-за туч, висевших над горизонтом, вода в озере сделалась темной, почти свинцовой. Стрельба прекратилась, и над берегом встала тишина.
- В центре хороший взвод, - сказал Рясной. - Кто командир?
- Лейтенант Войновский, - ответил Шмелев.
- Дельный офицер. Что он получил сегодня?
- Он из последнего пополнения. Еще не участвовал.
- А-а, - протянул Рясной. - Вспоминаю. Ты еще рыбу мне тогда за них прислал. Хорошие были судаки.
- Я людей на рыбу не меняю, товарищ полковник.
- Ладно, ладно. Объяви ему благодарность.
- Слушаюсь, - ответил Шмелев.
Вдоль берега были густо раскиданы валуны. Они вырастали прямо из земли, выставив покатые шершавые бока. Между двумя валунами был вырыт окоп полного профиля.
Войновский присел у валуна, очищая грязь, налипшую на сапоги. Он был возбужден и счастлив: взвод первым достиг берега, сбросил "врага" в озеро, и Войновский знал, что это очень важно.
- Сапоги-то слабоваты у вас, товарищ лейтенант. Тряпочку вот возьмите. - Перед Войновским с тряпкой в руке стоял Шестаков.
- Спасибо, Шестаков. - Войновский виновато улыбнулся. - Перед отъездом из училища не успели новые получить. Все выдали, ремни вот... а сапоги не успели.
- На войну спешили. Не куда-нибудь.
По ту сторону окопа неярко задымил костер, и солдаты со всех сторон тянулись на огонек. Шестаков прыгнул через окоп, присел у огня, доставая из-за пазухи сухие щепки.
- Дрова на кухне колол? - спросил Маслюк, высокий плечистый сержант со следами оспы на лице.
- Привет от старшины Кашарова, - сказал Стайкин. Солдаты засмеялись. Войновский не понял, почему они смеются, однако засмеялся вместе со всеми.
- Лейтенанта пустите, люди, - сказал Шестаков, двигаясь и давая место Войновскому.
Войновский прыгнул через окоп и сел ногами к огню.
- Вот скажите, товарищ лейтенант, - обратился пожилой солдат с длинным худым лицом, - зачем мы окопы тут копаем? Для какой необходимости?
- Как вам сказать? - Войновский замялся, видя, что солдаты замолчали и смотрят на него. - По-моему, это ясно. Немцы копают окопы на том берегу - в стереотрубу хорошо видно. Мы строим свою оборону на этом берегу.
- Для симметрии. Понял? - Стайкин сделал выразительный жест руками.
Солдаты вяло засмеялись.
Маслюк протиснулся вперед и встал у валуна, протянув к огню руки.
- Я вот знать хочу, товарищ лейтенант, как мы до тех окопов добираться будем? Сейчас-то вот спихнули их в озеро. А как до них живых добраться?
Войновский посмотрел на озеро. Солнце прошло сквозь тучу, багровый диск тускло задымился в плотном мареве низко над водой. Широкая багряная полоса растянулась по небу, кроваво опрокинулась в озеро. Далекого чужого берега не было видно - озеро преграждало путь. И оно же указывало дорогу.
- Как пойдем? - выскочил Стайкин. - А как Христос по морю, яко посуху, пройдем. Шестаков впереди, остальные за ним.
- Ты не балагурь, - сказал Шестаков. - Это дело серьезное. Надо берегом идти. Ведь озеро - оно круглое и со всех сторон берега имеет. Вот и надо берегом пройти. Справа или слева. Правильно я говорю, товарищ лейтенант?
- Возможно, - неуверенно сказал Войновский. - Такой вопрос должен решаться командиром бригады.
- Это верно, - сказал Шестаков. - Как прикажут, так и пойдем. Лодка-то пошла туда - и нету ее. Так и мы...
Из леса выехала зеленая пятнистая машина. От группы офицеров, сгрудившихся на опушке, отделилась высокая тощая фигура и зашагала на длинных ногах к машине. Офицеры взяли под козырек и стояли, не двигаясь, пока полковник садился в кабину и машина разворачивалась и выходила на дорогу. Машина скрылась в лесу, и офицеры опустили руки.
- Скоро и мы до дому двинемся, - сказал Маслюк.
- Только дом не тот.
- Нет хуже - в обороне стоять, - заметил пожилой солдат с длинным лицом. Войновский не помнил его фамилии.
- В бою тебе хорошо.
- В бою лучше: думать некогда. А в обороне мысли всякие лезут.
- Эпоха, - сказал Шестаков, вороша сучья в костре.
- Ты тоже недоволен? - спросил Стайкин.
- Вот я и говорю, - невозмутимо начал Шестаков. - Подвела меня эпоха. В первую войну, думаю, не дорос. Нет, забрили в пятнадцатом. Во вторую, думаю, слава богу, перерос. И опять не угадал, опять взяли. Эпоха такая, к нормальной жизни не приспособленная.
- Нет, вы послушайте, уважаемые зрители! - вскричал Стайкин, выворачивая губы. - Генерал-ефрейтор недоволен и жалуется на эпоху. Чем ты недоволен, кавалер?
Солдаты настороженно затихли, ожидая очередного представления, на которые Стайкин был мастак.
- Я всем доволен, - сказал Шестаков, расстегивая шинель и запуская руку в карман. - Время вот только жалко. Много времени потерял. Почитай десять годов потерял на войне. Сначала за царя воевал три года, потом еще три - за Советскую власть сражался. Теперь, значит, тоже третий год пошел, сколько еще будет - ясности нет.
- Черная неблагодарность! - вскричал Стайкин. - Война его человеком сделала. Был бы мужиком, и никто о нем не знал, если бы не война. А теперь человек. Кавалер.
- Я не человек, я - солдат, - спокойно ответил Шестаков. - Был я человек крестьянского класса. На гражданке мастером был, избы ставил, печи клал. На обе руки мог работать. Меня за двести километров просить приходили.
- Сортиры он ставил, вот что он делал. А война его подняла. Полковник ему ручку жмет, в газетах про него пишут. Поят, кормят, одевают да еще в газетах пишут.
- Это ты верно говоришь, - Шестаков вытащил из кармана старый засаленный узелок и показал его Стайкину. - И народы разные повидал на войне, и поездил по белу свету - в Галиции был, в Пруссии. Колчака до самого Байкала гнали, с япошками там встречался, интересный народ. Потом на Амур поехали. Русский солдат, куда ни пришел, все дома. За казенный счет передвигался. И хлеба солдатского съел немало. И кормили, и серебром награждали. А время все равно жалко. У солдата ведь время пустое. - Шестаков развязал узелок и вытащил вороненый серебряный крест, подвешенный на красной колодке.
- Смотри-ка, ребята, никак, царский крест?
- Ай да старик. Лихо.
- Когда отхватил?
- В шестнадцатом. С Брусиловым тогда наступали. Я немца на штык взял.
- Какой у вас "Георгий"? - спросил Севастьянов.
- Тоже третий. - Шестаков потрогал рукой орден Славы на гимнастерке. - Не знаю, как расположить. Который главней? - Шестаков привинтил крест правее ордена Славы.
- Наш главней, конечно.
- Георгиевский крест носили на правой стороне, - сказал Севастьянов. - А золотой офицерский "Георгий" был главным военным орденом.
- А разрешат его носить?
- Почему же? Он его за кровь получил.
- Вот у нас, братцы, прошлым летом случай был, - сказал пожилой солдат с длинным лицом. - Под Порусью наступали. Там высота была смертная, два года бились за нее. Народу полегло - страсть. Тогда генерал берет свою папаху - а в папахе полно орденов - и посылает своего адъютанта, молоденький такой лейтенантик. Взял тот папаху с орденами, пополз вперед и давай ордена бросать на высоту, прямо в окопы к немцам. Собирай, ребята. Ну, конечно, все побежали, а потом в штыки - заняли высоту. И орденов набрали.
- Ты тоже набрал?
- Что мне - жить надоело? Я в ямке лежал. А которые, говорят, по три штуки подобрали...
Кто-то скомандовал "смирно". Все вскочили.
К берегу подходили офицеры. Впереди шагал капитан Шмелев, за ним - Рязанцев, Плотников.
Войновский выступил вперед и отдал рапорт.
Сергей Шмелев оглядел солдат, остановил взгляд на Шестакове. Тот поспешно застегнул шинель, поправил ремень.
- От имени командира бригады, - говорил Шмелев, - объявляю личному составу взвода благодарность за умелую контратаку и уничтожение вражеского десанта.
- Служим Советскому Союзу, - громко сказал Войновский, солдаты хором повторили.
- Сегодня вечером в штабе будет кинокартина, - сказал Рязанцев. - Ваш взвод приглашается на первый сеанс.
- Хорошо бы про войну, - мечтательно проговорил Стайкин. Солдаты заулыбались.
- Не горюй, Стайкин, - сказал Шмелев. - Долго здесь не задержимся.
- А мы не горюем, товарищ капитан, - сказал Шестаков. - Это такая война, что ее на всех хватит.
- Хорошо поползали, товарищи, - сказал Рязанцев. - Спасибо вам.
- Такие атаки, товарищ капитан, солдату только в сладком сне снятся, - сказал Стайкин. - Противника нет, никто в тебя не стреляет. Атакуешь, как на танцверанде. С музыкой.
- А в бою как? - спросил Рязанцев, оглядывая солдат. - Так же хорошо будем ползать?
- В бою будем еще лучше, - ответил за всех Шестаков.
- А почему?
- Тут мы для начальства старались, товарищ капитан. А в бою для себя будем стараться.
Солдаты засмеялись.