- Ты не робей, Кольцов, - быстро перебил вертлявый, - режь правду матку. Всем известно, что в четвертой автобазе буквально прижимают рабочий класс. Вот будет производственное совещание, ты непременно выступи на эту тему. Так и скажи: на голую зарплату не проживешь, а подработать не дают. Ваш начальник, он критику любит. - Вертлявый тонко захихикал.
- Ближе к делу. - Мурашев поднял руку, показывая Никите белую мягкую ладонь. - Как твоя машина, Кольцов?
- Машина новая, можно считать, только с завода. Еще пяти тысяч не прошла, - обстоятельно ответил Никита, пытаясь сообразить, что может означать этот вопрос.
- Не блуждаешь больше по Москве? - спросил Мурашев с подозрением.
- Ай-яй-яй, - вертлявый хлопнул себя по лбу. - Как же это я? Обещал тебе показать Москву-матушку. Буквально из головы выскочило. Завертелся, сам понимаешь. Но критику твою готов признать. Не только Москву готов показать, но и Подмосковье. Все дачные красоты раскрою. Когда прикажешь, Кольцов, хоть завтра готов поступить в твое распоряжение.
Никита угрюмо молчал. Назойливость вертлявого была ему неприятна и подозрительна.
- Так вот какое дело, Кольцов, - сказал Мурашев, подумав, - Индивидуальное задание. Надо отвезти груз в Красную Пахру. Это по Калужскому шоссе. Знаешь?
- Борис Николаевич, - пискляво запел Кравчук, - как вам не стыдно? Да это же буквально оскорбление - объяснять дорогу шоферу. Не надо, не надо, умоляю вас.
- У кого груз брать? - деловито спросил Никита, не слушая Кравчука.
- Что за парень! - подпрыгнул вертлявый. - Рвет и мечет. В самую точку угодил, Кольцов, в самую точку. Отправитель-то я. У меня заберешь груз. Я тебе верю, даже расписки с тебя не возьму.
Никита почувствовал беспокойство, но Мурашев строго сказал, что все документы - путевой лист, накладную - надо оформить, как полагается. На четвертой автобазе всегда был четкий порядок с оформлением, за бумагами тут следят во все глаза.
- Отправитель Кравчук, - говорил Мурашев. - Получатель в Красной Пахре он же. Вернее, детский сад стройки.
Кравчук с восхищением глядел на Мурашева и быстро-быстро потирал руки.
- Решил своим деткам сад построить, - восторженно пояснил вертлявый. - Делаю по последнему слову техники, со всеми удобствами. Летом приезжай, Кольцов, на открытие. Почетным гостем будешь.
- Однако имеется одно "но". - Мурашев грузно встал, опираясь руками о стол, подошел к Никите. Кравчук подвинул стул с другой стороны и заглянул в лицо. Никита беспокойно заерзал на стуле, растерянная улыбка блуждала на его лице, он не знал, на кого смотреть, кого слушать.
- Кольцов, голубчик, прошу, умоляю... - быстро пищал вертлявый и шарил взглядом по лицу Никиты. - Сам понимаешь, с этим теперь строго стало. Профсоюзы стоят на страже. Скажи, что ты согласен. От одного твоего слова зависит судьба всего детского сада.
- Да я не знаю, - в отчаянье пробормотал Никита.
- Согласен, вижу по глазам, согласен! - радостно вскрикнул Кравчук. - Вот она, загвоздка. Ехать далеко, за день надо успеть три рейса. Просим тебя выехать пораньше.
Никита растерянно посмотрел на Мурашева. Тот глядел на Кравчука и насмешливо улыбался. Но вот Мурашев перевел взгляд на Никиту, и лицо его сделалось сосредоточенным.
- Да, Кольцов, часов этак в пять. Не откажи. Сам понимаешь, тут я приказать не могу. Тут я твой проситель.
У Никиты отлегло от сердца. Он глубоко передохнул. Стоило просить из-за такого пустяка. Обычное спокойствие вернулось к Никите.
- Отчего же, - степенно ответил он, - это можно. Можно и в пять выехать.
- Замечательно, Кольцов! - вздрагивая всем телом от восторга, кричал Кравчук. - Ты выехал в пять и поехал, и поехал. И вот семь часов. Рабочий день едва начался, а у тебя уже два часа сверхурочных в кармане. Я тебе буквально завидую...
- Итак, договорились. - Мурашев грузно уселся в кресло, и вислые щеки его затряслись от кашля. - А чтобы задержки не было, - продолжал он, отдышавшись, - я тебе путевку подготовил. Вот.
Никита взял сложенный вчетверо лист бумаги и, не читая, положил его в карман.
- Я тебя на месте встречу, - заговорил Кравчук. - Подъезжай прямо к экскаватору, я там буду. Придется и мне пораньше встать, чтобы тебя не задерживать.
- Вопрос решен. Желаю, - Мурашев кивнул головой. Кравчук подскочил к Никите, обеими руками ухватил его кисть и принялся трясти ее, провожая к двери.
В половине шестого Никита подъехал к экскаватору. Фары самосвала осветили стеклянную кабину, черная кривая тень метнулась и скатилась оттуда на снег.
- Чего ты так светишь? - Кравчук нелепо замахал руками перед колесом. Никита включил полусвет. - Так и ослепить недолго, - испуганно говорил Кравчук, забираясь в кабину. - Прямо в глаза наставил. Поехали.
Они долго крутились между остовами строящихся домов и сугробами снега. Наконец Кравчук указал место. Никита остановился у низкого длинного сарая. Кравчук велел ждать его и пропал в темноте.
Никита заглушил мотор, огляделся. Фары освещали грязные кучи снега, а за кучами свет натыкался на красную кирпичную стену магазина. Сбоку чернел скелет башенного крана, на мачте болталась на ветру желтая лампочка, и снежный шар крутился вокруг нее. Было тихо. Только ветер негромко подвывал за стеклами да хлопала где-то в темноте незапертая дверь.
Под это мерное хлопанье Никита незаметно задремал. Сквозь сон он слышал голос Кравчука. Потом густой женский голос спросил: "Сюда грузить, что ли?" - и послышались глухие шлепки по кузову. "Муку грузят", - подумал во сне Никита и поудобнее уложил голову на спинку сиденья. Затем в кузове раздались дробные щелчки. "А это кирпич, - отметил про себя Никита, - только зачем кирпич с мукой вместе?"
Когда Никита открыл глаза, Кравчук уже сидел рядом с папиросой в толстых губах.
- Поехали, - сказал он. - Прямо и направо.
Они снова закружили мимо высоких куч земли, сараев, складов. Кравчук вертел головой и указывал дорогу. Нырнули в темную яму и с трудом выбрались на противоположный склон. Наконец самосвал выехал на шоссе.
Кравчук устроился поудобнее, привалил голову к сиденью и засвистел тонким, срывающимся храпом.
Светало. Серая лента шоссе удлинялась, убегала все дальше от самосвала, пока не коснулась горизонта. По бокам проступали темные лесные опушки, низкие избы, погруженные в пышные, как тесто, сугробы.
Машина быстро шла по пустынной дороге. Когда подъехали к Пахре, совсем рассвело. Спящий Кравчук вдруг громко сказал:
- Налево!
Никита вздрогнул от неожиданности и свернул с шоссе. Самосвал тяжело пополз по снежной дороге. Проехали лес, небольшой пустырь, мост через реку и снова углубились в лес. По обе стороны дороги среди густых елей стояли красивые дома с закрытыми ставнями. У одного из домов они остановились. Кравчук засунул два пальца в рот и лихо, по-разбойничьи, засвистел. Клок пушистой ваты слетел с ели и беззвучно упал на радиатор. Над деревом взлетела и закричала ворона. Залаяла собака. Из дома быстро вышел рослый старик в тулупе с большой деревянной лопатой в руках. Старик скинул тулуп на снег и оказался высоким мужчиной в красной нейлоновой куртке. Он схватил лопату и принялся быстро разгребать снег у изгороди, чтобы раскрыть ворота. Кравчук сходил в дом, вынес оттуда лопату поменьше и тоже начал бросать снег от изгороди. Большая серая собака бегала за домом, лаяла на машину.
Никита посидел немного, потом спрыгнул на снег и, косясь на собаку, пошел в дом за лопатой. На крыльце он отряхнул сапоги и прошел на широкую, обтянутую инеем террасу. В дальнем углу стояли две бочки из-под бензина. Он посмотрел вокруг, надеясь увидеть лопату, и направился к ближней двери.
- Нравится детский сад? - услышал он за спиной. В дверях террасы стоял Кравчук и настороженно улыбался.
Никита похвалил добротные постройки, но удивился: зачем в два этажа, ребятишкам неудобно будет. Кравчук тоненько захохотал.
- Ох, Кольцов. Поступай ко мне на стройку. Такой парень зря пропадает у Мурашева. А я тебя десятником поставлю. Квартиру дадим.
- А не мал он? На сколько ребят рассчитан? - допытывался Никита.
- Тридцать, Кольцов, тридцать деток, - смешки так и сыпались из толстых губ Кравчука. - Пять комнат на тридцать деток. А наверху обслуживающий персонал. У нас он не один, такой детский сад. Еще в Апрелевке есть, не бывал там? Побываем. Все подмосковные рощи изучим с тобой. - Кравчук обернулся. - Пошли. Борис уже кончает. Я тебя с ним буквально познакомлю. Он тоже автомобилист заядлый, научит тебя всяким штучкам...
Самосвал подъехал к террасе. То, что Никита посчитал мукой, оказалось мешками с цементом. На них были навалены разноцветные плоские плитки, а не кирпич, как думал Никита.
Бумажные мешки с цементом были тяжелые и скользкие. Никита переваливал их через борт на плечи Кравчука и Бориса, а те складывали их на террасе. Один раз Кравчук юркнул в дом, и Никита увидел на мгновение большую голую комнату, посреди которой стояла большая глянцевая ванна, наполненная паркетными плитками.
"С запасом строят. Мастера!" - восхищенно подумал Никита, поднимая тугой мешок.
Через два часа самосвал Никиты подъезжал к Москве. У заставы стояли стадом автобусы, прямо посреди поля поднималась станция метро. Кравчук попросил остановить машину и растолкал Бориса, который посапывал на Никитином плече.
- Поедешь дальше сам, - сказал Кравчук. - Когда тебя ждать?
- Задержусь, - ответил Борис - Сегодня в Доме кино итальянцев крутят. Пока, Никита. Как-нибудь совершим любительский автокросс. До скорого...
Они высадили Бориса и поехали дальше. У поворота на стройку Кравчук дернул Никиту за рукав.