- Не горюйте, Борис Иванович. Вы прекрасно провели отпуск, поправились, загорели. Время прошло очень весело. Я рад, что познакомился с вами. - Мне было ужасно жаль его, но в эту минуту я просто ничего не мог поделать с собой.
- Да, да, до свидания, - виновато говорил Борис Иванович. Он с трудом поднялся и вышел, не сразу найдя ручку двери. Я подошел к двери и закрыл ее на ключ.
- Спокойной ночи, Борис Иванович, - громко сказал я в окно и потушил свет.
...Анна стала приходить ко мне каждый вечер и оставалась у меня до тех пор, пока стволы сосен, которые мы могли видеть из окна, не начинали проступать в предрассветном полумраке. Анна смотрела на сосны и говорила: "Пора".
Борис Иванович в самом деле решил уехать. Я зашел к нему, чтобы проводить его. Он кончил укладывать чемоданы.
- Вы только подумайте, - возбужденно говорил он, - ходил взвешиваться на медицинский пляж. Прибавил четыре с половиной кило. А ведь вышел из больницы худой как щепка. Я просто не поверил, встал на другие весы - плюс четыре с половиной. - Он был в удивительно хорошем настроении. Укладывая в чемодан белье, он беспричинно улыбался и без умолку болтал. - Как удачно удалось достать билет на самолет. Максимум через сутки я буду дома. А высплюсь в самолете: я уже научился спать в воздухе.
Меня бесило его самодовольство, и я не мог удержаться, чтобы не высказать всего, что я о нем думаю.
- Как видно, вам недолго пришлось блуждать в трех соснах?
Борис Иванович усмехнулся и пожал плечами.
- Послушайте меня, молодой человек, - так говорил он. - Послушайте старого волка. Вы скажете мне, что я циник, но все равно - слушайте. Когда у мужчины есть верная пристань, куда он в любую минуту может вернуться и причалить, никакие сосны ему не страшны - ни три, ни десять, ни дремучий лес.
Я промолчал. Затянувшееся прощанье прервал гудок машины, которая должна была отвезти его к самолету. Я помог ему донести вещи до такси, и мы расстались, не обменявшись даже адресами.
Борис Иванович уехал, Лилия погрустила один вечер, а назавтра была по-прежнему красива и весела. Комнату Бориса Ивановича занял тихий сморщенный старичок в узорчатой китайской пижаме. Он тихо сидел за столом, потом, всегда с книгой в руках, шел на море и сидел там на песке, не снимая пижамы. Никто ни разу не видел его не в пижаме. По вечерам он тихо сидел в своей комнате или в саду. Его так и прозвали в нашем доме - "старик в пижаме".
Я по-прежнему проводил день на море, после обеда занимался своими нефтяными скважинами и с нетерпением ждал того часа, когда сосны в саду растворятся в вечерней темноте и Анна придет ко мне.
Как-то утром я не увидел за столом Эрика. На его месте сидел высокий круглолицый блондин в спортивной куртке. Я посмотрел еще и обнаружил, что нет Марты - она тоже уехала.
Почему уехал Эрик? Во время обеда мне не удалось поговорить с Анной, но я надеялся, что она догадается зайти ко мне, и пошел в свою комнату. Работа не клеилась, я в сердцах отложил рукопись и лег на кровать.
В дверь постучали, и в комнату вошла мать Анны, как всегда угрюмая и чем-то недовольная.
- Я должна переменить ваше белье, - сказала она. - Анна плохо себя чувствует и не может заняться хозяйством.
Я поднялся с постели.
- Что с Анной? - спросил я. - Надеюсь, ничего серьезного?
Она не ответила и стала расстилать белье. Я стоял у двери и смотрел на нее: я никогда не понимал этой женщины. Что она от меня хочет?
Взбив подушки, она подошла к окну и сказала, не глядя на меня:
- Я хотела предупредить вас, что по вечерам надо закрывать окно.
- Почему? - я попытался улыбнуться. Она осуждающе смотрела на меня:
- Ночи становятся холодными. Вы можете простудиться. Я не хочу допустить, чтобы кто-либо болел в моем доме.
- В таком случае, разумеется, надо скорей закрыть окно, - весело сказал я. - Нет, нет, разрешите, я сам сделаю это.
Я плотно закрыл створки окна и для верности запер их на крючок.
- Так будет лучше, - удовлетворенно сказала она и вышла из комнаты.
Я долго сидел на кровати, пока не почувствовал, что в комнате становится душно. Я сделал попытку пересесть за стол, но с работой ничего не получалось. Тогда я махнул рукой и пошел на улицу. Не успел я выйти за калитку, как увидел, что навстречу идет Анна. Она шла как ни в чем не бывало, увидев меня, она радостно помахала рукой. Я поспешил к ней:
- Анна, что случилось?
- Ничего.
- Неужели ты ничего не скажешь мне?
- Лилия уезжает в город, - сказала она. - Я сейчас иду провожать ее.
Я удивился и посмотрел на Анну. Она пояснила:
- У нее заболела мама. Лилия пробудет в городе два-три дня и вернется обратно.
Я все еще ничего не понимал. Анна рассмеялась:
- Неужели ты не понимаешь? Ведь Лилия живет в моей комнате. Она уедет в город, и я останусь одна. Ты сможешь прийти вечером ко мне. Дверь будет открыта. Я буду ждать тебя.
Я еще ни разу не был у Анны. Вечером я дождался, когда на террасе кончилась музыка и все стихло в доме, и пошел к ней. Я прошел по темному коридору и открыл дверь в гостиную, где мы иногда обедали, когда на террасе было холодно. Из гостиной вели две двери: одна - к Анне, вторая - в комнату ее матери. Я постоял в темноте, соображая, куда мне нужно идти, и на цыпочках прошел к дальней двери.
В комнате никого не было. Укрепленная на высокой деревянной палке, в углу стояла лампа, обтянутая малиновым шелком, и все предметы в комнате казались малиновыми. Под лампой стояла низкая широкая тахта с подушками, у другой стены была полка с книгами, низко поставленное к полу высокое зеркало. Конечно, это была ее комната, я попал правильно.
В гостиной послышались шаги. На всякий случай я отошел к стене, так чтобы раскрывающаяся дверь загородила меня.
Дверь тихо раскрылась. В комнату вошла Анна с подносом в руках. На подносе стояли две чашки, кофейник и еще какие-то вазочки с сахаром и печеньем. Она поставила поднос на круглый низкий столик у тахты и склонилась над ним, возясь с кофейником. Она была в тяжелом длинном халате, в котором всегда выходила на берег, и еще не замечала меня.
Я повернул выключатель, и в комнате стало темно. Негромко звякнула ложка, послышался смех Анны.
- Ты уже пришел? - сказала она и опять засмеялась. - Разве мы не будем пить кофе?..
Мы долго лежали в темноте и молчали. Ее голова лежала на моем плече, и волосы касались лица.
- Как зовут твою жену? - спросила она вдруг.
- Майя.
- Майя, - сказала она задумчиво. - Красивое имя. А как вы назвали сына?
- Костик. Ему уже пять лет. Он все понимает, замечательный человек.
- Константин Владимирович, - сказала она, слушая свой голос. - Очень длинно. А чем она занимается?
- Работает врачом.
- Ты любишь ее?
- Мы разошлись восемь месяцев тому назад.
Анна вздрогнула и приподнялась на локте, заглядывая в мое лицо. Я видел совсем близко ее глаза, слышал ее дыхание и ждал, что скажет она мне: до этого она никогда не спрашивала меня о жене, и я не рассказывал ей о том, что у нас произошло. Было очень важно, что она скажет мне сейчас. Анна наклонилась ко мне совсем близко.
- Можно мне поцеловать тебя? - спросила она и, не дожидаясь ответа, коснулась губами моего лба.
В соседней комнате послышались шаги. Кто-то прошел по коридору и вошел в гостиную. Анна подняла голову и прислушалась.
- Аника, ты не брала кофейник? - спросила ее мать, стоя за дверью.
Анна вышла в гостиную, плотно прикрыв дверь за собой. Они говорили довольно долго, потом она вернулась, села рядом со мной на тахту и взяла мою руку.
- И я ничего не знала. Почему ты не говорил мне раньше?
- Не надо говорить об этом, - сказал я.
- Как я была бы счастлива, если бы моя любовь могла помочь тебе. Теперь я понимаю, о чем ты думаешь все время. Я очень люблю тебя.
Первый раз Анна произнесла это слово, и вдруг я почувствовал страх - я был совершенно не готов к этому. Мог ли я ответить на ее чувство?
- Неправда, - сказал я. - Я все время думаю о тебе. Ты очень хорошая, Анна. Ты просто замечательная. Но не надо говорить об этом. Зачем приходила твоя мать?
- Мама сердится на меня за Эрика, - сказала Анна, опускаясь на тахту.
- Почему он уехал? - спросил я.
- Он же был моим женихом. Прошлым летом он снимал у нас комнату. - Анна негромко засмеялась. - Он жил в той же комнате...
- Почему он уехал?
- Какой ты смешной и ревнивый. Эрик хотел жениться на мне, а я поняла, что стала равнодушна к нему. Я сказала ему "нет" еще до того вечера, когда мы зажигали костры. Но он сказал, что будет ждать моего ответа до осени.
- Почему уехал Эрик? - спросил я. - Ты рассказала ему?
- Конечно. Я рассказала ему все. Сказала, что люблю тебя. Иначе он не уехал бы.
- Он уехал с Мартой?
- Да. Он сделал ей предложение, и она согласилась. Они решили, что устроят свадьбу в городе. У него там большая квартира, и Марта будет ему хорошей женой. Он станет большим ученым.
- Я, пожалуй, пойду к себе, - сказал я.
- Не сердись. Побудь со мной еще.
- Разве можно сердиться на это? Просто твоя мать была права: не надо оставлять окно открытым на ночь.
- Но ведь сегодня этого нет. Ведь сегодня ты сам пришел ко мне. Мама сердится на меня и не понимает, что я тебя люблю. Она больше не придет. Я давно мечтала, когда можно будет позвать тебя к себе, чтобы ты выпил кофе в моей комнате и остался у меня. Сейчас я включу плитку и сварю новый кофе.
И я остался у нее и пил вкусный кофе.