Словом, что надо директор, деловой, современный. И не тряпка, ты уже чувствуешь?
Сел в новое кресло, примял его - все впору. Я стою с карандашом наготове: сейчас продиктует приказ о своем назначении, скажет, когда актив собирать.
Он словно не видит.
Включил селектор. И сразу быка за рога - вызывает начальника сборки.
- Товарищ Сергач, почему так долго ремонтируете сушильную камеру? Третий день камера не работает. Или вы надеетесь на солнце? По-моему, на дворе октябрь. Из-за вас может встать вся сборка. Сегодня вечером на совещании прошу доложить об окончании ремонта. У меня все.
Переключил рычажок на пульте.
- Отдел снабжения? Товарищ Мешков? Доложите о причинах срыва доставки проката двенадцатого типоразмера. Пятый участок стоит из-за вас вторые сутки.
- Дорога не дает вагонов, - ответил без запинки Мешков.
- Ну, знаете, если для начальника снабжения вагоны могут служить объективной причиной... Займитесь лично этим вопросом. Вечером прошу доложить о доставке проката.
Точно так же позвонил Красилов и в заготовительные цехи. Главный инженер Никольский стоял рядом и удивлялся подобной осведомленности. А я уже догадалась: новый директор прочитал "молнии" у заводской проходной, вывешенные "комсомольским прожектором". Зоркий глаз!
Через полтора часа во всех цехах знали: у нового директора твердая рука. Завод гудел, как растревоженный улей. Говорили об одном: если новый так решительно взялся за дело, мы наконец-то выполним месячный план, а если дальше повезет, то и годовой. Впервые за эти три года стали думать о будущем с надеждой.
Смотри, очная ставка закончилась, а по-прежнему ничего не ясно. Все-таки видел он или не видел, как пятьсот тысяч брали? Это же не иголка в стогу сена - пятьсот тысяч! Нашему заводу три дня пыхтеть день и ночь, чтобы такие деньги заработать.
Как что дальше? О чем ты спрашиваешь? У нас реальная кипучая жизнь, страсти и круговороты, а здесь сплошное голубое мерцание.
Померцало и рассеялось.
А мы постоянно творим.
Однажды слышу, как Красилов ведет разговор с главным инженером. Тема та же: дадим план в октябре месяце или не дадим.
До конца месяца осталось десять дней, а у нас всего сорок процентов выполнения.
Красилов подсмеивается над главным:
- Даете всего восемьдесят процентов плана, а штурмовщина, как у больших, на все сто процентов. Вам не кажется такое положение, мягко говоря, странным?
Главный молчит, ему нечего сказать. А Красилов продолжает:
- Но меня волнует другое. Нужно ли нам вообще давать план? Вот в чем вопрос, как сказано у классика драмы Вильяма Шекспира.
- Как можно ставить вопрос таким образом? - подскочил главный инженер.
- Только так его и необходимо ставить. Не мне объяснять вам, как организовано современное планирование. Оно ведь основано на принципе - от достигнутого. Хорошо, будь по-вашему. Мы понатужимся, дадим в октябре план, потом понатужимся еще больше - до предела и сверх того - и дадим годовой план. Но какой ценой? Фонды окажутся съеденными, нормативные запасы, заготовительные цехи - на нуле. После такой встряски заводу три месяца придется приходить в себя. И уж тогда-то мы наверняка завалим план следующего года, увеличенный нам по нашей собственной недальновидности.
- Что же вы предлагаете? - спрашивает главный. - Писать в центр докладную и просить скорректировать план на этот год?
- Помилуй боже! Меня наверху не поймут. Я молодой директор и тотчас выказываю слабость? Это не в моих принципах. Есть методы более тонкие...
Кого он теперь допрашивает? Кажется, тот был не такой толстый и волосом потемнее. Ну, конечно, это другой, вечно ты со мною споришь. Допрос допросом, а туман все гуще.
Кто же все-таки украл пятьсот тысяч? Тот или этот? Я уверена, что этот, уж больно прилизанный и вкрадчивый, так и лезет в душу.
Нет, Боря, сегодня мы все про них должны узнать. Если нынче не прояснится, я завтрашнюю серию смотреть не стану. Сколько можно играть на человеческих нервах!
Кто там появился? Новый персонаж! И делает сообщение государственной важности. Похититель не тот и не этот, и он знает, кто похитил пятьсот тысяч? Интересный поворот.
Новую загадку задали, напряжение растет.
Какой директор? Мой? Не приставай ко мне со своим директором, я хочу угадать похитителя.
Теперь следователь размышляет. Тут в самом деле задумаешься. Похитителей столько, что глаза разбегаются.
Опять ты со своим директором. Все очень просто. Первый разговор с главным был 18-го числа. Потом они снова заговорили на эту тему 25-го. К тому времени у нас уже набралось шестьдесят пять процентов, и главный хотел во что бы то ни стало выполнить месячный план.
- Мы задолжали народному хозяйству сто двадцать кранов, - говорил он, - это два миллиона. А наши краны ждут на стройках. Значит, по нашей милости где-то будут недостроены сто двадцать домов.
- А если вы дадите сто двадцать кранов, - возразил директор, - то полностью оголите завод и потом задолжаете еще больше и уже никогда не вылезете из прорыва. Это как раз тот случай, когда выгодное невыгодно, да что там говорить о таких высоких материях, как строительный кран. Я тут пытался разобраться с вашим цехом ширпотреба и понял, что цена скороварок явно завышена. Их можно было бы изготовлять и продавать значительно дешевле. Потребителю явная выгода. А заводу - нет. Если мы снизим цену на скороварки, не видать нам плана как своих ушей - все считается в рублях. Снова перед нами знакомый вариант, когда выгодное невыгодно.
- Тут вы правы, - сказал главный. - Планирование обладает еще многими несовершенствами. Показатель плана должен быть ведущим стимулом, а вместо этого...
- Расплачиваться приходится заводу, - подхватил Красилов. - Нам достанутся все шишки, у нас отнимут прогрессивку, у меня не будет директорского фонда. И потому я твердо решил: исполню то, что задумал. Вот мои расчеты. Если мы с умом попридержим план, у нас появится задел примерно на три дня, это десять процентов. Ноябрь только начнется, а у нас десять, а то и двенадцать процентов месячного плана в кармане. Разве это не заманчиво?
Но главный отработал на "Строймаше" двадцать пять лет, он болел за свой завод и никак не соглашался с директором, хотя и признавал его правоту.
- Кто же вам позволит остановить производство? - упорствовал главный.
- Помилуйте! Никто не собирается останавливать. Все будет идти своим чередом.
- Заявляю, я буду работать на план. Краны должны быть сданы вовремя.
- Ради бога. Но мой совет: займитесь заготовительными цехами, там наше будущее. И не волнуйтесь относительно срока: краны задержатся на полтора-два часа, не более того.
- Кто же будет вам помогать?
- Зачем мне помощники? В таких щекотливых делах помощников лучше не иметь. Один управлюсь. Я же старый спец по прорывам.
- В одиночку вы можете завалить план всего завода? Никогда не поверю.
Я слушала этот разговор и замирала: один против всех. И никого не боится. Вот это настоящий руководитель!
- Пари, - бухнул главный. - Ничего у вас не выйдет.
- Принимаю, - отвечал Красилов. - Коньяк. Бутылка или дюжина?
Смотри, Боря, а следователь-душка все размышляет, на улицу вышел, в парк пришел и все думает: как ему вора найти?
Ты спрашиваешь, на чьей я стороне? На стороне следователя, разумеется. Ах, ты про моего шефа, так бы и сказал. Тут я определенно на его стороне. Я патриот своего завода, можешь не упрекать. Но ведь и Красилов не для своей выгоды шел на эту операцию.
Как сделал, спрашиваешь? О, это стоило видеть своими глазами. Настало 30-е число, последний день месяца. Без трех минут девять он появился в приемной, как всегда подтянутый, уверенный в себе и окружающем мире.
Приостановился у моего стола.
- Срочно Самохина. На час - предзавкома, в три - совет по качеству, в пять - главного конструктора. Обеспечьте полную явку. Вечером совещание по итогам плана. Подготовьте мне сводки в разрезе цехов.
Под бой часов Красилов вошел в кабинет. Едва уселся за стол, как явился начальник производственного отдела Самохин, грамотный волевой инженер, весьма переживающий срыв программы.
- Как план? - спросил директор.
- На ноль часов было восемьдесят семь и пять, - отчеканил Самохин.
- Ночью дали что-нибудь?
- Мало. Сборка стояла в некомплекте. Сколько же осталось дать?
- Двенадцать и пять.
- И вы думаете, что дадите?
- Если поднажмем как следует, то дадим.
- За один день произвести три суточные нормы, - вздыхает мой шеф. - Если бы завод всегда работал так, мы выполняли бы месячный план на триста процентов. Но такого, как известно, в природе не бывает.
- Как прикажете, - с равнодушным видом отвечает Самохин, а сам, чувствую, кипит весь.
- Куда вы теперь?
- На сборку.
- Вы же сами говорите: там некомплект. Вот и шли бы в заготовительные цехи за комплектом. Сборку я беру на себя. Именно сегодня решается судьба нашего плана, я вам обещаю.
Самохин ушел. Директор ко мне:
- Покажите последние сводки. Утреннюю почту.
Углубился в бумаги. Переложил две телеграммы в срочную папку. Потом говорил с отделом снабжения, выколачивал вагоны.
Сперва действия директора казались мне разбросанными: хватается за все, что придется. Лишь потом я уловила в них далеко продуманную систему.