Эта книга - своего рода приглашение войти в обыденный мир рядовых сотрудников спецслужб некогда могущественного государства - Советского Союза. В мир, в котором, как ни досадно, нет места подвигу, где нет брутальных героев, в котором война - всего лишь рабочая обстановка оторванных от Родины офицеров элитного подразделения КГБ СССР. В то же время это, пожалуй, первая попытка осмысления Афганской войны через призму юмора и военного фольклора, скомпонованных в форме приключений обычного сотрудника спецслужб в условиях будничной оперативной работы и боевых действий. Да, всё, что изложено в книге, - чистой воды вымысел, если даже хотите - ложь. Но, с другой стороны, это истинная правда, основанная на множестве реальных курьёзных происшествий. Автор лишь попытался выстроить из мозаики разрозненных сюжетов целостную сюжетную линию, чем-то перекликающуюся с "Похождениями бравого солдата Швейка" Я. Гашека. Насколько ему это удалось - может судить только читатель.
Содержание:
Предисловие автора 1
Часть первая. Доброволец 1
Часть вторая. Узбекистан 12
Часть третья. Афганистан 22
Прототипы героев "Страны Лимонии" 74
Геннадий Казанцев. Страна Лимония
Предисловие автора
Эта книга - своего рода приглашение войти в обыденный мир рядовых сотрудников спецслужб некогда могущественного государства - Советского Союза. В мир, в котором, как ни досадно, нет места подвигу, где нет брутальных героев, в котором война - всего лишь рабочая обстановка оторванных от Родины офицеров элитного подразделения КГБ СССР. На её страницах воспроизведён небольшой отрезок войны в Афганистане, воспроизведён так, как его описывают собравшиеся на дружеской пирушке ветераны группы "Каскад", успевшие расслабиться после печально известного третьего тоста. Украдкой смахнув слезу, седовласые майоры и генералы, перебивая друг друга, начинают вспоминать эпизоды своей боевой юности, от которых их ещё крепкие тела сотрясают раскаты заразительного мужского смеха. Человеческая память - не лучшее подспорье для историка. А если принимать на веру рассказы "разбушевавшихся" ветеранов, то и вовсе стираются грани между правдой и вымыслом. Именно на этом зыбком фундаменте военного фольклора построена вся книга. Духом весёлого оптимизма, основанном на забвении душевных ран и спасительной полуправде, пропитаны её страницы.
Да, всё, что изложено в книге, - чистой воды вымысел, если даже хотите - ложь. Но с другой стороны - это истинная правда, основанная на реальных эпизодах. Это попытка собрать из мозаики разрозненных частных сюжетов целостную картину уютного виртуального мира, в котором пребывает коллективная память уставших от войны работников "плаща и кинжала".
Я заранее приношу извинения тем, чьи судьбы были исковерканы Афганской войной, в ком время так и не залечило раны утраты родных и близких; тем, кто ещё не готов к восприятию кровавых событий через призму бесхитростного солдатского юмора. Мне хотелось бы избежать обид тех моих товарищей и командиров, кто узнал себя в далеко не героических персонажах этого повествования. Пусть простят меня также и те, кому приверженность изящной словесности мешает восприятию сюжета, изобилующего лексическими оборотами, выходящими за рамки классического литературного языка. К сожалению, у войны свои языковые нормы, а мы, её рядовые участники, всего лишь их придерживались.
И если, читатель, всё сказанное мною тебя не смутило, тогда расслабься и войди в "беззаботный" мир военных будней, каким его сохранила наша память.
Казанцев Геннадий Николаевич
Часть первая. Доброволец
Допрос
- Нет, мужики, не могу! Я подписку давал, - в третий раз отбивался от своих сослуживцев Юрка Дымов, - и не просите... Гера, плесни...
Герман, возбуждённый получасовым допросом своего товарища, подрагивающими руками наполнил его охотничью стопку грузинским коньяком. Собутыльники оживились. В кабинете ближе к десяти вечера сидело четверо оперработников, все в звании капитанов, трое из которых - Юрка, Герман Потскоптенко и Генка Легостаев - каких-то пять лет назад учились на одном факультете Электротехнического института города N-ска. Четвёртым был Славка Затулин - потомственный чекист, года на три старше их по возрасту, окончивший истфак в Педагогическом, - неискоренимый романтик и приторно-сентиментальный молодой человек. Дверь кабинета был закрыта изнутри на ключ. На стене сетевой радиоприёмник передавал концерт по заявкам, внося сумятицу в общение. Бывшие однокурсники держали удар за ударом в отличие от чувствительного Славки, который на третьей стопке скис и по мере набора градуса периодически выпадал из темы.
Вот опять он закрутил свою нудную шарманку:
- Она кричала?
- Кто? - не понял допрашиваемый.
- Ну, дочка... как его... - Амина!
- Не знаю... я не слышал. Я её увидел только, когда стрельба закончилась и наши начали выносить трупы. Девчонка был жива, лежала на носилках...
- Юрка! Ты это уже рассказывал, - встрял Генка, поправляя сбившуюся чёлку своих красивых, цвета воронова крыла волос с "фирменной" белой прядью. - Ты ей ещё колено прострелил.
- Да не я! Я лежал под диваном и бил по всем, кто заглядывал в комнату. Женщин среди них не было!
- А как ты определял, где свои, а где чужие? - перехватил инициативу Герман.
- По обувке. Наши-то все в кроссовках были и спецформе, пошили накануне... Цвет ещё такой - песочно-кремовый.
- Как же ты под диваном оказался?
- Со страху. Вбежал в проходную комнату, а тут давай все ломиться... Двоих уложил. Третий с гранатомётом влетел. И его тоже... А он, подлюка, успел на курок нажать. Выстрел ушёл в другую комнату, а самого нафара взрывной волной - в дверь напротив. Так он с дверью и вылетел.
- Нафар - это афганца так звали? - полюбопытствовал гуманист Слава.
- Славка, заткнись, не перебивай, - зашипел Легостаев.
- Нет, нафар - это по-ихнему "человек"...
- Так это ты - человека... значит, того!?.. - в ужасе отшатнулся Славка.
Лицо Дымова перекосила досада. Герман и Генка угрожающе зашипели.
- Там людей не осталось, - взяв себя в руки, оправдывался ветеран, - одни д`ухи!
- А эти кто такие? - не унимался сентиментальный коллега.
- Враги! - обиженно выдохнул рассказчик. - "Душманы" по-ихнему. Духи, понимаешь! Духи!.. - И, уже запутавшись в собственных объяснениях, добавил: - Мы их "духами" для краткости... понял?
- Понял... а что тут не понять, - расслабился Славка.
- Ладно, ладно, дальше давай, - скорчив презрительную гримасу в адрес бестолкового гуманиста, ободрил рассказчика обладатель "фирменной" пряди. - И что, как нафара с дверью снесло, ты сразу под диван?
- Ну да! А куда ещё? Наши-то сразу две "мухи" разрядили по комнате. Один - промах: в стену угодило, а когда второй выстрел рванул, я уже под диваном лежал. Слух потерял сразу. Ору во всю глотку - свои, мол, свои! А голоса не слышу. Так до конца боя и пролежал под диваном. Вроде, не зря - завалил с десяток "зелёных"...
Взволнованные услышанным, опера разом закурили. Дым слоёным пирогом висел над молодыми людьми. Все молчали. Умолк даже сетевой радиоприёмник, завершив прелюдию к "Послеполуденному отдыху фавна" Дебюсси. Было слышно, как тикали настольные, каслинского литья часы со скульптурным изображением коня на водопое. Юрка Дымов стекленел, упёршись глазами в облупленного двуглавого орла своего старинного сейфа. С лёгким шелестом на застеленный газетами стол опадал пепел болгарских сигарет. Наконец возникшей паузой воспользовался неугомонный радиоприёмник: "Коллектив детского сада номер пятнадцать Октябрьского района, - изрёк эбонитовый ящик, - поздравляет своего бессменного директора Вегенер Любовь Карловну с сорокапятилетием и просит исполнить для неё..."
- "Реквием" Моцарта, - предопределяя желание коллектива детского сада, влез в поздравления Легостаев.
- ..."Полёт шмеля" Римского-Корсакова, - закончил предложение слащавый дикторский голос.
- Ну что за дичь! Никогда не поверю, что воспитатели детского сада вообще смогут отличить Римского от Корсакова! - возмутился Генка.
- Оставь ящик в покое, пусть себе бухтит, - урезонил его Герман. - Лишь бы нас из коридора не было слышно. - И, повернувшись к Юрке: - Наших-то много полегло?
Дымов продолжал молча глядеть на двуглавого орла.
- Потери были большие? - по-новому отформатировал вопрос Герман.
- Не буду я... - хрипло отозвался Юрка, - ...не буду...
- Ладно, ладно, нельзя - так нельзя, - стушевался автор некорректного вопроса.
По лицу его товарища рывками катилась слеза. Юрка упрямо смотрел на железный шкаф и еле заметно подёргивал губами.
- Хорош, Гера, кончай допрос, - попытался вырулить из щекотливой ситуации Генка и, обращаясь к молодому ветерану, предложил: - Ты бы хоть орден показал!
Юрка молча встал, нетвёрдо прошёл к сейфу и минуту хрустел в его старческом чреве двумя огромными ключами. Потом, чуть отворив бронированную дверь, залез рукой на верхнюю полку и вытащил небольшую картонную коробочку с номером.
- Вот... - выдавил он, передавая невзрачный предмет красавцу Легостаеву.
Тот с благоговением открыл крышку и двумя пальцами извлёк орден.
- "Красная Звезда"! - восхищённо произнёс он.
- Дай подержать, - потянулся к награде Герман. - Да, красота!.. Ого, а тяжёлый какой!