Руди улыбнулся: "Я сохраню ее для Паппи". - Он протянул мне сияющую 7.62-миллиметровую винтовочную пулю. Она была лишь немного деформирована. К счастью. Если бы она была помята или расплющена, после того как пробила "Хаммер", то разворотила бы ему полноги, а не пролетела бы насквозь". Я подержал ее на ладони - тяжелая - и отдал обратно. "Священная геометрия удачи, сэр". - "Пожалуй, мне это нравится". - "Мы с Эспера уже говорили об этом. Мы можем сделать многое, чтобы повлиять на течение нашей жизни, но иногда нам это не под силу, - произнес Руди, имитируя жестами стрельбу из винтовки. - Бегущий человек стреляет в движущийся "Хаммер". Почему кто-то промахивается? Почему кто-то попадает? Почему рана поверхностная? Почему пуля не попала в бедренную артерию? Прицел и сноровка здесь не имеют большого значения. Здесь разница между жизнью и смертью выражается в секундах и в миллиметрах - вот это и есть священная геометрия удачи. - Он посмотрел на пулю, пущенную, из "АК". -Видно, пришло время Паппи. До Ирака он был в Сомали и Афганистане - и ничего. Долго увертывался от пуль". - "Руди, как ты, как группа? Вам что-нибудь нужно? Мы все перевернем, но достанем что нужно". - "Все будет хорошо, сэр. У нас хорошая группа, да и Паппи нас всех хорошо натаскал - как-нибудь справимся без него. Просто не могу поверить, что его рядом нет, и уже скучаю". - "Я тоже". Я встал, собираясь уходить, протянул ему пулю на ладони. Руди взял ее. "Теперь вы командир группы, сержант Рэйс. Знаю, вы с этим справитесь".
Пехотный батальон прошел через Муваффигуа без сопротивления. Все иностранные боевики и фе-даины растворились, исчезли из города. Мы шли за пехотинцами, петляя по дороге, параллельной реке.
"Боже, Уинн, посмотри туда", - сказал я. Справа от нас через реку, сбоку от маленького моста, темнела группа деревьев - место засады на нас прошлой ночью. Деревья, здания и мост были точно такими, как я их запомнил. На душе заскребли кошки. "Пулеметы, наверное, были установлены прямо здесь", - произнес я. "Рядом с нами едут машины, в нескольких кварталах от нас, вон там", - Уинн показал налево, в глубь Муваффигуа. - "Похоже, наблюдают за нами".
Я посмотрел и увидел синий седан, его пассажиры, все как один, тоже уставились на меня. Проехали квартал, они опять оказались напротив нас.
Вдруг подала голос рация: "Головорез-два, сделайте остановку, роте "Альфа" нужно последовать вперед и проверить тайник с оружием". - Старший офицер прервал наше наблюдение приказом остановиться и пропустить роту "Альфа".
Все, кроме водителей и башенных стрелков, покинули машины - мы не станем для них легкой мишенью в узком пространстве городских улиц, не дождутся.
"Головорез-два, примите к сведению, служба радиоперехвата зафиксировала передислокацию федаинов в городе, они готовят атаки смертников, те будут управлять автомобилями, с заложенными в них взрывными устройствами. Дополнительных сведений нет".
Это заявление из штаба роты было для нас большой новостью. Мы никогда не получали от группы радиоэлектронной разведки, движущейся вместе с батальоном, предупреждений о конкретных угрозах в конкретных местах. В группе были лингвисты, владеющие арабским языком, - они как раз прослушивали иракские частоты, поэтому я воспринял угрозу серьезно и рассказал о ней своим солдатам.
Когда поступил приказ продолжить движение, мы поехали медленнее, ища хвост роты "Альфа". Мы примкнули к своим в северной части города. Головные машины роты "Альфа", отъезжая от реки, свернули налево, в сторону парка, покрытого зеленью. Мне казалось крайне глупым ехать в глубине города вместо того, чтобы через окраину продолжить движение на север, к открытым полям. Здания вокруг препятствовали обзору местности. Когда мой взвод доехал до поворота, из своего "Хаммера", припаркованного у обочины дороги, выпрыгнул майор Уитмер.
- Нат, поезжай прямо. "Альфа" повернула не там, где надо. Теперь ты во главе колонны. Проезжай вперед на несколько сотен метров и остановись, чтобы мы не успели еще куда-нибудь вляпаться.
"Впереди машина. Синий седан. Три или четыре пассажира", - лаконично рапортовал Кольберт сквозь зубы, чувствовалось, что парень жонглирует пулеметом, биноклем, рацией, при этом пытаясь одновременно проинформировать командира, отдать приказ подчиненным и спланировать следующий шаг. Если кто и может справиться с таким жонглированием, так это как раз Брэд Кольберт. Недаром он был назван батальоном "Лучшим командиром группы" того года. Да и я сам безгранично доверял ему.
"Вас понял. Скопление сил противника. Не дайте им проехать", - сказал я. А потом подумал: "Синий седан? Б…, я же его видел, ах, б…! И какая точность! Мы же только встали во главе колонны. Правильно ты, Брэд, был выбран лучшим командиром группы. Теперь прими правильное решение".
С последней радиосвязи с Кольбертом прошло, наверное, секунд пять, когда я услышал одиночный выстрел из гранатомета "М-203". Два "Хаммера" остановились на дороге. Башенные стрелки прицеливались.
Выстрел, оглушающий взрыв. Я был настолько уверен, что сейчас противник начнет пулеметную пальбу, что на секунду принял за нее скрежет своей сработавшей зажигалки. Увидев голубую машину, съезжающую с дороги влево, я понял, что стреляли наши..
У меня в душе все ликовало: взвод обезвредил машину минимальными силами, батальон был в безопасности, жертв не было. Я направил бинокль на седан.
На водительском сиденье белела фигура человека с запрокинутой назад головой. На его белом балахоне виднелось увеличивающееся красное пятно.
- Что за огонь? В кого вы стреляете? - донесся голос из рации, по тону было ясно, что обладатель голоса выше меня по рангу.
"Головорез-два только что поразил цель: машину, которая отказалась остановиться. Приближаемся для осмотра машины. Оставайтесь на связи". Поскольку все еще оставалась угроза того, что машина заминирована, мы приближались к седану осторожно, дюйм за дюймом. Потом нам было приказано проехать еще полкилометра, чтобы и там тоже заблокировать дорогу, а батальон тем временем будет выпутываться из Муваффигуа.
Когда мы проезжали мимо синей машины, я внимательно посмотрел на водителя. Он тяжело дышал и хрипел. По крайней мере, одна пуля проткнула его лицо и полетела дальше. "Боже, помоги нам, - подумал я, - и, боже, помоги ему".
Я вертел в руках свой коротковолновый радиоприемник, пытаясь воткнуть его на приборный щиток, а потом слушал ведущую программы новостей, которая говорила одновременно с работой двигателя "Хаммера" и шумом ветра. Сидя в Лондоне, она рассказывала мне и Уинну о наших действиях. Третья пехотная дивизия приближается к Багдаду, есть сведения о боях рядом с Международным аэропортом Саддама. Поступает информация о том, что морские пехотинцы захватили мост через Тигр в Ну мании и готовятся к нападению на Багдад с юго-востока.
- Должно быть, там ПБГ-5 и ПБГ-7, - прокричал Уинн, чтобы его можно было услышать сквозь шум мотора. - Ну и как мы, находясь совсем рядом, окажемся в Багдаде далеко не первыми?
- Они свернули на запад и пошли через пустыню, а мы пробивали наш путь огнем через каждый дерьмовый городишко в центральной части Ирака, - ответил я. - Ты жалуешься на то, что кто-то другой уже там и скоро будет вместо нас выбивать жалкие душонки из Республиканской гвардии?
Он улыбнулся:
- Нет. Я просто удивляюсь, как сильно нам везет. Когда нам где-то везет, то обязательно следом случается какая-то хрень, чтобы уравнять счет.
У меня сменилась фаза: раньше была хроническая усталость, а теперь началась бессонница, и я вызвался добровольцем нести караул и слушать радио, пусть хоть парни поспят. Из спальных мешков доносился их храп, а я сидел на пассажирском сиденье и, думая о доме, пялился в темноту. Что сейчас делала моя семья? На Восточном побережье был день, среда, 2 апреля 2003 года. Моя сестра, скорее всего, сейчас на занятиях. Мои родители на работе. Беспокоились ли они обо мне? Я надеялся, что нет. В каждую отдельную секунду я знал, какая степень опасности мне угрожает. Обычно не очень большая. Они же, если станут беспокоиться, будут предполагать самое худшее, воображение - жестокая штука. Я так хотел сказать им сейчас, что со мной все в порядке, - пусть бы они успокоились.
После нескольких часов прослушивания шипящего радио, я разбудил Уинна и уснул. Сон был тревожным.
Половина взвода собралась у машины. Солдаты наблюдали за битвой, разворачивающейся в нескольких километрах к северу от нас. На мосту в Эль-Куте стояли транспортные средства морских пехотинцев, и мы слышали, как они ведут огонь. В основном легкие бронированные машины, стреляющие 25-миллиметровыми разрывными снарядами из автоматических скорострельных авиационных пушек. Неожиданно, когда мы думали, что морские пехотинцы вот-вот войдут в город, они свернули с моста и поехали по автостраде на юг. Проезжая мимо, они даже не взглянули на нас.
"Головорез-два, будьте в боевой готовности, выезжаем через десять минут".
Мы начали быстро закидывать вещи в "Хаммеры", баки заполнены до отказа, лобовые стекла чистые, пулеметы в масле. К нам подошел командир роты и начал вводить в курс дела: "ПБГ-1 в Эль-Куте. Они забрались прямо на мост и начали шоу. ПБГ-5 и ПБГ-7 на севере от Тегерана и движутся к Багдаду. Мы прямо сейчас отправляемся на юг, туда, откуда пришли, а потом развернемся и перейдем Тигр в Ну мании".
Я не мог в это поверить: "Вы имеете в виду, что все это было отвлекающим ударом? Все, что мы делали после выезда из Квалат-Суккара, было постановкой шоу для Эль-Кута?" Капитан кивнул: "Можешь так на это посмотреть".