Я собрал командиров групп под брезентом "Хам-мера", и вместе мы изучили фотографии. В понедельник миссией батальона будет поездка в Насирию и слияние со Вторым батальоном Восьмого полка МП на южной стороне восточного моста через Евфрат, это южный конец "Аллеи засад". Мы мало знали об уже произошедших событиях в Насирии. "Би-би-си" сообщала о дюжинах американских пострадавших, но деталей не рассказывала. Были неопределенные слухи о том, что Труппа технического обслуживания по ошибке вошла в город в воскресенье и была встречена засадой федаинов. Оперативная группа "Тарава" вошла в город для освобождения уцелевших и открытия моста, так как ПБГ-1 должна была быстро пройти по городу, она готовила внезапное нападение на Багдад. Теперь все выглядело так, как будто морские пехотинцы были остановлены и нам предстояло увязнуть в тяжелом бою.
24 марта, понедельник, мы медленно двинулись на север, ехали по полям, находящимся рядом с дорогой, пропуская грузовики с продовольствием, ждущие захвата Насирии.
За последние четыре дня мы увидели дюжины раздолбанных иракских машин. Танки, разбитые американскими реактивными самолетами, грузовики и взорванные зенитки валялись на обочинах. Теперь на узкоколейках южного направления мы видели намного больше следов разрушения. Но что-то было не так. Я пригляделся.
- Хрень господня, орудийный сержант. Это же "Хаммеры".
На дверях были видны отпечатки окровавленных рук. На лобовых стеклах зияли дыры от пуль. Застывшая кровь, столько крови, я даже не мог себе представить, что в человеческом теле столько крови. Это были плачевные останки Ремонтной роты, которая, повернув не в ту сторону, наткнулась на насирийцев и была почти стерта с лица земли федаинскими ополченцами. По крайней мере, девять солдат было убито и шесть взято в плен, включая рядового 1-го класса Джессику Линч. Но в тот день мы знали только одно: в тех "Хаммерах" были американцы, и выглядело это так, что их убили всех до одного.
Мы были в трех километрах к югу от моста. Казалось, что враг везде: за каждым деревом, каждой стеной, в каждом здании. Я боялся. Впервые в Ираке. Кровь приливала к голове, ноги непроизвольно отбивали чечетку на полу машины. Мои колени поднимались и опускались, как механизм швейной машинки. Во рту было сухо и липко.
Где-то впереди стрекотали пулеметы.
- Как так может быть? Еще полчаса назад мы проезжали по тихим, безлюдным полям, - спросил меня Уинн, правой рукой продолжая управлять "Хаммером", а левой целясь сквозь открытую дверь.
Я задавал себе тот же вопрос. "Самый южный город на пути к Багдаду. Мы как раз там, где они нас ждали".
Наконец мы проехали выстроившиеся в елочку машины и увидели пехотинцев, растянутых вереницей в окопах вдоль полей. На южном конце моста, ведущего к "Аллее засад", мы повернули влево и угодили в огромную лужу грязи, окруженную пальмовыми деревьями.
Роты "Альфа" и "Чарли" двигались вперед, к берегу реки, а мы слушали оглушительный грохот - наши Обстреливали позиции врага, находящиеся на другой стороне реки. Рота "Браво" оставалась на месте, мы ждали инструкций. Прячась под пальмовыми ветвями, я побежал к морским пехотинцам, роющим окоп на противоположной стороне.
Я нашел командира взвода сидящим на корточках в окопе, конечно же, с оружием и рацией. Он сказал, они из роты "Фокс" 2/8, весь день на линии огня, и предупредил меня, что мое хождение, таким образом, совсем небезопасно.
- Они на деревьях, приятель. Они, на хрен, везде, и они, на хрен, умеют стрелять.
Вьетнам.
Я вернулся к своим, получил приказание облегчить "Хаммеры", выбросив из них всю несущественную боевую технику. Когда Оперативная боевая группа Тарава пойдет на штурм Насирии по мосту, мой взвод будет следовать за ней и эвакуировать пострадавших. В этом районе было слишком много реактивных гранат, поэтому вертолеты не могли летать над городом, поэтому эвакуация будут происходить на земле. Отвратительное ощущение - планировать эвакуацию морских пехотинцев, которые сейчас суетятся, болтают со своими приятелями и готовятся к атаке.
Я стоял, разговаривая с сержантом Патриком, как вдруг в воздухе просвистел какой-то объект, с лязгом ударился о корпус и угодил прямо в кузов "Хаммера".
"Граната!" Мы все упали на землю, сейчас взорвется! Сейчас! Сейчас! Потом мы с Патриком все-таки встали и осторожно посмотрели в кузов. Внутри валялся острый кусок шрапнели, не совсем безвредный, но и не граната. Мы засмеялись. Из-за сражения мы были настолько взвинчены, что все вокруг воспринималось очень остро. Потом я еще несколько раз буду видеть моих морских пехотинцев маниакально смеющимися в самый разгар боевых действий.
На Насирию спустилась ночь. Для нас это значило только одно: будет лучше видно следы. Обещанная атака через мост так и не состоялась, и мы готовились провести ночь там же, где оставались днем - на предмостном укреплении. Я разделил взвод пополам: нужно было обеспечить безопасность и рыть окопы. Мы даже еще не успели начать рыть, как пришло указание стартовать на юг, через три километра присоединиться к ПБГ-1 и перейти к безумному прорыву через "Аллею засад".
Вся дорога была забита сотнями машин. Танки, "Хаммеры" и грузовики с продовольствием и боеприпасами собрались в один поток. Сюда же присоединились и мы - заехали прямо к железнодорожному мосту и попали под импровизированный прожектор - горящую в поле, к западу от дороги цистерну с бензином. Любой двенадцатилетний ребенок с охотничьим ружьем мог спокойно попасть в наши силуэты, подсвеченные "дружелюбным" светом. С трудом выруливая, я приблизился к "Хаммеру" командира роты и попросил разрешения отъехать на сто метров назад или, наоборот, вперед, на более подходящую позицию.
- Не могу вам дать разрешение, - ответил он, - не обсудив вопрос с батальоном.
- Так обсудите с батальоном.
- Беспокоить батальон по таким пустякам? Мы будем плохо выглядеть в их глазах. - Он сказал это с преувеличенной миной терпения на лице. - Кроме того, мы скоро тронемся.
Прошло еще шесть часов, а мы как стояли, так и продолжали стоять.
Прогуливаясь по дороге, я встретил бывшего курсанта из Квантико. Он выглядел измученным, карие глаза на бледном лице, подсвеченном бензиновым костром, запали в глазницы. Я спросил, как у него дела.
- Как в аду. Днем мы увидели иракцев, они подняли руки, хотели сдаться. Подошли ближе, и эти чертовы хаджи выбросили белый флаг, а потом вытащили спрятанные в одежде "АК" и начали стрелять. Через десять минут некоторые из этих ублюдков держали в одной руке автомат и стреляли в нас, а другой рукой прижимали к себе по маленькой девочке. Мои парни пытались поступить правильно, но я не хотел, чтобы дети погибли в перестрелке. И теперь на дороге в город лежат трупы моих морских пехотинцев. Когда мы туда вернемся, ты их увидишь.
- Что произошло?
- Засада реактивных гранат. Дружеский огонь из "А710". Черт, если бы я знал.
Генерал Маттис говорил нам, что нужно выжить в первые пять дней войны, в самые опасные дни. Осталось еще четыре.
На рассвете мы завели моторы.
К тому времени, когда мы приблизились к южному мосту, между машинами появилась дистанция, хоть можно стало маневрировать.
В северном конце "Аллеи засад" мы пересекли другой мост и здесь повернули налево, на перекресток. Легкие бронированные машины поехали по полям рядом с дорогой - так противник их не сразу заметит. Я был рад: они смогут нас прикрывать. Прибавил скорость. Поворот направо привел нас на автостраду-7, которой мы должны придерживаться, следуя на север, в Эль-Кут, находящийся на реке Тигр.
Дорога по автостраде между Насирией и Эль-Ку-том протяженностью в двести километров займет у нас десять дней. В это время Третья пехотная дивизия, ПБГ-5 и ПБГ-7 пойдут через пустыню на запад, ПБГ-1 и Первый разведывательный пройдут через каждый город, располагающийся по автостраде-7, занимая эту, как говорили в древности, "землю между двух рек". Нашей задачей было вовлечь иракские войска в слежку за нами и не допустить, чтобы они вернулись для защиты Багдада. Армия и другие ПБГ войдут в столицу, но в следующие десять дней больше всего боев пройдет в населенных пунктах, расположенных вдоль автострады.
Боковым зрением я вроде бы видел человеческие тени, но, когда поворачивался, не обнаруживал ничего примечательного. Вон мужчина в окне. Другой прятался за зданием. Третьего я заметил у обочины, вдалеке. После Насирии в моем правом ухе - я стрелял с правой стороны - всегда была затычка. Я хотел бы перестрелять всех и вся, сровнять все с землей. Тогда в этих безжизненных полях мы чувствовали бы себя в безопасности. Но мы не могли этого сделать. Мы могли только сидеть, ждать и наблюдать с красными от усталости глазами.
После трех часов езды батальон свернул с автострады; поставив машины елочкой, мы могли стрелять по флангам. Морские пехотинцы вышли из машин и встали перед ними - так безопасней.
Я медленно поднялся по одной из узких тропинок И остановился. Подо мной был окоп. Дно обложено одеялами, а на костре все еще стояла кастрюля. Еда была поделена точно поровну, на две тарелки, но к ней не успели притронуться. Следы на мокрой земле исчезали где-то в кустах.
- Кристенсон, Стэффорд, идите сюда.