Такова смерть Роберта Гамильтона. Его организм полностью работоспособен, и хотя хорошим здоровьем он не отличался, все органы его накануне смерти функционировали нормально. Смерть от болезни, даже внезапной, исключается, на том же основании следует исключить и известные виды насильственной смерти, как то: смерть от яда, пули, ножа, электрического тока и так далее. Суть парадокса в том, что Гамильтон не долженбыл умереть, смерти как таковой не было.
– Однако он мертв, – заметил Стюарт.
– Сейчас он безусловно мертв, а тогда… Тогда его организм просто перестал функционировать, без видимых на то причин. Словно кончился завод часов – стоит их лишь завести, как они пойдут вновь. Медицинские эксперты считают, что подоспей помощь вовремя, тело можно было бы реанимировать.
– Но как все это увязать с убийством, Берт? – пожал плечами Стюарт.
– Неужели ты до сих пор не понял? – Джервис закурил вторую сигарету. – Поскольку Роберт Гамильтон мертв – а то что он мертв, не вызывает никаких сомнений – должна, понимаешь, должна существовать причина, вызвавшая смерть. Иначе мы дойдем до абсурда или до клиники для умалишенных. У смерти всегда должна быть причина, и если мы не знаем этой причины, это еще не значит, что ее нет вовсе. Я назвал смерть Роберта Гамильтона неестественной, так как не существует ни одной из известных естественных причин, способных ее вызвать.
– А страх? Он мог умереть от внезапного испуга.
– Содержание адреналина в крови Гамильтона было не только выше, но даже несколько ниже нормы. Нет, испуг отпадает. Повторяю, Стюарт, естественные причины приходится исключить, и с ними вместе болезнь, старость, обычные способы убийства.
– Стало быть, есть еще и необычные?
– Вот именно. Роберт Гамильтон убит неведомым нам способом, в обход обычным законам природы. Потому я и называю его смерть неестественной. Он не должен был умереть – если исходить из устоявшихся представлений о смерти и причинах, ее вызывающих. Но он все‑таки умер.
В помещении воцарилась гнетущая тишина. Крис Стюарт с трудом переваривал услышанное.
– Ты убедил меня, Берт, – наконец сказал он. – Роберт Гамильтон убит. Осталось совсем немного – отыскать убийцу. Ты что‑нибудь предпринял на этом пути?
Джервис усмехнулся и выпустил кольцо дыма.
– Я никогда не охотился за призраками, Стюарт. Но что‑то говорит мне, что призрак уже начал охоту за мной. – Он как‑то странно посмотрел на Стюарта и добавил чуть слышно: – И за тобой, старина Крис. Очень жаль, что я наболтал тебе лишнего.
Стюарт пожал плечами.
– Признаюсь, я не вижу причин для беспокойства.
– Оно и к лучшему, Стюарт. Ты слишком долго не был на Земле.
Джервис тяжело поднялся с кресла и подошел к окну.
Тусклый сумеречный свет струился в распахнутое окно. Воздух был тяжелым, мутным, пыльным, лишенным движения и жизни. Серое свинцовое небо давило на город, вершины небоскребов тонули в гигантском море низко нависших туч. Что‑то зловещее чудилось в этом безмолвии небесной стихии, словно ждущей своего часа, чтобы низринуться на землю и затопить ее вязкой киселеобразной массой.
– Как тебе вид из окна, Стюарт? Неплох, не правда ли? Особенно если учесть, что сейчас начало июля.
Стюарт подошел к инспектору.
– Мерзкая погода. И давно это началось?
– Два месяца. Обложило всю планету за одну ночь. Метеорологи так и не смогли докопаться до сути этого явления.
Стюарт задумчиво потер подбородок.
– Мы едва пробились сквозь атмосферу на своем «Скитальце», – сказал он. – Меня чуть было не вывернуло наизнанку от вибрации.
– Ты что‑нибудь слышал о Мраке?
Голос Джервиса слегка дрогнул от напряжения, хотя внешне он оставался спокойным и невозмутимым.