- Это очень интересно, - заметил Михаил. - Но реки красны другим: пароходами, рыбой, пристанями. В этом отношении Дон побьет все на свете. К его водным вокзалам причаливают морские пароходы. А берега - мечта. Плывешь летом - везде навалены горы арбузов, дынь, огурцов, помидоров, яблок, груш и всякой всячины. А рыбы! Белуга, севрюга, сазан, лещ, судак. А донская сельдь! Такой вкусной нет нигде.
Пермякову приятно было слышать эти хвалебные слова казака о Доне, и, чтобы не огорчить его чувство любви к родной стороне, уралец стал спорить осторожнее:
- Опять-таки птицы больше у нас, на уральских просторах. Утки остаются даже на зимовку в теплых водах. Сколько этой дичи! Наши люди летом расставляют гнезда и собирают корзинами утиные яйца.
- Ладно тебе хвалиться, душа уральская, - перебила его хозяйка. - Зови гостей за стол.
- С этим я согласен, Никифоровна. - Кузьма Макарович слегка обнял жену за плечи. - Прошу за стол, ребята. Пельмени хороши горячие. А перед ними полагается и по чарке - за победу над гитлеровцами.
- Я же сказал, что на Урале пельмени варят на закуску, - сказал Тахав, вооружившись вилкой. - Скажи, Михал, есть у вас на Дону такой человек, который не любит пельмени?
- Не знаю, есть ли такой человек на Дону, а в Башкирии, кажется, есть один такой джигит, который любит есть пельмени только в гостях, - сострил Михаил.
- Попадись тому джигиту в дом, который стоит над рекой Белой, - нашелся Тахав, - он поставит перед тобой вот такую чашку бишбармака, - развел руками Тахав. - Если все не съешь, остаток положит тебе за пазуху.
- А ты подожди глотать. Сначала надо выпить.
- Не тужи, Михал, - оправдывался Тахав. - Я умею есть и до стопки и после. Салям уральским друзьям! - взял Тахав в одну руку пельмень, в другую - стопку водки.
- За ваше скорое возвращение домой, - подняла и хозяйка рюмку. - Как там наш сынок-то? Небось голодает. - Она поднесла к глазам платочек. - Бывало, дома не дозовешься к столу, все занимался.
- И там, на фронте, такой, - поддержал ее Михаил. - Обед иногда на книгу меняет.
- Да, насчет пищи у него действительно нехорошая привычка, - пожаловался Тахав. - Я его ординарец, знаю: не возьмет в рот крошки, пока не поедят бойцы…
- Вот это хорошая привычка, Тахав, суворовская, - сказал хозяин.
- Суворова он хорошо знает, всегда ссылается на его ученье, - добавил Михаил.
- Ишь какой! - не то с удивлением, не то с гордостью сказал Кузьма Макарович. - А вообще как он командует?
- Бойцы любят его, хотя он и строгий. Это я на себе испытал, - чуть не проговорился Елизаров.
- Вы хвалились, - обратилась хозяйка к Тахаву, - что способны есть и до и после стопки. Кушайте, остывают пельмени.
- В этом деле он силен, - улыбнулся Михаил. - Бывало, на фронте во время обеда раза три бросается в атаку на кухню. Один раз восстание ординарцев поднял. Хорошо, что вовремя урезонил его товарищ Пермяков.
- Виктор? - насторожился Кузьма Макарович.
- Ну да! - оживился Тахав. - У каждого кавалериста один конь, а у нас, ординарцев, по два: свой и командирский. Пока вычистишь - все бойцы уже поедят. Мы приходим к кухне - обеда уже нет. "Почему не оставили? - спрашиваю. - Вари еще", - говорю. Другие ординарцы тоже требуют. Шум, спор. Идет товарищ Пермяков и говорит: "Тахав, там, на КП, котелок с обедом". Для меня, ординарца, командир обед взял. Вот это командир! Такому командиру ничего не жалко, и, когда в походе я что-нибудь достану в обозе и несу товарищу Пермякову, начальник штаба завидует. "Вот это, - говорит, - ординарец". А я ему: "Долг платежом красен".
- Чуткий, значит, Виктор Кузьмич? - спросила Галина Николаевна.
- Душа человек! А вот вы, - посмотрел Тахав на ее полную стопку, - вы только губы мочите. Нет, так не годится. - Взял он стопку и поднес ее Галине Николаевне по башкирскому обычаю с песней:
Как птичье молоко, в рюмке этой
Капли душистые вина.
В честь дружбы, песнею согретой,
Просим выпить вас до дна.
- Теперь уж полагается выпить, - поддержали Тахава и родители Пермякова и Михаил.
Галина Николаевна выпила.
Тахав разгулялся. Он всем подносил вино, напевая любимые песни.
- Слов много, - говорил он хозяевам дома, - а не хватает, чтоб сказать спасибо за такое гостеприимство. Сравнить бы его с солнцем, не светит оно ночью, сравнить бы с медом - приедается он.
Тахав много хороших сравнений привел и, наконец, сказал от всей души:
- Ваше гостеприимство как весна. Весна дает жизнь. Ваши слова, угощенье дают мне силу.
Башкиру хотелось сказать искреннее слово и Галине Николаевне. Он призвал всю свою память. Что-то ему вспомнилось из песен, из сказок о красавицах.
- Сравнил бы ваше лицо с розой, - не стесняясь и не льстя, начал он, - у розы жизнь коротка; сравнил бы со звездой - далека она; сравнил бы с золотом - сияет, да не греет оно. Сравню вас с песней о победе, которая будет самой приятной для нас!
Тахав попрощался с хозяевами, Михаилом и "самой красивой девушкой Урала", как назвал он невесту Пермякова, и отправился на вокзал.
Галина Николаевна и Михаил ушли в другую комнату, стали перебирать альбом с фотокарточками. Галина Николаевна объясняла:
- Это наш драматический театр. А это - оперный. Стоило бы вам сходить разок.
- Отпустите? - улыбнулся Михаил.
- Скоро мы вас совсем отпустим.
- Тогда и пойду. Хочется послушать "Ивана Сусанина". Может, в знак доброй памяти вместе сходим? - сказал Михаил и покраснел.
- Мне трудно урвать время. Я сейчас работаю над рефератом.
- Ученым доктором хотите стать? - удивился Михаил.
- Я Да, я в аспирантуре, - подтвердила она, смутив этим Михаила. Девушка, с которой он ведет себя так просто, скоро станет кандидатом наук!
Никифоровна принесла чайник. Галина Николаевна достала черемухового варенья на меду. Мать Пермякова расспрашивала казака о жизни на Дону, о занятии родителей. Михаил рассказывал с увлечением. Вспомнил он о фронте, о пережитых муках с Верой в плену и расстроился. Галина Николаевна пыталась отвлечь его от тяжких мыслей.
- Михаил Кондратьевич, у вас же день рождения. Поздравляю вас, - вспомнила она и положила перед ним носовой платок с вышитой шелком розой. - Это вам от меня.
Михаил был взволнован. Чем заслужил он такое внимание? Это не простая чуткость врача, а что-то большее. Михаил понимал, что Галина Николаевна так относится к нему потому, что он сослуживец ее друга, но зачем же такой подарок?
- Большое спасибо за честь, Галина Николаевна, но… не надо, - отодвинул он подарок и тихо пояснил: - Ведь вы вышивали для Виктора Кузьмича.
- Виктору я пошлю другой. А этот - вам.
Михаил запнулся. Что сказать на это? Галина Николаевна сложила платок и сунула ему в нагрудный карман гимнастерки.
- Если товарищ Пермяков вызовет меня на дуэль, когда я покажу ему этот платок, вы будете причиной моей смерти, - шутя сказал Михаил.
- Обязательно покажите ему! - улыбнулась Галина. - Пусть он представит себе, как я вышивала эту розу, и пожалеет, что так редко отвечает на мои письма…
Распрощавшись с родными Пермякова, Михаил покинул их гостеприимный дом.
Несколько дней спустя, выписавшись из госпиталя, Елизаров по рекомендации комиссара попал в Свердловский военкомат, где получил направление в военное училище.
Часть вторая
1
Станица казалась пустынной. На зимних улицах не было видно ни людей, ни животных, ни птиц. Глинобитные хаты и кирпичные дома, летом утопавшие в садах, выглядели теперь заброшенными. Лишь кое-где из труб поднимался робкий дымок. Многие ставни окон забиты. Видно, хозяева, убежавшие от немцев, еще не возвратились. Но военная жизнь в станице кипела. Кавалеристы, укрыв коней в сараях, скрытно готовились к предстоящей битве за родной Дон.
В хату, где проживал эскадронный, вошел младший лейтенант Елизаров, только что приехавший с Урала. Пермяков не верил своим глазам;
- Елизаров, друг, вернулся!
Михаил от радости не мог выговорить ни слова. Обняв командира, волнуясь, он передал привет от родителей, от Галины Николаевны. Пермяков жадно расспрашивал, как живут его родные уральцы.
- Трудная жизнь на Урале, - рассказывал Михаил. - День и ночь дымят трубы старых заводов, растут новые, вывезенные из западных районов страны.
- Чем теперь занимается отец? - спросил Пермяков. - В письмах он почему-то ничего не пишет об этом.
- Кузьма Макарович сверлит землю, прощупывает новые залежи. Чего только нет, говорит, в кладовых Урала.
- Верно! - с гордостью подтвердил Пермяков. - Каждый ученый говорит о нашем Урале по-своему. Геолог пишет: Урал - это золото, платина, медь, железо, алюминий, цинк, никель, уголь, мрамор, горный хрусталь, драгоценные камни, самоцветы. Ботаник утверждает: Урал - это тундра, хвойные и лиственные леса, луга, степи, сады с особенными фруктами, ягоды, орехи. Зоолог рассказывает: Урал - край разных зверей и птиц. Обитают во множестве олень, лось, медведь, куница, песец, белка, тетерев, куропатка, утки, гуси… Ну вот, - спохватился Пермяков, - и я увлекся… Рассказывайте лучше вы, у вас впечатления свежие.
- Не знаю, о чем и продолжать… А, Тахав! - воскликнул Михаил и обнял товарища, вошедшего в хату.
Тот похвалился: