- Доктор, очень уж тихий уголок. Мне комиссар такие книги дал, что я ночи теперь не буду спать. Смотрите, вот "Кавалерия" Энгельса. Слушайте, что он пишет: "Настоящей легкой кавалерией у русских являются казаки". Казаки! - повторил Михаил. - Слушайте дальше: "Кавалерия… остается необходимым родом войск и всегда останется таковым… Победоносная русская кавалерия". А, что скажете?
- Хорошо, - проговорила Галина Николаевна. - Очень рада, что вы изучаете свое дело. А здесь тоже есть о кавалерии? - спросила она, перебирая журналы.
- Есть. Хорошие статьи: о взаимодействии конницы с другими родами войск, о наступательном бое кавалерии. Трудновато только понять все.
- А вы комиссара спросите, что непонятно. Я скажу ему. Занимайтесь, но режим не нарушайте, чтобы это было последний раз.
- Вы очень строги, - сказал Михаил, исподлобья посмотрев на врача. - Я, наверное, самый беспокойный больной? У меня бумаги опять нет…
- И не получите, если будете забывать про обед, про ужин, про рану, про то, что вы в госпитале.
- Мне надо записывать прочитанное.
После обеда в госпитале наступил час отдыха. Елизаров лег спать. В коридоре сражались в домино, стучали. Казак нервничал: после ранения стал раздражительным. Он поднялся, сказал что-то товарищам, и в палате воцарилась тишина. Вошла Оля - "делегат связи", как назвал Михаил парикмахера. Она выполняла все поручения раненых, связанные с "внешним миром", означавшим город. Оля спросила, кто желает купить орехов. Никто не отвечал. Она подходила то к одному, то к другому, но никто с ней не говорил. Что случилось? Она бегом бросилась в дверь и вскоре вернулась с врачом. Встревожилась и Галина Николаевна. Все сидят, читают газеты, книги, но никто не произносит ни слова.
Галина Николаевна села на койку Елизарова и спросила его:
- Что случилось?
Михаил спокойно посмотрел на нее, пожал плечами.
Когда врач вышла из палаты, сосед Михаила, сержант Басманов, заговорил:
- Кажется, перехватили мы, друзья?
Раздался взрыв смеха. Галина Николаевна сразу же вернулась назад. Как ни было ей обидно, она не удержалась, улыбнулась.
- Вы извините, доктор, - сказал Михаил. - У нас игра такая была: "молчанка". Кто первый заговорит или засмеется, тот проигрывает и покупает для всех орехи. Вот сержант Басманов и проиграл.
Галина Николаевна заметила, что "молчанка" - игра бесполезная. Увидев на тумбочке Елизарова книгу "Наука побеждать", она спросила:
- Читаете?
- Почти всю переписал, - ответил Михаил.
- Очень хорошо. Любите военное дело?
- Полюбил.
- Мне один фронтовик пишет, что очень важно знать язык врага. Хорошо бы и вам взяться за немецкий язык, - посоветовала Галина Николаевна.
- Я на фронте еще начал зубрить его по разговорнику, - сказал Михаил.
- Возьмитесь и здесь, будете старостой. Достанем учебники, пригласим преподавателя.
На другой день перед сном, лежа на койке, Михаил предложил товарищам:
- Давайте договоримся, что в определенные часы разговаривать только по-немецки. Но так как многие не знают немецкого языка, установим двухнедельный подготовительный срок. За это время каждый должен научиться отвечать по-немецки на вопросы врача и сестер о состоянии здоровья, попросить книгу, газету, письмо и так далее, а также уметь "допросить" пленного немца. Кто не выучит урока, тому будем давать наряд - по утрам застилать всем койки.
Это предложение было принято охотно. Галина Николаевна принесла учебники, справочники, словари. Неплохим старостой оказался Михаил. Он требовал от каждого знания все новых и новых слов и готовил свою группу к экзаменам.
Настал срок. В тот день утром Галина Николаевна подошла к Елизарову и протянула ему толстую общую тетрадь.
- Это лично вам. Пишите, только не проказничайте больше.
- Данке.
- Хотите сегодня сверх плана заниматься с преподавателем по-немецки? - спросила Галина Николаевна.
- Мит фергнюген, - ответил Михаил.
- А меня примете в свой кружок? Я изучала французский, а теперь хочу знать и немецкий, - призналась Галина Николаевна.
- Примем! - проговорился по-русски Елизаров.
- Наряд на заправку коек! - сейчас же изрек его сосед сержант.
- Как ваше самочувствие? - спросила она его.
- Шён!
- Я спрашиваю, как рана, беспокоит?
- Ихь антворте, дас ихь михь зер гут фюле.
- Опять какой-то заговор, - заметила Галина Николаевна, услышав ответы и от других раненых на немецком языке, - товарищ Елизаров, это ваши затеи?
- Ихь бедауре зер дас зи дойтч нихт шпрехен кёнен,- ответил Михаил и подал сложенный вчетверо листок бумаги, на котором было написано что-то по-немецки.
На следующий день, войдя в палату, Галина Николаевна сказала Елизарову:
- Прежде всего о вашей просьбе, - это был ответ на вчерашнюю записку Михаила. - Я говорила с комиссаром. Он разрешил вам заниматься в физкультурном кабинете после занятий, больше нигде нет свободного уголка.
- Очень хорошо, спасибо.
- А вот вам от комиссара новые книги о кавалерии.
Теперь Михаил до позднего вечера засиживался в большой комнате за столом, на котором были разные лечебные спортивные приборы. Он забывал про ужин, кино, концерты, старательно выписывая в тетрадь разные мысли о военном искусстве. Особенно ему понравилась небольшая старая книжечка "Военная хитрость". Сестры и санитарки жаловались, что больной Елизаров вовремя не ест, сердится, когда заходят к нему и напоминают о еде.
- А вы меньше мешайте ему, - заступилась за раненого Галина Николаевна. - Больше чуткости. Иногда можно стакан кофе или молока принести ему и туда, где он занимается. Понять надо: на костылях человек ходит и не бездельничает - учится.
Михаил поправлялся быстро. Он уже начал скандалить с врачами, просил выписать его из госпиталя. Галина Николаевна убеждала, что еще не время говорить об этом, что раны не зажили, что в них, может быть, занесена инфекция.
- Товарищ врач, на меня инфекция не действует. Меня однажды ранило сюда, - ткнул он пальцем в кисть руки, - бой был адский, нужно было лечь за пулемет, кровь брызжет. Я схватил комок грязи, хлопнул на руку, как замазку на стекло, и никакой инфекции. Буду скандалить, если не выпишете - сбегу.
Полночь. На улице завывала вьюга. Снежинки хлестали по лицу Галины Николаевны, перебегавшей через улицу. Она спешила на дежурство. Зашла в палату. Елизарова не было на койке. Она побежала к физкультурному кабинету, дернула дверь, заперто. Дежурная сестра сбивчиво лепетала, что казака нигде нет. "Сбежал! - подумала Галина Николаевна. - Куда он мог пойти: в военкомат, на станцию?"
Она решила позвонить на пересыльный пункт, но ее позвали к тяжело раненному. Освободилась она не скоро.
Войдя в свой кабинет, она невольно вздрогнула, остановилась. За столом сидел незнакомый молодой человек в новой больничной пижаме.
- Откуда вы? - спросила она. - Вы недавно прибыли?
- С фронта. Давно уже. - Молодой человек поднял голову, улыбнулся.
- Товарищ Елизаров! - Галина Николаевна всплеснула руками, радуясь, что нашелся пропащий. - Вы побрились. Да вы совсем молодой без бороды. Ей-ей, не узнала бы вас. Зачем вы спрятались сюда? Опять наделали панику, сестры плачут: пропал казак.
- Мне разрешил комиссар. В физкультурном кабинете прохладно…
Михаил сложил только что полученное письмо треугольником и замолчал, не отвечая на требовательные вопросы врача. Это раздражало Галину Николаевну.
- Я доложу комиссару, и мы запретим вам работать ночами, - она хотела добавить, что недовольна его поведением, но, заметив выражение тоски в его влажных глазах, участливо спросила: - Что с вами?
- Ничего… - опустил голову раненый.
- Скрытный вы человек! Давайте говорить начистоту, откровенно, не как врач с больным, а по-товарищески. Чём вы недовольны?
- И Тем, что не выписываете.
- Рано. Нога не совсем окрепла, и "звезда" на груди еще не зажила.
- Рано? Я здесь толстею, а там мои друзья в огне. Вот, почитайте, - подал ей Михаил письмо. Сандро Элвадзе писал:
"Письмо мое стремится к тебе. Только радости мало оно принесет. Фронтовые дела наши печальные. Отходим, но бьемся как львы. Многие убыли из нашего эскадрона: парторг, с которым ты последний раз минировал мост; азовский рыбак Гульчевский; уральский горняк Данькин. Тахав получил четвертую отметку. На этот раз не устоял - увезли в госпиталь. Получу от друга башкира письмо - пришлю тебе его адрес, а твой напишу ему. Сегодня глаза у меня были на мокром месте: убило осколком Орла. Взял пока твоего коня. Хороший конь, легко бегает, только очень трясет. Выздоравливай скорее, просись в свою часть. Пермяков вспоминает тебя…"
- Пермяков? Как зовут его? - спросила Галина Николаевна.
- Виктор Кузьмич.
- Витя! - вскрикнула она и достала маленькую фотокарточку. - Он?
- Точно! Наш командир, - повеселел Елизаров.
- Что же вы молчали! - воскликнула Галина Николаевна, не скрывая своей радости.
- Читайте дальше, что о нем написано.