- К Дарье Даниловне принесли черти какого-то родственника или старого знакомого. Не дал, чтоб ему пусто было, до конца записать передачу. Теперь уже не удастся. Пока нас не увидел, смываемся отсюда.
Потушив светильник, девушки сняли светомаскировку с окна и распахнули створки рамы. Они открылись бесшумно - петли были предусмотрительно смазаны гусиным жиром. Все трое вылезли наружу.
Спустя несколько минут они шли по проулку и уже ничуть не походили на таинственных подпольщиков; Никифор вел девушек под руки, те щебетали, пересмеивались, как всегда.
Дошли до квартиры Зои, она распрощалась и убежала, сказав, что сегодня не успела поужинать. Она хотела оставить Никифора с Наташей наедине, потому что по каким-то признакам, которые умеет замечать женский глаз, давно догадывалась, что Наташа нравится Никифору.
- Ну, а вы? - спросил он Наташу, когда за Зоей захлопнулась калитка. - Вам тоже надо домой, пока не умерли с голода?
Из всех молодых знаменцев, с которыми Никифор был знаком, лишь с одной Наташей он был на "вы". Почему так получилось, он сам не знал. Со всеми быстро переходил на товарищеское "ты". А вот с Наташей не мог. В компании он, правда, обращался к ней, как ко всем, на "ты", а наедине - язык не поворачивался.
Незаметно прошли они двухкилометровый путь до Наташиной хаты и еще долго сидели на скамеечке у ворот, все говорили и говорили. Когда пришло время расставаться (было уже около часа ночи), Никифор не успел рассказать Наташе и сотой доли того, что хотелось бы.
- Спасибо, что проводили, Митя, - сказала девушка. - Я никак не привыкну к настоящему вашему имени. Привыкла звать Митей.
- Так и надо, - протянул он на прощанье руку. - Пока я Митя Махин. Придет пора - стану Никифором.
- А я и после войны буду вас звать Митей, - улыбаясь, сказала Наташа.
Крохотная доля кокетства была в Наташиных словах. Быть может, впервые за всю жизнь строгая Наташа позволила себе это. В принципе она всегда была против всякого кокетства. А сейчас, сама того не заметив, чуточку отступила от правил. Более того, подав руку парню, она не отдернула её тотчас, как бывало раньше, а продолжала стоять и весело болтать. Ей было приятно, что Никифор бережно держит её пальцы в своей теплой шершавой ладони.
Возвратившись домой, Никифор с удивлением увидел: родственник Дарьи Даниловны - усатый, плотный мужчина - все еще сидел и, несмотря на третий час ночи, пил чай.
- Здрассте! - кивнул Никифор, встретившись с ним взглядом.
Не желая мешать беседе, он пошел в свою комнату, но Дарья Даниловна окликнула:
- Митя! Посиди малость с нами.
На столе в беспорядке стояли тарелки с лучшими хозяйскими припасами - медом, яйцами, творогом, горшок с оставшимися от обеда холодными варениками. Уж по одному этому видно, что гость для Дарьи Даниловны был дорогим и желанным.
Мужчине, сидевшему за столом, на вид под пятьдесят. Кряжист, слегка толстоват, краснолиц - такими в этом возрасте становятся люди, по роду занятий связанные с продолжительным пребыванием на свежем воздухе.
Все это Никифор успел отметить, пока незнакомец вставал из-за стола, чтобы поздороваться.
- Панас, - протягивая руку, сказал он певучим украинским говорком. - Тебе, я чув, Митрием кличуть? То добре, шо ты Митрий. Митрий да Панас - ось увесь сказ! Сидай, друже, чаевать будемо. - Спасибо. Не хочется, - вежливо отказался Никифор и вопросительно взглянул на Дарью Даниловну: кто, мол, этот человек?
- Ты мене не морочь, - весело сказал Панас. - Я другий раз до чая сажусь. Ты ж кохався с дивчатами, то не може буты, щоб не проголодався. Сам був юнаком. Як до хаты прибьюсь, першим дилом борща миску, молока кварту…
Никифор уселся за стол. По правде сказать, он был не прочь поужинать, а отказывался потому, что не хотел мозолить глаза чужому человеку. Но если уж так вышло, то… Он придвинул к себе горшок с варениками, тарелку с медом и принялся уписывать за обе щеки.
- Так я во дворе пока посижу? - с уважительными нотками в голосе спросила Дарья Даниловна.
- Добре, Дарьюшка! - отозвался мужчина. - Мы с твоим племянничком трошки побалакаем…
Прежде чем выйти, Дарья Даниловна сказала Никифору, указывая на гостя:
- То наш человек, Митя. Верь ему.
Недоумение Никифора перешло всякие границы. Почему Дарья Даниловна оставляет их наедине? О чем дядько Панас хочет с ним говорить? И кто он такой, в конце концов?
Дарья Даниловна ушла. Усатый гость плотнее приткнул на окне светомаскировку, из-под густых лохматых: бровей взглянул на Никифора. Это был пытливый, взвешивающий взгляд пожилого, умного и очень усталого человека.
- Почнем? Чи ще почекаем? - чуточку насмешливо спросил Панас, и глаза у него утратили сосредоточенно-изучающую напряженность. Заметив, что его собеседник плохо понимает по-украински, он перешел на русский язык с ярко выраженным украинским произношением: - Я из Никопольского подпольного комитета ВКП(б)… Сидай, сидай, - замахал он руками, потому что Никифор вскочил, уронив табуретку.
- Мы сами думали связаться с вами, - сказал Никифор, когда прошли первые минуты замешательства и он вновь угнездился на табуретке. - Только не знали, как это сделать…
- Откуда ж вы знали о нас? - заинтересовался Панас.
- Как откуда? - искренне удивился Никифор. - Это ж все знают! Эшелоны под откос летят, баржи с хлебом тонут - слепому видно, чьих рук это дело!
Дядько Панас слушал и с улыбкой, прятавшейся в вислые, запорожские усы, кивал головой. Прищурившись, спросил:
- Много людей в вашем ДОПе?
Никифор искоса взглянул на гостя, замялся: на этот вопрос было страшно отвечать, он просто не мог говорить первому встречному, и почему он должен верить, что сидевший перед ним человек действительно представитель партийного комитета.
- Видите ли, - сказал он, и в голосе Никифора уже не чувствовалось прежней доверчивой радости. - Пусть меня вызовут на комитет, там я и скажу.
Дядько Панас не проявил недовольства. Он по-прежнему улыбался, покручивая кончики усов и благожелательно поглядывал на Никифора.
- Це добре! Дуже добре та гарно! - приговаривал он. - И бойовий ты юнак, як я бачу!..
Никифор пожал плечами: какой есть, такой есть! Не о нем сейчас речь.
- Ладно, - посерьезнел дядько Панас, - хучь обижайся, хучь нет: то я тебе маленькую проверку устроил - на болтливость или на осторожность, как тебе будет угодно. Осторожность в нашем деле прежде всего нужна.
Не обращая внимания на краску, выступившую на лице Никифора, он продолжал деловым тоном;
- Точнее количество членов вашей организации мне незачем знать. А приблизительно я знаю. От Дарьи Даниловны знаю. Ты не насупляйся, - доброжелательно проговорил он, заметив недовольство Никифора. - Она имеет основания мне доверять, поэтому и рассказала. И как ты появился здесь, рассказала. Мы с Дарьей Даниловной не первый год знакомы. Я в райкоме работал, а она передовой лайковой была.
- А как ваша фамилия? - спросил Никифор.
- Який швыдкий! - удивился гость. - Я тоби казав: кличь дядьком Панасом, и вся тут фамилия.
На этот раз пришла очередь развеселиться Никифору: отказ, который он получил, развеял у него остатки недоверия.
Между тем Панас, как истый украинец, в моменты наибольшего напряжения невольно переходивший на родной язык, продолжал:
- Щоб тоби ясно було, як сюды попав, то скажу: попав случайно. До Дарьи Даниловны правився, як до старой знакомой, надию мав, що она поможе розшукать людей, яки автомашины взорвалы та листовки распространяют. Ан попав в самую точку. Чулы мы про вас у Никополя, чулы, - говорил он с видимым удовольствием. - Молодцы! То дуже гарно, що вы почалы битву с немчурой та ихними прихвостнями, хай воны подохнуть! Мы там диву давались: знаемо, що в сели ни одного коммуниста не зусталось, а организация е!..
Разгладив усы, Панас продолжал дальше:
- У меня поручение до вашей организации: нам треба вашей допомоги в одном дили. А дило ось яке. Колы наши отступалы, то на птицеферми колгоспу "Вторая пятилетка" заховалы в землю оружие. Шо за оружие, скильки и де воно заховано - того зараз нихто не знае. Але точно: заховано в бочках. Так мени партийный горком поручив разузнаты: що за организация в Знаменке и, якщо можно, привлечь её к розыску оружия.
- Мы это сделаем, товарищ Панас! - горячо откликнулся Никифор.
- То не так легко, - охладил его гость. - Надо робить тайно, щоб нихто не бачив.
- Мы все там перекопаем, а оружие найдем, - решительно заявил Никифор.
- Вот и неправильно, - спокойно сказал Панас. - Як вы начнете копать, то на следующий же день следы ваши обнаружат, полицаи установят наблюдение и - прощай оружие!
- А как же иначе, если не копать? - озадаченно пробормотал Никифор.
- Я вам ось шо предлагаю, - сказал Панас. - Поделайте железные щупы, тонкие, острые, и проверьте каждый квадратный метр в помещениях птицефермы и вокруг. А когда найдете, то не сразу откапывайте, а пошлите своего хлопца в Никополь по такому адресу, запоминай: Извилистая, 28, Ксана Петровна Довженко. Пароль: "Мне сказали, у вас сдается квартира?" Отзыв: "Сдается, но только для бездетных". Нет, нет, - погрозил пальцем Панас, видя, что Никифор вытащил блокнот. - Никаких записей! Запомни наизусь.
Никифор трижды повторил, чтобы запомнить адрес и пароль с отзывом.
- Такой же пароль и отзыв, если до вас, сюда вот, придет наш человек.
Никифор понимающе кивнул.