- Повысыпаем из мешков в воду, и баста! Дубы топорами порубим и тоже на дно.
Как мысли могут передаваться от человека к человеку? Не успел Никифор подумать, что хорошо бы сделать налет на пристань, как Беров высказал это вслух.
Некоторое время они шли молча. Никифор раздумывал над тем, что операция хотя и заманчива, однако без подготовки проводить её рискованно. На пристани наверняка есть охрана, и без оружия не справиться.
- Там два сторожа ночью дежурят. А полицейский пост на окраине села, в полукилометре от пристани, - будто читая мысли Никифора, сказал Семен.
Никифор не стал спрашивать об источнике этих сведений - догадался, что это Лида. Сказал о другом:
- Топор - не оружие. Был у меня автомат спрятан в плавнях, да сплыл: кто-то, видно, нашел…
Никифор колебался. Слишком соблазнительным было дело. Но большим был и риск. А спокойно-уверенный голос Берова, его выжидательная позиция, при которой он подчеркнуто предоставлял Никифору право решать самому, так и подмывали ответить согласием.
- В одном ты прав, - проговорил он наконец. - Надо спешить, не сегодня-завтра хлеб могут увезти. В принципе я согласен. Но только не сегодня!.. Без всякой подготовки, без плана, знаешь ли…
Он искоса взглянул на Берова, ожидая возражений. Однако тот по своему обыкновению промолчал.
- Давай так, - решил Никифор, - ровно в восемь встретимся у Орлова, обсудим это дело. Без Орлова мы все разно не обойдемся. Лиду, пожалуй, привлечем. Она тот край села хорошо знает, в случае чего - поможет спрятаться.
Приметил Никифор: дрогнули брови Берова. Не хотелось ему, наверное, вмешивать Лиду в опасную затею. Все же и тут промолчал.
- Добре, - флегматично сказал Беров. - Зайдешь ко мне? Вот в этой хибаре я живу, - указал он на небольшой домик.
- Не сегодня, - покачал головой Никифор. - Сейчас спешить надо. К Орлову - раз. Дома предупредить, что ухожу на ночь, - два. Поужинать тоже не мешает - три. Ты мне вынеси радиолампу, и я пойду.
- Дай зажигалку, - попросил Беров.
- Зачем?
- Сделаю вид, что ты за ней приходил. Хозяйка у меня не больно надежная, с полицаями путается.
- Ну и ну! - изумился Никифор. - Отчаянный ты парень.
Совещание было коротким. Все признали необходимость операции "Днепр", как окрестил ее Орлов. Беров только стоял за то, чтобы провести её не откладывая, внезапным набегом, сегодня ночью.
- Сторожей пришьем ножами, захватим берданки, тогда пусть сунутся полицаи, - негромко и угрюмо говорил он. - Один будет нести охрану, а другие действовать. Р-раз - и в дамки!
Против этого плана категорически возражал Орлов, считая, что убийство сторожей не вызывается необходимостью.
- Мало разве немцы пускают крови нашему пароду? А тут мы еще!.. Чем виноваты эти сторожа, если их заставили стеречь? А хоть бы и не заставили-хлеб им зарабатывать как-то надо! Наши ведь люди, местные. Тебе, Семен, этого не понять, потому что ты не знамеиский - вот и предлагаешь такое…
- Лес рубят - щепки летят, - бормотнул Беров.
- Можно и без щепок, - упорствовал Орлов. - Обезоружим их, свяжем. Деды там сторожуют, ты сам говорил! Что нам стоит хилого деда обезоружить и рот ему заткнуть?!
Никифор поддержал Орлова. Сомнения насчет сроков операции-сегодня или завтра - Беров подавил тем, что предложение провести разведку назвал трусостью и нежеланием идти на риск, без которого все равно не обойтись.
- Зачем такая разведка?! - бубнил он. - Анка Стрельцова там весовщицей работает, все знает, все расскажет… Пока мы будем разведки делать, немцы тем временем хлеб увезут. По-моему, так: р-раз - и в дамки!
- Хорошо, - подытожил Никифор. - Давайте сегодня. Финки ты принес? - спросил он у Берова.
- Принес.
- А ты, Петя, захвати топор, - попросил Никифор. - Это тебе как оружие и как инструмент для потопления баркасов… или как там они у вас называется?
- Дубы. Значит, оружие применяем в случае крайней необходимости, если не будет иного выхода?
- Ладно, - ответил Беров, к которому и был, собственно, обращен этот вопрос.
Идти на Лиманную решили порознь, чтоб не привлекать внимания. Семен - кратчайшим путем, через огороды. Никифор и Орлов - окружным, по Песчаной улице. Впереди должен идти Орлов, который знал дорогу, за ним на расстоянии ста метров - Никифор. К операции "Днепр", помимо Лиды, привлекалась и Анка. Она встретит Орлова и Никифора на углу Лиманной и Песчаной и, якобы гуляя с ребятами, покажет им дорогу на пристань, сообщит, что знает об охране, о расположении грузов. Вышлет Анку навстречу Бероз, который будет на Лиманной быстрее своих товарищей. Сам Беров тем временем соберет сведения с полицейском посте, что расположен в крайней хате по дороге к пристани.
- Топор оберни чем-нибудь, - посоветовал Орлову Никифор перед выходом. - Готово? Айда, товарищи!
Сероватой горой возвышаются возле причала мешки с пшеницей. Белеют вороха тугих капустных вилков. Еле угадываемые в темноте, стоят ивовые корзины с помидорами, яблоками. Все это приготовлено к отправке в Никополь на железнодорожную станцию.
Дубы-плоскодонки, уткнувшись голыми мачтами в темное небо, застыли у причала. Спит в сторожке команда перевозчиков, дожидаясь утра, чтобы опять приняться за свою подневольную работу. Два сторожа с берданками между келен сидят на мешках с пшеницей. Возле них на корточках примостился полицай, у него в руках винтовка.
Потрескивает махорка в цигарках. Тягучая и бесконечная, как сама степная скука, струится беседа.
Жалуется полицай:
- Сну у меня нету. Пропал сон. Служба нервная, потому и пропал.
Сторожа молчат, обдумывают сказанное. Полицай тоже думает о чем-то, потом продолжает тем же нудным, жалующимся голосом:
- Или нервная болезня у меня такая, что не сплю? Пропал сон, хучь что ни делай. Стакан самогону тяпнешь, тогда заснешь. А так нету сну.
Кто-то из сторожей крякает, но отзывается не сразу. Слова сейчас, по ночному времени, вроде смолы, что не вмиг капнет. Сначала набежит, нависнет капля, затем тягуче и неохотно оторвется.
- Самогон, он при всех случаях хорош, - дребезжит голос сторожа. - Хучь для сну, хучь для бодрости.
- Это та-ак, - тянет второй сторож. - Нам бы на дежурство по стаканчику подносили, а? Хорошо ба! Ты, Сашко, попроси начальство. Для сторожей, скажи. У них, скажи, по нонешним временам самая ответственная работа. Ась? Мы тебя уж в накладке не оставим. Поделимся. Хи-хи!
Полицай, которого назвали Сашком, недовольно, хотя и беззлобно брюзжит:
- Вам, дырявым горшкам, все мало. Никому хлеба не дали, а вам-по три пуда… Самогонки теперь захотели! Поди к Раевскому да скажи. Может, он разок-другой и даст по шее.
Воцаряется молчание. Кто-то из сторожей с хрипом откашливается, сплевывает на землю. Огонек цигарки летит в воду и угасает с коротким шипом.
- Это та-ак, - тянет сторож. - По шее заработать - дело плевое. А тремя пудами ты зря, Сашко, попрекаешь. Ты-то получил втрое больше нашего? Опять же, гектар земли у тебя. А мы не попрекаем.
Сторож говорит миролюбиво, без раздражения. И полицай отвечает ему тоже в миролюбивых тонах:
- Я не попрекаю. Я к тому говорю, что каждый должен свою норму знать. Вот к чему говорю.
Опять все трое думают туманную вязкую думу. Багровая краюшка месяца, похожая на ломоть недозрелого кавуна, поднимается над лиманом, просветляя потемки. В ближнем болотце спросонья всполошились лягушки, заквакали, застонали. Из сторожки доносится дружный храп речников.
- Какая же моя норма? - дребезжит голос сторожа. - Кто об том мне может сказать?! До войны я получал из колгоспу по трудодням семь десятков пудов. А ты кажешь: три пуда - норма! На мое семейство той кошачей нормы на два месяца в растяжку и то не хватит…
- Советскую агитацию пущаешь? - зловеще спрашивает полицай. - Ты, старый, смотри: передам слова твои куда надо…
Это служит решающим доказательством, и старик-сторож заискивающе бормочет:
- Какая ж тут агитация! Про Советскую власть я ни слова ни проронил. В обчем, Лександр Петрович, я премного доволен. Никому не дали, а нам, сторожам то есть, по три пудика дали…
- То-то и оно! - говорит полицай и встает, чтобы размять затекшие ноги.
Сторожа снова сворачивают цигарки. Один из них долго добывает огонь, удары кресала о кремниво родят в плавнях маленькое эхо.
- Спят хлопцы, - завистливо вздыхает полицай, останавливаясь неподалеку от сторожки. - А меня и сон не берет. Нету сну, хучь убей. Заболевание, значит, таксе…
Полицай поворачивается спиной к сторожке и идет к причалу. В этот момент из-за ящиков с яблоками бесшумно выскальзывают две тени. Глухой удар, и, ойкнув, полицай падает. Лязгает о землю винтовка.
- Обрушился, Лександр Петрович? - спрашивает один из сторожей, который за грудей мешков не видит, что произошло. - Никак упал, спрашиваю?
Перед сторожами, как из-под земли, вырастает фигура с винтовкой.
- Ктой-то?! - оторопело, чуть ли не в один голос спрашивают сторожа. - Кто здеся?
- Руки вверх! - слышится из темноты. - Вздумаете сопротивляться или кричать, буду стрелять.
В подтверждение угрозы перед лицами плавает дуло винтовки - той самой, что минуту назад болталась за спиной полицая. Сторожа с ужасом следят за колеблющейся мушкой, а берданки тем временем из рук исчезают. Их отбирает человек, подошедший незаметно сбоку.
- Боже ж мой! - взмолился дед, который спорил с полицаем насчет "нормы". - Не погубите, сынки! Один я кормилец на всю семью остался, помрут без меня… Не дайте, сынки, погибнуть лютой смертью. Не за себя прошу, за внуков маленьких.
Ему ответил человек с винтовкой: