Девушку Лида узнала по рассказам Анки Стрельцовой: та самая художница, с которой ее "разведенный муж" приходил на гулянку. И мгновенно она прониклась неприязнью. Все в ней с первого взгляда не понравилось Лиде: и жидкие кудельки волос (местные девушки не делали завивок, у всех косы), и плоскогрудая фигурка. "Ишь ты, тарань костлявая!.." - думала Лида.
Столкнувшись лицом к лицу с Семёном, она изобразила удивление и громко сказала:
- Здравствуй, муженек! Что же ты не зайдешь проведать ребенка? Ведь твой ребенок-то. Или ты не только от меня, Но и от родного дитяти отказался?.. Теперь начхать на него, а?..
Говорила, а сама поглядывала на кучерявую: вот, мал, тебе!.. Та смущенно потупилась и вместе с прихрамывающим парнем отошла в сторону.
Удивленный и растерянный Семен бормотал, что собирался-де зайти, да все недосуг - работает.
- А по воскресеньям тоже некогда?! - все так же громко, со скандальными нотками продолжала Лида. - Ты мне зенки не заливай! Не удастся отвертеться, все равно стребую алименты!..
В толпе были люди, знавшие Лиду с ее характером бой-бабы, и многие остановились, пяля глаза, в ожидании скандала, а то и драки.
- Сегодня зайду, - терялся Семен под взглядами. - Вот тебе для Николеиьки, - выгреб он из кармана мятые рубли.
Наконец он догадался отвести Лиду в сторону. Когда они выбрались из толкучки, Лида спросила шепотом:
- За тобой не приходили?
Он понял, что она спрашивает о недавних арестах в Знаменке, и ответил успокоительно:
- Все в порядке.
- Тебе и в самом деле следует, хоть изредка, заходить к нам, - сказала Лида. - Вот твои деньги, возьми-ка…
- Не надо, - отстранился Семен. - Купи что-нибудь для Николеньки…
- Уже купила. - Лида сама засунула деньги в карман его пиджачка. - Если правда, что хотел нас проведать, то пойдем со мной.
Молча Семен зашагал рядом с Лидой. Они миновали базарную площадь, зашли за угол, и там, не выдержав молчанья, Лида виновато спросила:
- Ты рассердился?
Он помотал головой. Но она не поверила.
- Не сердись, - попросила она. - Мне ничего другого не оставалось, как затеять этот разговор. Надо ж поддерживать мнение, что мы с тобой муж и жена, хоть и разведенные!
- Надо, - буркнул он. Семен всегда был немногословным. Из его обрубленных фраз трудно было понять, о чем он думает и каково его настоящее мнение. И сейчас Лиде казалось: Семен недоволен, что она силком увела его от кучерявой художницы.
- Ты ее любишь, да? - напролом спросила она, пряча ревнивый блеск глаз, и замерла в ожидании.
- Кого? - удивился Семен.
- А ту… кучерявую селедку, что с тобой стояла.
- Ерунду мелешь! - тряхнул он лохматой шевелюрой. - Она землячка моя. Из Киева.
Женским чутьем Лида поняла: не лукавит, говорит правду. А когда он, по своей привычке неспешно пережевывая слова, рассказал, что художница дружит с хромым парнем, то Лида окончательно успокоилась и решила: Анка что-то напутала.
- А хоть бы и влюблен! Тебе-то что? - усмешливо, с товарищеской бесцеремонностью спросил Семен. - Мы теперь "разведенные"…
Лида метнула в него быстрый взгляд. На лице Семена светилась улыбка, редко у него появлявшаяся. От этой улыбки ей стало невыразимо тоскливо.
- Конечно, - сказала она. - Ты можешь бегать за девками. И я могу подыскать себе… Но ты знашь, мне нельзя. У меня другое положение.
Лида ни на секунду не забывала, что она замужем и у нее ребенок. Будь она девушкой, она-то уж наверняка влюбила бы в себя Сеню!.. А теперь зачем он ей? И что ему до нее?!
Так думала Лида. Совершенно искренне была убеждена, что ее сегодняшние поступки были продиктованы желанием помочь Семену укрепиться в роли мнимого разведенного мужа. Лида изумилась бы, если б кто-нибудь заподозрил, что она "бегает" за Семеном.
Она вела его на Лиманную улицу кратчайшим путем - через огороды, мимо болотца, окаймленного старыми вербами. Пока шли селом, оба старательно отстранялись друг от друга, как и полагается разведенным супругам. А по-над огородами пришлось идти пешеходной тропкой, и они волей-неволей соприкасались то локтями, то кистями рук.
У голого серого ствола, распростертого возле болотца, Лида взмолилась:
- Ты слишком быстро идешь. Не могу больше: мокрая вся. Давай отдохнем.
Семен молча свернул к поваленному дереву. Уселся и тотчас закурил цигарку. Лида оперлась спиной о толстый сук, вытянула ноги. Чувяки она сбросила, верхние пуговицы кофточки расстегнула. С Семеном она держала себя, как с домашним человеком, которого нечего стесняться. Возможно, поэтому она расстегнула кофточку на одну пуговку больше, чем следовало, и не спешила одернуть юбку, когда охальник-ветер обнажил ее полные колени.
До вечера Семен просидел у Беловых. Старики встретили его по-родственному. Алексеич раздобыл к обеду бутылку самогона и целиком завладел вниманием гостя. Обсуждали результаты деятельности карательной тройки ("В Знаменке 73 человека как корова языком слизала! А сколько постреляли по району - страшно подумать!"), шумно вздыхали, обмениваясь слухами о боях в Сталинграде и предгорьях Кавказа ("Далеко забрался чертов немец! Когда его оттуда выкуришь?..").
После обеда Алексеич отправился во двор под навес - соснуть часок. Мать ушла к соседям, да и застряла там. Сунулась было в хату Анка Стрельцова, но увидела Семена, попросила сито и убежала.
Лида, переодевшаяся в старенький сарафан, мыла посуду, сновала по хате с тряпкой в руке, наводя порядок. Босые, полные в подъёме ноги носили ее по земляному полу со стремительной легкостью. Так же легко и ловко двигались в работе ее руки. Семен сказал с невольным восхищеньем:
- Знаешь, Лидок, первый раз вижу, что вот так можно делать домашнюю работу!..
- Как?
- С удовольствием и красиво. Честное слово, красиво! Четко, просто - как машина…
- Сравнение шофера! - фыркнула Лида и, пройдя мимо Семена, обдала его запахом разгоряченного тела и свежевыстиранной женской одежды.
Она добилась своего: Семен не спускал с нее угрюмоватых глаз. Что ж, пускай смотрит, если хочет. Она не высушенная вобла, вроде некоторых…
- Подержи Николеньку, я рубашечку примерю, - попросила она, разворачивая покупку.
Неловко, на вытянутых руках, поднял он ребенка.
- Ах, да не так! - с досадой сказала Лида и показала, как надо держать. Рука Семена нечаянно попала между Николенькой и большой прохладной грудью Лиды. Он смутился.
А она и бровью не повела, словно не заметила.
С Нюсей Лущик познакомился Никифор через Зою Приданцеву. Чернокосая, тоненькая, как девочка-подросток, с загибавшимся книзу кончиком горбатого носа, она походила на черкешенку или турчанку, а Знаменские остряки говорили, что Нюся смахивает на бабу-ягу в молодости.
Никифор узнал, что до войны она тоже училась в педтехникуме, и они быстро нашли общий язык.
- А у нас… - говорил Никифор.
- А у нас… - говорила Нюся.
Нюся Лущик оказалась приятным собеседником. Это подтверждала и Зоя Приданцева, которая с ней дружила.
В тот час, когда Семен сидел за обеденным столом в хате Беловых, Нюся Лущик, Никифор, Зоя и Петя Орлов возвращались домой с воскресного базара. Все они жили на Алексеевской конце неподалеку друг от друга. Нюся, отплевывая подсолнечную шелуху, стрекотала:
- Все равно ему жизни не будет, хоть и ушел от нее. Я Лидку знаю, ей все нипочем. А он тихоня, с виду мрачный, а так добрый… Лидка захочет - с кашей его съест. Видали, как сегодня?
Зоя смущенно помалкивала. Что Семен женат - для нее неожиданная и неприятная новость.
- Да-а, - насмешлива тянул Петя Орлов. - Я тоже ее знаю: черт в юбке, а не баба! С такой не пропадешь… если раньше времени не сдохнешь.
Парни захохотали, а девчата солидарности ради встали на защиту женского сословия. Завязался шутливый спор, который вечен и бесконечен. Спорили, пока не дошли до хаты Орлова - он жил ближе остальных.
- Приходите ко мне вечером, - пригласила Нюся. - Яблоками угощу.
- Не возражаю, - сказала Зоя.
- И мы не против, - переглянувшись с Орловым, сказал Никифор.
На том и расстались.
В сумерках Никифор шагал по Нижней улице. Шел без палочки, чуть прихрамывая - уже мог ходить так на короткие расстояния.
Вместе с Зоей ему приходилось раза три бывать у Лущик. Поэтому он уверенно открыл калитку, обогнул низкую продолговатую хату и постучался в приоткрытую дверь.
- Входи, входи, - раздалось у него за спиной; в сумерках он и не заметил Нюсю, которая хлопотала у летней стряпки в дальнем углу двора. - Там Петя скучает, иди к нему. Я зараз управлюсь.
Орлов в отглаженной полотняной рубахе навыпуск, перехваченной в талии крученым поясом с махрами, сидел в горнице в церемонной позе званого гостя и курил. Обрадованно улыбнулся Никифору:
- Хуже нет заявляться первым-сидишь как попка-дурак!
Они уселись друг против друга за шатким столом, покрытым вышитой скатертью. Орлов достал нарядный кисет - видимо, девичий подарок. Предложил:
- Закуривай.
Взаимное угощение куревом у малознакомых парней-знак дружелюбия и во всех случаях - испытанный повод для завязки разговора.
- В каких частях служил? - поинтересовался Орлов.
- 130-я дивизия, 528-й полк, - назвал Никифор первоначальное место своей службы.