Война есть война. И он, Николай, - один из миллионов солдат на этой войне, добровольно взявший на плечи ее нелегкий груз. И значит, нет у него прав на малодушие и колебания. Враг должен быть уничтожен!
Город окончательно погрузился в темноту. Холодный, мокрый ветер рвал полы пиджака. Николай бережно, словно новорожденного, прижимал к груди холодный автомат - первый трофей еще не созданного подполья. Этим выстрелом открыт счет расплаты, предъявленный оккупантам. Первый шаг сделан. Он оказался нелегким. Но и вся борьба будет нелегкой.
Тихо, чтобы не потревожить мать и брата, спящих в доме, прошел он через сад к сараю. После раздумий закопал автомат за грудой дров и досок и лишь после этого пробрался в свою землянку.
* * *
К Турубаровым Николай явился задолго до назначенного срока.
- Есть кто-нибудь чужой? - в сенях спросил он Петра.
- Нет. Только Лева Костиков. Он свой, - успокоил его Петр.
- Я знаю его, - коротко сказал Николай.
Они вошли в дом. В комнате у стола сидели Лева Костиков и Рая.
Николай был мрачен. Густые, насупленные брови сошлись у переносицы.
- Здравствуйте, Николай Григорьевич. А я собирался к вам идти, - пожимая Морозову руку, решительно сказал Костиков.
- Спешное дело?
- За указаниями. Я, как секретарь комсомольской организации девятой средней школы, наконец, как член бюро райкома, хочу получить указания...
Николай посмотрел на Петра, потом пристально глянул на Раю. Щеки девушки залились краской.
- Она же тебе уже все рассказала, - улыбнулся он.
- Да, - сказал Лева. - Но мы решили, что ждать до семнадцатого нет смысла. Необходимо действовать сейчас...
- Вот поэтому я и пришел. Нате, полюбуйтесь. Только что сорвал с забора. - Николай вытащил из кармана сложенный лист бумаги и протянул Петру: - Читай вслух.
Развернув листок с оборванными углами, Турубаров начал читать:
- "Воззвание к еврейскому населению города Таганрога. В последние дни имелись случаи актов насилия по отношению к еврейскому населению со стороны жителей-неевреев..."
- Это же ложь. Ничего подобного не было! - выпалил Костиков. Он провел рукой по зачесанным назад черным жестким волосам, добавил гневно: - Явная провокация! Вот как это называется...
- Успокойся, Лева. Читай, Петро, дальше, - попросил Николай.
- "Предотвращение таких случаев и в будущем не может быть гарантировано, пока еврейское население будет разбросанным по территории всего города. Германские полицейские органы, которые по мере возможности соответственно противодействовали этим насилиям, не видят, однако, иной возможности предотвращения таких случаев, как в концентрации всех еще находящихся в Таганроге евреев в отдельном районе города. Все евреи города Таганрога будут поэтому в четверг, 30 октября 1941 года, переведены в особый район, где они будут ограждены от враждебных актов. Для проведения в жизнь этого мероприятия все евреи обоих полов и всех возрастов, а также лица из смешанных браков евреев с неевреями должны явиться в четверг, 30 октября 1941 года, к 8 часам утра на Владимирскую площадь города Таганрога.
Все евреи должны иметь при себе свои документы и сдать на сборном пункте ключи от занятых до сих пор ими квартир. К ключам должен быть проволокой или шнурком приделан картонный ярлык с именем, фамилией и точным адресом собственника квартиры. Евреям рекомендуется взять с собой ценности и наличные деньги; по желанию можно взять необходимый для устройства на новом местожительстве ручной багаж".
- Подлецы, грабят среди бела дня, - не выдержал Костиков.
- То ли еще будет, - хмуро сказал Николай. - Читай, читай, Петро, дальше.
- "О доставке остальных оставшихся на квартире вещей будут даны дополнительные указания. Беспрепятственное проведение в жизнь этого распоряжения - в интересах самого еврейского населения. Каждый противодействующий ему, а также и данным в связи с этим указаниям еврейского совета старейшин берет всю ответственность за неминуемые последствия на самого себя. Ортскомендант города Таганрога майор Альберти".
- Что же это такое? - Рая перевела испуганный взгляд больших глаз с Петра на Николая, потом на Костикова. - Лева! Они ведь их всех убьют? Правда, убьют?
- Конечно, убьют! - глухо проговорил Николай. - И наша задача помочь несчастным по мере сил.
- Но чем же мы можем помочь? - Костиков встал со стула, прошелся по комнате.
- Ой, ребята, а может быть, их на самом деле просто переселить хотят? - глядя на всех, с надеждой спросила Рая.
- Раиса! Неужели ты не читала наших газет? Их обязательно расстреляют. Так было в Минске и во Львове. Так будет и здесь.
- Не понимаю, - беспомощно сказала девушка. - Я не могу этого понять.
- Нужно понять. Это фашизм! - глухо сказал Николай. - И нужно помочь людям.
В комнату без стука вошел Женя Шаров. Это был невысокий, но сильный и плотный паренек с подвижным и энергичным лицом и решительным взглядом живых, острых глаз.
- А я у одного румына вот чего выменял за махорку, - он, не здороваясь, протянул на ладони маленький браунинг.
- Что же ты делать с ним будешь? - спросил Морозов.
- Немчуру стрелять.
- Подожди стрелять. На вот, прочти. - Николай протянул Жене листок.
Шаров стал читать, остальные молчали.
- Да-а, - прочитав, протянул Женя. - Ну и сволочи! Что же мы можем сделать? Поднять панику на площади? Стрелять там в немцев?
- Не болтай глупостей, горячая голова! - сказал Николай. - Необходимо попытаться убедить хотя бы знакомых нам евреев не ходить на это сборище.
- Сколько же мы до завтра успеем? - спросил Петр.
- Сколько успеем... Но мы обязаны это сделать.
В разговор вмешался Костиков.
- Николай Григорьевич, пусть это будет наше первое дело. Мы давно уже думаем - чего мы сидим? Когда мы будем действовать?
- Да, Николай, - обратился к Морозову Петр. - Тут у нас уже кое-кто подобрался из ребят. Спиридон Щетинин, Иван Веретеинов, Миша Чередниченко, Александр Романенко, Олег Кравченко да нас шестеро...
- Всех знаю, кроме Ивана Веретеинова. Будьте осторожнее, ребята. Один шаг - и наткнемся на провокатора.
- Да это все наши комсомольцы, народ проверенный, - с пылом вступился Костиков. - А за Ваню Веретеинова Валентина и Петр поручиться могут.
- Горько мне вам говорить об этом, - сказал Николай, - но времена сейчас переменились. Некоторые люди оказались не такими, какими мы их представляли. Мы уже знаем, что кое-кто из комсомольцев поспешил пройти регистрацию у немцев, а отдельные девушки познакомились с немецкими офицерами и разгуливают с ними по городу...
- Сволочи! Предатели! - сказал Лева Костиков, и черные глаза его непримиримо сверкнули. - С такими мы еще посчитаемся!
- Дать им всем по шее! - любовно подкидывая на ладони браунинг, заключил Женька Шаров. Несмотря на серьезность обстановки, глаза его озорно сияли, и он никак не мог погасить их веселого блеска.
И только Петр Турубаров сидел, отвернувшись от товарищей, ссутулив тяжелые плечи, опустив голову.
- Что с тобой, Петро? Заболел? - участливо спросил его Морозов.
- Нет, - отрывисто ответил Петр. - Пройдет.
- Это с ним теперь бывает, - сказала Рая и погладила брата по плечу. Потом, дождавшись, когда ребята о чем-то заговорили, она подошла к Морозову и тихо, чтобы не услышали другие, объяснила: - Девушка его, Лариска, с немцами встречается. А Петро с ума сходит, переживает...
- Понятно, - кивнул Морозов и с сочувствием взглянул на Петра. - Здесь ему ничем помочь нельзя - сам с собой должен справиться...
- Так что же, Николай Григорьевич? - спросил его Костиков. - Что нам делать? Давайте задание.
- Ладно, ребята. Соберемся все вместе семнадцатого, как раньше договорились. Торопиться нам нельзя. Приведете с собой остальных ребят. Тогда все окончательно решим, как нам жить дальше. А сегодня за дело! Пусть каждый обойдет знакомые ему еврейские семьи, предупредит людей, чтобы уходили из города. И попросит, чтобы те знакомым своим передали. Рае и Вале это всего удобнее.
- Мы сейчас же пойдем, - взволнованно сказала Рая. - Вот только Валька с базара вернется.
- Моя знакомая семья живет на улице Ленина, а другая в Перекопском переулке, там у них детей видимо-невидимо, а дед бухгалтером на заводе работает, симпатичный старик, - сказал Лева Костиков. - Я их уговорю.
- А у нас в доме зубной врач живет, - сказал Женька Шаров. - Зубы всем дергает. Я с его сыном в одном классе учился. Он живо на своего папашу воздействует.
Ребята оживились.
- Вот и действуйте, - сказал Морозов. - Но не думайте, что это так легко. Люди даже не могут представить себе, что их ждет. Многие верят, что немцы действительно хотят их просто изолировать. Но даже одна спасенная семья - это наша победа.
- Что ж, пошли, ребята, - сказал Женька Шаров. - Айда по одному.
Распрощавшись с Петром и Николаем, ребята по одному выскользнули из домика рыбака.
- Ну вот, начало и положено, - сказал Морозов Петру. - Мы уже действуем.
- Ребята за дело горячо взялись, - сказал Петр. - Сколько успеют, они сделают.
- Ты должен позаботиться, Петро, чтобы о том, что я в городе, знало как можно меньше людей, - на прощание сказал Петру Морозов. - В дальнейшем со многими членами нашей организации я буду иметь дело через тебя.