- Мотор Родченко представляет безусловный интерес. Уже на деле доказано его преимущество перед бензиновыми двигателями. Мы обязаны помочь Родченко и выделим дополнительные средства для окончательной доводки мотора. Я не буду скрывать от вас свое мнение: нашему заводу не так просто довести мотор Родченко до госиспытаний. Придется поломать голову… не раз еще посовещаться. Но Алексей Кириллович прав, мы найдем нужную поддержку у наших рабочих. С трудностями справимся и основной план вытянем.
Морозов продолжал сиять, словно это его моторы одержали сейчас победу.
Николай Николаевич, довольный результатами совещания, тихонько шепнул Родченко:
- Поздравляю! Смотри, Андрюша! Теперь держись крепко!
Киреев торопился - до отхода поезда оставалось мало времени. Заводская машина повезла его на квартиру.
Дверь открыла Мария Михайловна:
- Я давно жду тебя, Николай.
- Совещание затянулось, жаркие бои были за Андрюшин мотор. Проводишь меня?
- Конечно.
Садясь в машину, Мария Михайловна, волнуясь, спросила:
- Как с мотором Андрея?
- Мы победили. Авиадизель будет доводиться у нас на заводе.
- Я рада за Андрюшу и за тебя тоже. Удачно, что эта победа пришла сегодня, до твоего отъезда в Москву - тебе будет легче бороться за свой самолет.
- Верно! Теперь у меня крепкая почва под ногами. Хотя борьба еще предстоит большая. Ты ведь не откажешься помогать и дальше? Мне очень нужна та статья из последнего немецкого журнала, которую я небе вчера показывал.
- Не огорчайся, Николай, - Мария Михайловна улыбнулась задорно и молодо. - Статья завтра же будет готова, она небольшая и нетрудная.
- Спасибо, родная! - тепло сказал Николай Николаевич.
На вокзале он простился с женой и быстро поднялся на площадку вагона.
Поезд тронулся. Киреев увидел мелькнувший белый платок в руке Марии Михайловны.
Словно отодвинулись годы, дыхание молодости коснулось его. Какое счастье, что он встретил в жизни эту маленькую сероглазую женщину, большую любовь.
Когда перрон с провожающими скрылся, Киреев вошел в купе и сразу же лег на свое место.
Проснулся он уже под вечер. Сквозь открытое окно дул легкий приятный ветерок. Николай Николаевич с удовольствием вдохнул свежий воздух с еле уловимыми запахами леса. В этот момент он наслаждался бездумным покоем, таким редким для него.
Свет в купе не горел, густеющий сумрак окутывал прижавшуюся в уголке дивана фигурку. По слабо различимым контурам можно было догадаться, что это женщина. Остальные пассажиры, очевидно, куда-то вышли.
Сумерки сгустились еще сильнее и перешли в темноту. В коридоре прозвучали возбужденные голоса, мужской смех… и снова все затихло, только колеса продолжали мерно стучать. Изредка паровозный свисток резал воздух.
Пассажирка не шевелилась. Кирееву тоже не хотелось вставать. Так хорошо было лежать и ощущать непрерывное движение вперед без малейшей затраты собственной энергии. Обед он проспал, надо было заставить себя хотя бы поужинать.
- Разрешите зажечь свет, - обратился он к соседке.
Та не ответила.
"Спит крепко", - решил Николай Николаевич и повернул выключатель. Ярко вспыхнуло электричество… Пассажирка вздрогнула, открыла глаза и потерла их кулачками. Она была очень юная и хорошенькая. Густые, белокурые с золотистым отливом локоны, растрепавшиеся во время сна, спускались до плеч, кукольное розовое лицо украшала ямочка на подбородке.
Николай Николаевич извинился.
- Не беспокойтесь, пожалуйста, я не спала, а так немножко задремала, - приветливо улыбнулась девушка. - Давайте познакомимся. Я-то вас знаю, - лукаво добавила она. - Вы летчик Киреев!
- Откуда же вы меня знаете? - удивился Николай Николаевич.
- Встречала на заводских вечерах. Однажды вы сидели рядом со мной, а я все время злилась: праздник май, кругом так нарядно, все веселятся, а вы с папой о делах толкуете и ничегошеньки не замечаете!
Николай Николаевич с недоумением посмотрел на девушку.
- Мой отец - главный юрисконсульт завода, Александр Георгиевич Слободинский, а меня зовут Ляля. Я вместе с вашим Виктором в одном классе училась.
- Вашего отца я хорошо знаю, - пожимая руку новой знакомой, сказал Николай Николаевич. Он с уважением относился к умному, энергичному юрисконсульту.
В купе вошел пожилой комдив, он приветливо поздоровался со своими спутниками и посоветовал Николаю Николаевичу:
- Идите ужинать, вагон-ресторан скоро закроют.
- Спасибо, - поблагодарил Киреев и спросил девушку:
- Вы, вероятно, тоже проголодались?
- Очень! - кокетливо улыбаясь, ответила Ляля. За ужином она щебетала без умолку. Подробно рассказывала о себе и своих будущих планах. В этом году она окончила десятилетку и собиралась поступить в Московский институт иностранных языков, изучать английский язык.
Сейчас Ляля едет к своей тетке в Москву погостить, а с осени будет жить у нее.
- После окончания института, - заявила девушка, - я обязательно буду путешествовать по Кавказу, Крыму, по разным городам Советского Союза. Я так и сказала моему жениху, - он ведущий актер музыкальной комедии. Постоянно жить мы будем только в Москве. В столице театры, вечера, масса развлечений! У нас же в провинции такая скука.
Киреев молча слушал и удивлялся: до чего же она пуста, эта девушка. Ему вспомнилась Тася, ока ровесница Ляли. Но как они непохожи друг на друга.
- Вы знаете Тасю Лукину? - поинтересовался Николай Николаевич.
Ляля недовольно поморщилась и сразу потускневшим голосом сказала:
- Конечно, знаю, я же с ней в одном классе училась.
- Хорошая она, правда?
- Кто? Тася? - презрительно усмехнулась девушка. - Ничего хорошего в ней нет. Одета, как мещанка, волосы всегда зализаны и руки шершавые. - Вы знаете, - добавила она, широко раскрывая свои и без того большие глаза, - Тася даже не умеет танцевать.
- Непоправимый грех! - "сокрушенно" покачал головой Киреев, - танцевать не умеет. Это, действительно, ужасно…
- А вы не смейтесь, - надула губки Ляля, - нетанцующая девушка мало интересна.
Николай Николаевич поспешил расплатиться с официантом. Вернувшись в купе, он извинился перед Лялей и лег отдыхать.
Утро было хмурое. Моросил мелкий дождик, похожий на осенний. На перроне, как всегда, было шумно и людно. Николай Николаевич дружески пожал руку комдиву, простился с Лялей и поспешил в Наркомат.
Там он узнал, что все материалы по самолету "К-1" переданы на консультацию крупному специалисту в этой области профессору Константину Михайловичу Стрельникову. Николай Николаевич взял его домашний адрес и поехал к нему на квартиру.
Профессор встретил Киреева приветливо.
- Ваш самолет - самолет будущего и притом недалекого будущего, - сказал Стрельников, изучая лицо своего гостя. - Расчеты правильны. У меня есть несколько замечаний по отдельным деталям, но это мелочи. И все же с постройкой такой машины придется обождать. Нет у нас пока таких моторов, которые бы подняли в воздух ваш гигант.
- Если нет сегодня - они обязательно будут завтра, - живо откликнулся Киреев. Он все время ждал, когда можно будет рассказать профессору о дизельных моторах Родченко.
Стрельников внимательно слушал, задавал вопросы.
- Это очень интересно, - сказал он, выслушав Николая Николаевича до конца, - на мой взгляд, молодой человек на верной дороге. Но моторов, необходимых для вашего гиганта, пока нет, значит, мы еще не имеем права приступать к его постройке. Советую изменить конструкцию: сократить полетный вес до тридцати - тридцати пяти тонн. Такие машины нам нужны, очень нужны. Моторы для них найдутся - того же конструктора Родченко. Его авиадизели в тысячу восемьсот лошадиных сил выпущены, правда, малой серией, но это не страшно. Конструкторы самолетов не особенно жалуют авиадизели, - говорят, с бензиновыми вернее и спокойнее. Ну, а для вас - они находка. Это будет переходная ступень, и вы накопите опыт.
- Я подумаю над вашим предложением, Константин Михайлович. - Кирееву нелегко было отказаться, да еще надолго, от воздушного гиганта, но он понимал: профессор прав.
Ушел Николай Николаевич почти убежденным: надо примириться с тем, что сначала придется построить самолет в четыре раза легче.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Наташа вышла из аудитории и осторожно закрыла за собой дверь. Длинный, пустынный коридор встретил ее полусумраком и прохладой. Несколько секунд она постояла неподвижно, словно раздумывая, что ей теперь делать? И тут же четкая дробь ее каблуков нарушила тишину.
У выхода девушка столкнулась со спешившими на экзамен подругами.
- Ну как? - в один голос спросили они.
- Константин Семенович сегодня явно не в духе. Я вытащила предпоследний билет. Хорошо его помнила - утром повторяла. А он начал меня по всему курсу гонять. Все же поставил "отлично". Но, по всему видно, не очень охотно. Когда возвращал мне зачетку, даже вздохнул.
- Это он от переполнивших его восторженных чувств, - засмеялась Лена. - Вероятно, ты его сердце пронзила своими блестящими знаниями. Признавайся!
- Брось свои шутки, Лена! - сердито сказала Валентина. - Нам сейчас отвечать. Смотри, плакать бы не пришлось.
- Вы с ответами не торопитесь. Я заметила, он любит, чтобы его вопросы обдумывали, - предупредила Наташа.
Она вышла на улицу и невольно зажмурила глаза от яркого солнечного света.
- Поздравляю вас, Наталья Николаевна! - раздался знакомый голос. Упругой походкой спортсмена подошел Глинский. Белая тенниска выгодно оттеняла покрытое легким загаром лицо. Инженер был необычайно оживлен и выглядел совсем юным.