И вовремя, ибо пятнистый фургон уже разворачивался в сторону улицы Шазал и две другие машины были готовы прикрыть его своими случайными телами.
Начиналась погоня, непредвиденная вначале, но тем не менее неизбежная, больше того, продуктивная - и не единственно с литературной стороны.
Город, однако, остался глух к развернувшимся событиям. Продолжали дремать на солнцепеке благообразные старики, кондуктор доругивался, обернувшись вслед "опель-капитану", трамваи двигались вперед неритмичными толчками, словно сердце города давало сбой.
Пятнистый фургон мчался по площади святого Патрика, и полицейский, завидев воинский номер, услужливо вытягивал жезл.
Незапланированная погоня постепенно входила в график.
18
- Добрый день. Утром я вас не видел.
- Сегодня я работаю с двух часов. А вы, похоже, еще не обедали?
- Увлекся. Пожалуйста, сделайте мне ксерокопии.
- Какое дело? Листы?
- Вот это. Папка 15 зет-а, листы третий, четвертый и далее, я отметил белыми закладками и указал номера.
- Сколько экземпляров?
- Я думаю, три. Да, три экземпляра мне определенно хватит.
- Хм, протоколы допросов, донесения, приказы - порядочно листов. Это влетит вам в копеечку.
- Что делать! Ведь ваш архив построен не с той целью, чтобы наживаться на прошлом.
- Мы сидим на дотациях, и нам их все время режут. Завтра утром вы можете получить копии. Надеюсь, работа прошла успешно?
- Пока и сам не знаю: то ли я нашел?
- Искали родственников?
- Вряд ли.
- К нам часто обращаются с запросами, особенно вдовы. Они готовы плакать над этими бумажками.
- Вы их не одобряете?
- По мне куда приятнее читать Сименона, там хоть есть загадка. И вообще: я в этой бойне не участвовал ни в качестве мясника, ни в качестве барана. Когда Гитлер покончил с собой, мне было семь лет. Я к этим делам непричастен. Но я вам скажу: у них был порядок, они свое дело знали. Возьмите хоть эти папки, которые вас заинтересовали. Лист к листу, каждая случайная записка пронумерована и подшита. Зафиксировано каждое слово, в нем даже интонация чувствуется. Так пусть бы и лежали себе на полках…
- По-моему, вы что-то недоговариваете?
- Почему? Я свободный гражданин свободной страны. Мое твердое мнение такое: не надо ворошить это прошлое. Мы от него освободились, и оно нам ни к чему.
- Вот как? Это интересно. И у вас имеются мотивы и доказательства?
- Отвечаю. Мне было семь лет, я говорил. Я ничего не помню. А что помнил от этого детства, постарался забыть. Теперь у нас другая страна, другая мораль. Мы в другом веке. Нам не нужно ничего завоевывать, у нас все есть.
- По-моему, это еще не ответ.
- Отвечаю дальше. Мы не можем быть объективными к нашему прошлому, и потому нам не дано судить его. Наш архив не для настоящего, но для будущего. Вот вы пришли искать своих родственников, как те вдовы…
- Я лишь историк.
- Тем более вы пристрастны. Пусть разбираются в этих документах через сто лет люди, не отягощенные личными симпатиями и антипатиями; они поймут то время лучше, нежели мы с вами, хотя мы стоим к нему ближе. Это был поиск, уверяю вас. Немецкий гений искал себя в пространстве, затем в себе самом.
- Вы имеете в виду классическую немецкую философию? Вам не кажется, что вы понимаете ее несколько своеобразно?
- Да, я за слияние духа и материи, в этом наша истина. Конечно, сейчас вы объявите, что я типичный бюргер.
- Знаете, быть бюргером все же лучше, чем искать себя в пространстве за счет уничтожения других народов.
- Вот, вы опять о политике. А я не отрицаю, что я бюргер, и тем горжусь. У меня двухэтажный дом, участок с газоном, цветной телевизор, два автомобиля, трейлер для путешествий по Европе. Я гегельянец, но без его диалектического мусора. Поэтому я говорю: долой эти папки. Под замок их! Забыть на сто лет.
- Спасибо за душеспасительную беседу. Все же я приду за своими копиями не через сто лет, а завтра.
19
- Стой, солдат. Тормози! Вот документ, я капитан Хольц из военной разведки. Слушай приказ: следуй за тем бежевым "ситроеном". Не отставай, там находится крупный государственный преступник, вернее, преступница - враг великого рейха. Мы должны ее задержать, ты поможешь мне.
- У меня нет оружия, герр капитан.
- Стрелять буду я. Твое имя? Солдатский номер?
- Курт Вернер…
- Скорее, Курт, не отставать. Поворачивай к площади Дейли. Да скорей же, растяпа.
- По-моему, она не очень торопится.
- Она ни о чем не догадывается - и не должна догадаться. Держись на интервале, и не выпячивай себя. Если она пойдет в магазин, я следую за ней. Ты имеешь неплохой шанс, Курт. Если мы ее поймаем, тебя отпустят в отпуск, я тебе обещаю.
- Яволь, герр капитан.
Судя по выговору, он померанец, упрямый тугодум. Сейчас он начнет соображать, что к чему, и первые зерна сомнений произрастут в его бесполезной душе. Он из тех, кто действует уверенно лишь под палкой. Будучи предоставленными сами себе, такие беспомощно теряются на первом же перекрестке альтернативы.
- Держи интервал. Правильно. Чуть ближе. Подтянись. Чуть дальше. Молодец.
Ситуация изменилась самым радикальным образом. Преследуемый стал преследователем, но та, черт возьми, которую я преследую, вовсе не стремится удирать от меня. Она еще не догадалась о преследователе.
Слава богу, проскочили на улицу Брабансон, тут тихо и привольно, лишь бы она не повернула в сторону казарм. Разогналась, набирает скорость. Погоня протекает по графику. Кто тут у нас поблизости? Святая Алиса уставилась в небо замшелым пальцем шпиля, сегодня мне помогают женщины - и все исключительно святые.
Где же мой хвост? Уж не отстал ли? Ага, показались на площади Дейли, но кажется, застряли там на перекрестке. Я сделался преследователем, зато и сам превратился в отличную мишень: серо-буро-малиновое, в пятнах - трудно придумать что-нибудь более нелепое и заметное.
Вот и она! Оглянулась, обнаружила нас. Нет, пока обратила внимание, поворачивает на улицу Конфедерации, это уже лучше, ибо первое правило погони гласит: как можно больше поворотов.
Спасение в зигзагах.
Поворот на улицу Гравелинов. Налево - на Кардиналов, прямо - к Марии Луизе. Скорость - средняя.
Прежде всего преследуемый обязан уяснить свою задачу, он должен удирать. Прибавила ход. Замедлила. Меня проверяет.
Институт хирургии. Сейчас тут госпиталь для немецких офицеров, однако здесь не снимают сладостных фильмов о верности.
Обогнули пруд, выбрались на Левингстона, неплохо попетляли, хвост отстал, затерялся в паутине улиц и перекрестков.
Курт начинал постепенно приходить в себя. Не давать ему опомниться.
- Что она сделала, герр капитан?
- Псст! Военная тайна. Враг подслушивает.
- Я знаю. Она маки и угнала эту машину. У нее военный номер.
- Ты слишком много знаешь. Не отставай. Что у тебя там грохочет?
- Это снаряды. Я опоздаю в часть, герр капитан.
- Молчать, тыловая крыса! Видишь этот "вальтер"? Сейчас она получит свою пулю.
Я сам сотворил себе погоню со многими неизвестными.
Кого я преследую? Я не знаю.
Каким образом за рулем автомобиля оказалась женщина? Не знаю.
Куда она направляется? Не знаю.
Как она поведет себя, обнаружив, что ее преследует военный грузовик? Не знаю.
Какие планы у тех, кто преследует меня? Не знаю.
Как долго будет оставаться управляемым бравый солдат Курт? Не знаю.
Успели ли преследователи оповестить городскую дорожную службу, передав приметы и номер фургона? Не знаю.
Вот сколько неизвестных мчатся вместе со мной по вспотевшим от жары и напряжения улицам города. И сколько еще перекрестков отпущено мне на решение?
Где же мой котелок? Неужели отстал? В таком случае разом снимаются вопросы. Ага, показался на углу Жозефа и Левингстона. У них хороший ход, они не отстанут.
Единственно, что я знаю, это где мои враги. Мой хвост не только следует за мной, он уже прирастает ко мне.
- Герр капитан, умоляю вас, не стреляйте из машины, там есть детонаторы…
- Курт! Разве ты не готов взлететь на воздух ради великой Германии?
Болтать некогда. Мне отпущены считанные повороты на то, чтобы изучить характер той, которую я преследую. Я должен вычислить, как она поведет себя в критической ситуации, могущей разыграться за каждым углом.
Я преследую, но отнюдь не я хозяин положения. Меня преследуют - и снова я бессилен. Сам того не желая, я оказался меж двух огней. Теперь и я получил свой второй фронт.
Не я выбирал свой "ситроен", но сама судьба. И пока крутятся колеса моей судьбы, я на свободе.
- Где твоя казарма, за каналом?
- Так точно, герр капитан.
- Кто командир батальона?
- Майор Штраубе.
- Я пришлю рапорт твоему командиру. Но учти, приближается критическая минута. Где мы сейчас? Быстро.
- Рю де Коммерсант.
- Молодец, город знаешь, это тебе зачтется дополнительно.
Рю де Коммерсант - вы продаете, мы покупаем. Если у вас есть, что продан, а у нас - на что купить. Что было раньше - купец или покупатель? Преследователь или беглец?
Странный маршрут. Вместо того чтобы выехать на бульвары она все время крутится рядом, по тихим улочкам. Неужто я случайно напал на верный след? Или она плохо знает город?
Проскочили Еспланаду. Через перекресток въехали на Солней. За нашей спиной наползал трамвай, перекрывая "хвосту" дорогу и видимость.