- Этого добра там ящики! Но упрямый начфин из штаба, ведающий складом, ничего не хочет выдавать! Наверно, решил все оставить русским!
Безе призывает Виссе что-то предпринять против этого.
Неожиданно раздается шум, слышатся выстрелы и проклятия. Из румынского штабного блиндажа, метрах в трехстах отсюда, выскакивают румынские офицеры. Во главе с генералом они устремляются навстречу толпам румын, бегущим с высоты перед деревней.
- О господи! Опять они драпают! - Безе и Кремер, задыхаясь, бегут вслед за Виссе, который на своих длинных ногах быстро вырывается вперед и догоняет румынских офицеров, в спешке схвативших винтовки и автоматы и палящих теперь в воздух, чтобы остановить и погнать назад румынских солдат. Если они натыкаются на солдата, который не сразу поворачивает назад, то на него сыпятся пощечины, пинки и удары прикладами.
Держа карабин у бедра, генерал первым штурмует высоту. Он в гневе швыряет оружие в группу идущих навстречу румын, кричит им, чтобы они остановились, и, хватая воздух ртом, прижимает руку к сердцу. За высотой в сумраке наступающей ночи широко расстилается степь.
В темноте поодиночке и группами бегут в панике перед десятком русских танков, виднеющихся на горизонте и держащих их под обстрелом, румынские солдаты. То и дело из танковых орудий вырываются вспышки пламени, и смертоносный светящийся след падает прямо в толпу бегущих румын. Никто не позаботится о раненых, которые, воя от боли и прося о помощи, корчатся на земле. Ночной ветер запорошит степь рыхлым снегом, занесет окоченевшие и замерзшие трупы и прикроет искаженные ужасом смерти лица. А если кто-то остался еще жив и жалобно скулит, то и он пожелает себе, чтобы пришли русские и избавили его от мучений ударом приклада по голове или выстрелом.
И опять солдаты безвольно дают собрать себя и заползают в окопы, которые русские вырыли летом вокруг каждого населенного пункта.
Сильно побитая, в арьергарде, на тракторе, ползущем со скоростью черепахи, подъезжает противотанковая пушка. Виссе мчится к ней и подбегает прежде, чем солдаты, брошенные одни посреди степи, успевают развернуть пушку и начать стрелять по приближающимся танкам.
Он испытывает радость. Пока еще все пятеро живы и состоят при орудии. В трехстах метрах от края балки впереди их вверх ползет танк.
- Дайте подойти поближе! У нас не больше двадцати снарядов! - приказывает унтер-офицер.
Только когда гусеницы Т-34 выступают высоко над краем балки, прежде чем он переваливается вперед, прямо в слабо защищенное броней подбрюшье летит трассирующий снаряд. Опрокинувшись назад, танк исчезает в низине. Через несколько секунд слышится ужасный взрыв. В столбе огня взлетают стальные обломки разорванного на куски собственными боеприпасами танка.
Виссе распоряжается установить противотанковую пушку на позиции перед окопами так, чтобы румыны могли видеть ее перед собой.
- Достали бы вы нам боеприпасов и чего-нибудь поесть, господин обер-лейтенант! - просит берлинец.
Виссе обещает, вспомнив о продскладе, который предстоит эвакуировать. Грустными глазами, тоскуя о родине, орудийный наводчик молча смотрит на своего земляка обер-лейтенанта. Отвернувшись, он рисует мелом на стволе орудия пятое за этот день кольцо в честь уничтоженного танка противника.
Перед сараем высоко взметнулись языки пламени. Брезент сорван, и Виссе, Кремер и Безе, конечно, давно прознавшие об этом, смотрят на гору зерна, которую начфин приказал облить бензином и поджечь. Пламя свертывается. Огонь пробирается внутрь кучи зерна. С треском лопаются поджаренные зерна и, приплясывая, подпрыгивают вверх. Охрана все время поливает зерно бензином из канистр, чтобы подпитывать пожар. Охранники с проклятиями, так как им самим это не по вкусу, но они не могут не подчиниться приказу отгоняют русских женщин, то и дело пытающихся прорвать заграждение, чтобы схватить немного зерна.
- Да пропустите вы баб, пусть возьмут себе зерна! Давай, матка! Иди сюда! - Это капитан Беер из штаба армии.
Он лопатой сбивает несколько языков пламени, отгребает сгоревшее зерно в сторону и набирает там, где еще не горит.
- Подставляй фартук, матка!
Он насыпает какой-то русской полный передник зерна. Женщины, прося, все одновременно кидаются к нему.
- Прочь отсюда, дуры! - отгоняет он их, так как они готовы броситься в огонь за горстью зерна.
- Дайте бабам сколько-нибудь! - приказывает он. Он становится рядом с Виссе и мрачно смотрит на огонь, в котором горит зерно.
- Как сельский житель не могу спокойно смотреть на это. Здесь горит от восьмидесяти до ста тонн отборного зерна! Мне приказано ждать, когда вы отсюда уйдете, а потом поджечь все, что может сгореть, пока не пришли русские. Я должен распорядиться, чтобы подожгли и Варваровку, как только выйдут наши войска! Именно я, когда я не могу даже смять листок бумаги, если он еще не исписан с одной стороны. Да мне легче построить целый дом, чем выбросить хоть один кирпич!
Капитан озлоблен. Оба, не говоря ни слова, думают одно и то же. Как бессмысленно всякое разрушение! Женщины и дети будут голодать, а здесь горит зерно. Деревни превратятся в кучу пепла и развалин.
- Сколько вы еще пробудете здесь? - спрашивает капитан у Виссе.
- Да еще, пожалуй, несколько часов, пока соберем румын!
- Тогда я еще съезжу в Варваровку и посмотрю, что там делается!
Кремер принялся за людей с продсклада и азартно докладывает Виссе:
- Там несколько сотен тонн продовольствия и снаряжения! Зимние запасы на всю 297-ю дивизию. Это уже не успеют вывезти до прихода русских!
- А я что могу сделать?
Обер-лейтенанту известно, что начальник продсклада располагает особыми полномочиями и имеет особые инструкции.
- Начфин, господин обер-лейтенант, ваш земляк! - усердствует Кремер.
Виссе впереди, за ним Безе и Кремер, в таком порядке они, осторожно ступая, входят через маленькую, скрипучую деревянную дверь в сарай, в котором размещается продовольственный склад. Здесь царят педантичный порядок и чистота. Штабелями до потолка складированы самые изысканные продукты. Сразу направо от входа ящики со сгущенным молоком "Нестле". Бочки с маслом, сотни мешков сахара и кофе в зернах. На полках тысячи буханок солдатского черного хлеба. Педантично уложены прямоугольными штабелями послойно новенькие пальто на меху, маскировочные костюмы на теплой подкладке, меховые шапки и горы связанных парами валенок.
Кругом горят переносные фонари, излучая тусклый свет до самого потолка, покрытого отбрасываемыми тенями. В глубине сарая из ящиков с продовольствием сооружена перегородка. За деревянной переборкой сидит за письменным столом над списками, которые он составляет, начальник финансового довольствия из штаба.
- Добрый вечер, господин штабс-цальмейстер! - приветливо обращается к нему Виссе и придает своему голосу венскую интонацию, чтобы его признали за земляка.
Начфин сдвигает очки на нос, смотрит поверх них на Виссе, Кремера и Безе, вскакивает и идет им навстречу.
- Что вам здесь нужно? - кричит он.
Он выглядит лет на сорок, такой толстый, что, кажется, сейчас лопнет. У него жирный затылок и лицо с большим, похожим на клюв носом, как у каракатицы. "Неприятный парень" - таково впечатление Виссе. Тем не менее, он сохраняет приветливость.
- Обер-лейтенант Виссе, прикомандированный к румынской дивизии от штаба связи! - вежливо представляется он.
- А что вам надо от меня? - спрашивает начфин резким тоном.
- Чтобы вы, во-первых, ответили на мое приветствие, а во-вторых, приняли к сведению, что у меня есть офицерское звание, в соответствии с которым ко мне следует обращаться!
Не обращая больше внимания на начфина, в сопровождении Безе и Кремера Виссе совершает обход склада и оценивает накопленные здесь сокровища.
- Что будет с этим складом, господин штабс-цальмейстер?
- То, что мне было приказано!
- А это? - Виссе толкает носком сапога одну из стоящих вокруг канистр с бензином.
- У вас есть какие-нибудь полномочия, дающие право требовать от меня подобные сведения?
- Может быть, как венец вы намерены доказать, что можете быть упрямее, чем самый упрямый пруссак?
- Это мое дело!
- Там, за перегородкой, хранится особое имущество. Сигареты, алкоголь, шоколад! - шепчет Кремер обер-лейтенанту.
- Немедленно убирайтесь отсюда! - наступает начфин на Кремера. - Вам здесь нечего искать! - кричит он. - Чего вы хотите, господин обер-лейтенант? Вам ведь известно, что без квитанций я не имею права ничего выдавать!
Виссе осматривается и взвешивает на руке бутылку настоящего марочного коньяка.
- Я категорически запрещаю выносить со склада алкогольные напитки! Я составлю докладную! Я не несу ответственности, если в войсках начнется разложение из-за пьянства, - угрожает он.
Виссе, все еще пытаясь найти подход к этому чурбану, не хочет грубить.
- Если румыны пронюхают про этот шнапс, вряд ли мы сможем их удержать! Но здесь, например, нет алкоголя? - Виссе указывает на ящики с шоколадом и витаминами в драже.
- Я дам вам несколько плиток, господин обер-лейтенант, если вы предотвратите разграбление склада румынами! - снисходит начфин, берет из ящика с тысячей плиток шоколада три плитки и веером, как карты, протягивает Виссе.
- Это слишком щедро с вашей стороны, господин штабс-цальмейстер! - Виссе берет три плитки и бросает их обратно в ящик.
- Если румыны предпримут какие-то действия против этого склада… - "то они до тебя доберутся" - так надо это понимать.
- Есть еще возможность эвакуировать склад? - спрашивает Виссе очень резким тоном.
- У меня указание ждать до четырнадцати часов! Виссе смотрит на свои наручные часы.