Партизаны из охранения двигались тихо, осторожно. Гранат вел людей, делая большой крюк: не хотел демаскировать позиции. Немцы пошли плотной цепью. Каски надвинуты на лоб, рукава засучены, автоматы и ручные пулеметы на изготовку. Юзеф осторожно поднял ствол. Мушка переходила от одного солдата к другому и наконец остановилась на рослом унтер-офицере. Несколько мгновений сопровождала его. До той сломанной ветви. До той сосны с содранной корой. Еще немного. Немцы посматривали по сторонам. Офицер гортанно прокричал что-то. Вдруг один из солдат остановился…
- Огонь! - закричал Береза.
Юзеф нажал на спусковой крючок. Офицер согнулся и упал. В первую минуту немцев охватило замешательство. Но вот послышались отрывистые команды. Солдаты начали укрываться за деревьями и оттуда вести стрельбу.
Отбили две атаки. В папоротнике лежали убитые, стонали раненые. Но рота продолжала держаться. Береза командовал спокойно и уверенно. Разведчики Юзефа били длинными очередями, и в это время связной от Романа передал приказ отходить на Кмеце Взгужа.
Снова заговорила артиллерия. Снаряды с раздиравшим душу воем и треском прорывались сквозь кроны деревьев. Тяжелые разрывы вспахивали землю. Партизаны шли медленно, ведя раненых. Лица грязные, одежда изорвана. Юзеф со своими людьми и несколькими хорошо вооруженными солдатами Березы должен был на указанном рубеже организовать линию обороны. Остальная часть роты отходила с батальоном Романа.
Горел лес. Едкий дым расползался между деревьями. Юзеф сел на пенек, достал из вещмешка патроны, начал снаряжать магазины. Прошел час… Сколько они должны здесь продержаться?
- Молчун, дай махорки, - попросил подошедший Тарас, закопченный, в изорванной одежде.
- На, кури.
- Ну и влепили же мы фрицам!
- Смотри, - сказал Юзеф, - кажется, идут.
Это были усиленные дозоры противника. Оба командира припали к земле.
- Подпустить, эти не страшны, - прошептал Тарас. - Подождем пехоту.
Кто-то из партизан не выдержал, выстрелил.
- Убью сукина сына! - закричал Тарас и побежал вдоль линии своего взвода. И вдруг тихий одиночный выстрел. Тарас как будто споткнулся, упал лицом вниз.
- Сосна, вынести Тараса! - распорядился Юзеф.
За дозорами густой цепью шла пехота. Эсэсовцы. Посыпались гранаты. Возле Юзефа застонал Валигура, раненный в живот. В грохоте взрывов и треске выстрелов нельзя было расслышать слова команды. Но партизаны выдержали, и немцы отошли. Юзеф собрал людей и приказал бегом, как можно быстрее, перебраться на новое место, так как с минуты на минуту их позицию накроет минометный залп.
На новом рубеже обороны Роман созвал командиров, разложил карту.
- Мы находимся здесь. - Он ткнул в карту. - Фрицы наступают отсюда. К вечеру, видимо, будут здесь. У нас большие потери, недостаток боеприпасов. Есть раненые. Что советуете?
- Пробиваться, - сказал Павел. - Мы сдерживали их довольно долго, но последующие атаки уже не отобьем.
- Пробиваться, - поддержал Быстрый.
- Отходить надо на юг, - произнес Юзеф. - Там нас не ждут. Прорвемся.
- Яша, рассчитай маршрут и организуй колонну, - распорядился Роман. - В сумерки выступаем.
К выполнению задания разведчики готовились без обычных шуток. Спустя некоторое время к ним подошел Павел. Посидел немного, выкурил самокрутку, наконец сказал вполголоса, но слышали все:
- Нас вызывает бригада. Здесь задание мы выполнили и теперь должны перейти в новый район.
- Вот если бы на поезда, - вздохнул кто-то.
- Пощупаем и поезда. Вы идете первыми. Ясно?
- Ясно, Мы готовы, - спокойно проговорил Юзеф, отлично понимая, что значит в этих условиях идти первыми.
Колонну вел Андрей Тульский. Хорошо зная все тропки, он вывел отряд из-под носа у немцев. У всех было одно желание: еще метр, еще два пройти, чтобы враг не обнаружил. А потом был огонь, разрывы гранат, шальной треск автоматов, пламя, скачущее по стволам деревьев, удары взрывной волны, крики смертельно раненных, стоны изрешеченных пулями и истоптанных ногами людей. Мертвенно-бледным светом озаряли местность ракеты. И только одно желание - идти вперед.
А потом быстрый марш. Под утро вошли в Опацкие леса. Кольцо окружения осталось позади. На привале часовой привел связного. Роман говорил с ним с глазу на глаз. Затем по взводам объявили приказ о выступлении. А Юзефа вызвали к командиру.
- Перед нами густой лес, - сказал Роман. - Поэтому будем идти и днем. Задача разведки следующая. Смотри сюда. Лесной район, холмы. Кусок дороги. Разведать и обеспечить район до подхода батальона. - Роман на минуту задумался, наконец тихо добавил: - Там, видимо, можем рассчитывать на прием десанта с оружием и боеприпасами.
- Сейчас отправляемся, - поднялся Юзеф.
- Дай людям еще два часа отдохнуть, - распорядился командир. - Пусть немного поспят. Времени на отдых будет теперь мало. Переходим в наступление, - с волнением и радостью закончил он. - Вся Армия Людова. Немецкий фронт разваливается, русские наступают с огромным размахом. Самое время…
Какое-то время после этого они молчали, ибо каждый знал, что для них начиналось долгое и кровавое лето сорок четвертого года.
Буквально перед самым выходом к Роману пришел Береза и кратко сообщил:
- Вступаем в Армию Людову.
- Правда?
- Ребята единогласно приняли такое решение.
- Ну что же, ты нас обрадовал, - рассмеялся Роман. - Твои ребята хорошо воюют.
* * *
Разведчики Юзефа углубились в лес. Андрей и Роман переместились, как обычно, в голову колонны. Юзеф отбросил окурок самокрутки, вытер губы. Снова начиналось выполнение боевого задания.
11
Лежали в саду. Лонгин играл на дудке, Баловень что-то напевал себе под нос. Некоторые спали, измученные переходом. Метек, подложив руки под голову, смотрел в небо. Он был тоже измучен, но почему-то не мог уснуть. Хотя было бы неплохо немного поспать, ведь неизвестно, что принесет с собой ночь. Последнюю провели в марше. Где-то в лесу шел бой; гул взрывов и треск выстрелов перекатывались, многократно отраженные эхом. Хлопцы говорили, что там, видимо, пробивались остатки их дивизий.
Почему остановились в деревне, а не на привале в лесу? Странно… Рысь ходит нахмуренный, настороженный, не подступись. Никто не отваживается заговорить с ним, даже самые бывалые партизаны. Когда им указали дворы для постоя, поручник едва глазом повел в сторону роты.
- До полудня спать, - распорядился он, - посты только возле строений. Я нахожусь в первом доме.
До полудня… А потом? Глупый вопрос. Потом будет то, что будет. Может, бой, может, марш, может, спать… Взводный Фелек спустился с сеновала, мундир расстегнут, в волосах солома. Протер заспанные глаза. Даже опух… Остановился возле Метека.
- Не спишь, Молот?
- Нет…
- У тебя есть зеркало? Побриться надо.
- Есть. - Метек расстегнул карман блузы. - Небритый ты красивее. Настоящий партизан.
- Мне стыдно идти к святому Петру заросшим.
- Пожалуй, правильнее - к Вельзевулу.
Фелек принес прибор для бритья, пристроился на бревнах. Клял их вполголоса, так как ему никак не удавалось установить зеркало.
- Ты, Молот, читал сообщение?
- Нет.
- Эх ты, ничего не знаешь!..
Помолчал с минуту, как бы ожидая вопроса Метека. Однако Коваль ни о чем не спрашивал. Сообщения сейчас как-то не интересовали его. Постепенно угасал интерес к событиям, происходившим где-то там, за лесами и деревнями, которые составляли район их действий. Что же дало наступление заключивших союз АК и НСЗ, охватившее многие населенные пункты, если они не смогли пробиться через очередную преграду и теперь отходили в тыл, все дальше от цели, от Варшавы?
- Русские штурмуют Прагу . - Фелек некоторое время всматривался в свое намыленное лицо, потом взял бритву и провел ею по щеке.
- Откуда знаешь?
- В деревне говорят…
- Интересно.
- Вот именно, интересно.
- Первыми будут в Варшаве, - отозвался Метек, - раньше нас.
- А ты думаешь, что мы действительно можем дойти до Варшавы?
Этот Фелек всегда задавал странные вопросы. О нем было известно только то, что перед войной начал учиться в институте. Иногда сам вспоминал о своих социалистических убеждениях. К Рысю попал в сорок третьем году. Хороший солдат, быстро получил лычки и отделение. Поручник любил его, Кречет уважал и иногда явно выделял среди остальных.
Однажды сидели в избе лесника и ожидали связного. И вдруг Фелек спросил громко, на всю избу:
- А за что мы в действительности боремся?
- Знаешь ведь, - буркнул Ярема.
- За независимость, это ясно. А я имею в виду будущую политическую программу.
- Писали же ведь в листовках, - выскочил Стен, - наверняка читал. После войны будут реформы.
- Да? А какие? - спросил Фелек.
- Реформы - значит, равные права, - смешался Стен.
- Эх, ты, - не выдержал Ярема. - До войны, может, скажешь, у тебя не было прав?
- Были некоторые. А вообще, я был еще слишком молод.
- Фелек тебя спровоцировал, - злился Ярема, - а ты тужишься. Что может быть после войны? Конечно, Польша…
- Именно, - утешился Стен, - ведь я об этом и говорил.
Ярема имел среднее образование, был развит, начитан. Его слушали охотно, когда он рассказывал разные истории.
- Спровоцировал? - Фелек говорил спокойно, но чувствовалось, что он был возбужден.