Сидя в укрытии, Юзеф тщательно просматривал редкий лесок за полем. Рядом, под рукой, лежал готовый к бою карабин. Хотелось курить. Он грыз стебель травы и про себя ругался: пора бы уже прислать смену. В кустах ворочался Конус. И что ему не лежалось, как будто впервые в дозоре! Коваль обернулся в сторону напарника, а когда посмотрел опять на лес, вздрогнул. Между деревьями продвигалась густая цепь пехоты. Ствол карабина медленно подвинулся вперед, Теперь только поправить локти, навести мушку в середину груди. Так учил сержант Сушко. Палец почувствовал сопротивление упругой пружины спускового механизма. Юзеф еще раз прицелился и выстрелил. Толстый жандарм опустил поднятую руку, внезапно остановился и упал на спину.
Юзеф перезарядил карабин. Наступавшие залегли, и их цепь обозначилась частыми вспышками выстрелов. Послышался стон Конуса. Юзеф подполз к нему: из простреленной головы парня обильно лилась кровь. Он был мертв. По стволам деревьев беспрерывно стучали пули, срезая ветви, как бы в поисках живого человеческого тела. Юзеф ползком добрался до оврага, а затем, пригнувшись, побежал к строениям.
* * *
Отделение залегло вдоль изгороди небольшого сада. Партизаны присматривали для себя деревья потолще. Юзеф только теперь заметил, что немцы стреляли также и с противоположной стороны.
- Сколько их? - спросил Гордый. Он притулился за деревом, осматриваясь вокруг.
- На первый взгляд рота, - сказал Юзеф, тяжело дыша после бега, - длинная цепь.
- Сукины дети, - вздохнул Гордый.
- А там что? - Юзеф взглядом указал на хаты.
- Похоже на окружение.
- А секретарь тоже здесь?
Гордый долго не отвечал, и Юзефу пришлось повторить вопрос.
- Зачем тебе это знать? - неохотно буркнул командир отделения.
- Вы же знаете, почему я спрашиваю.
- Твоего отца здесь нет, хотя должен был прийти. Есть товарищи из округа.
Лес наполнился грохотом боя. С разных сторон по деревьям били пулеметные очереди, в сплошной треск сливались выстрелы из пистолетов, глухо отзывались карабины. Густая цепь гитлеровцев, солдат возле солдата, стальные каски, надвинутые на глаза, в руках автоматы. В общем гуле терялись голоса партизанских карабинов… Казалось, жандармы беспрепятственно дойдут до строений, однако они, то один, то другой, падали лицом в землю, иные прятались за деревьями, уползали в папоротник.
Первую атаку отбили. Вдоль линии партизан бежал Володя. Он был без шапки, волосы спадали на лоб, левая рука в окровавленном бинте. Он сжимал в руке пистолет и повторял по-русски:
- Ни шагу назад! Держись, ребята!
Однако огонь из леса теснил людей к постройкам. Несколько человек вбежали в хлев, другие - в дом. Пули выбивали стекла, вонзались в стены, разбивали домашнюю утварь.
- Внимание, ребята! - прохрипел Гордый. - Готовь гранаты!
Вторую атаку отбивали неистово, ошеломленные грохотом, возбужденные запахом пороха. Жандармы попытались использовать свое численное превосходство. С ходу открыли непрерывный огонь из ручных пулеметов и автоматов. Им в ответ пулемет Виктора залился быстрыми очередями, из окон полетели гранаты. Немцы отступили. Виктор был тяжело ранен в живот, рядом с ним лежал Васька…
Жандармы скапливались в молодом лесу, на взгорке со стороны деревни, возле ручья. Пулеметные очереди оставляли на стенах дома свои ужасные метки. Партизан становилось все меньше и меньше. Раненых переносили в глубокий подвал, убитых складывали возле стен.
Юзеф осторожно выглянул из-за подоконника, превращенного пулями в щепу.
- Что там? - спросил Гордый.
- Ничего не видно. Хорошо укрылись.
- Как у тебя с патронами?
- Мало. - Юзеф пошарил в вещмешке. - Текут как вода.
- Экономь, - сказал Гордый только для того, чтобы не молчать. Он, как и Юзеф, хорошо понимал, что стрелять необходимо, хотя боеприпасов у них почти не осталось. Еще немного - и останутся только приклады.
В комнату протиснулся человек в форме железнодорожника с небольшим пистолетом в руке. Наверное, это был один из представителей округа. Значит, настала последняя минута, та минута, когда в бой вступают все.
- Что я должен делать? - спросил он с некоторой беспомощностью в голосе.
- Ждать, - выдавил Гордый. - Пригнитесь! - тут же закричал он на стоявшего неподвижно железнодорожника.
Пулеметы немного затихли. И тут Юзеф услышал гул моторов тяжелых машин. Он слегка приподнялся, глянул в щель. Над большаком клубилась пыль. Подвозят боеприпасы? Минуту спустя между кустами увидел темный плоский силуэт. Бронеавтомобиль… Он тяжело сел на пол, повернул голову к Гордому:
- Броневики.
- Сволочи! - Командир отделения сплюнул, щелкнул затвором пулемета. - А у нас нет гранат.
- Что будем делать? - спросил представитель округа.
- Подыхать! - И Гордый с яростью поставил пулемет на подоконник. Рубанул очередью, затем другой.
Юзефу не раз приходилось слышать о последнем, предназначенном для себя патроне. У него в кармане их было несколько, но хватит ли силы духа, чтобы выстрелить себе в рот?.. Он прислонился к стене. Бронемашины заходили к дому с фронта, он слышал тяжелый гул моторов и думал, что через минуту их расстреляют. А его рука почему-то не тянулась к карману… Будет ждать до тех пор, пока в комнате не застучат кованые сапоги.
Сеновал горел уже давно. Сначала дым уносило в сторону леса, но вот направление ветра внезапно изменилось, клубы дыма окутали дворик и хлев. И тогда в дом пробрался Янек. Лицо черное, сам грязный, без рубашки.
- Все в кухню! - крикнул он. - Идем на прорыв.
- Какова обстановка? - спросил железнодорожник.
- Половина людей не в состоянии вести бой, кончаются боеприпасы.
Он мог не продолжать: каждый понимал, что это означало. Анатоль собирал людей в кухне. Дверь в сени была широко открыта, виднелись полуразрушенная изгородь, колодец и деревья… Юзеф взглядом пересчитал присутствовавших. Тринадцать из отряда и двое из округа. А утром их было почти сорок.
- Что будем делать с ранеными? - внезапно спросил железнодорожник.
- Останутся здесь! - раздраженно бросил Янек.
- Останутся?!
Янек повернул к нему искривленное гримасой лицо. Казалось, он собирался ударить железнодорожника.
- У тебя есть другой выход? - прохрипел он. - Есть?! - И, видя, что железнодорожник молчит, добавил уже спокойнее: - Сам видишь. Что мне остается делать?..
Пять патронов к маузеру. Земба не спеша достал и подготовил последние гранаты. Гордый поднял пулемет - ему предстояло идти первым, другие пробирались следом вдоль стен сеней. Зарокотали пулеметы бронемашин, дым становился все гуще. Жандармы стреляли вслепую. Янек подтолкнул Гордого и крикнул:
- Вперед!
Прямо перед ними возникли немцы, в них бросили гранаты. Гордый не снимал пальцев со спускового крючка пулемета. Партизаны бежали вперед и вскоре смешались с жандармами. Это был порыв отчаянной надежды, ибо там, впереди, среди деревьев, был шанс на жизнь. Люди сражались за него яростно, самоотверженно. Даже годы спустя Юзеф не мог ни восстановить в памяти, ни объяснить, что происходило там, в лесу, когда пятнадцать человек, да нет, даже меньше, бросились на жандармские цепи.
Потери подсчитали только на опушке старого леса. Семеро… Осталось только семь человек… Янек, представитель округа, Гордый, Анатоль, Весек, Тарас и Юзеф. А сзади все еще раздавалась упорная стрельба. Весек посмотрел по ту сторону и тихо проговорил:
- Еще сражаются…
- Кто?
- Ленька со своими в конюшне.
Янек тоже некоторое время прислушивался к доносившейся стрельбе, затем поправил ремень автомата и распорядился:
- Идем. Сейчас придут за нами.
Весек несвязно заговорил о товариществе, Тарас - что-то о смелости. Янек обвел всех яростным взглядом. Они опустили глаза, замолчали. Командир постоял немного, повернулся и пошел по тропинке. Шли, не произнося ни слова. Да и о чем говорить? Был отряд, а теперь его нет. Только одна мысль неотступно преследовала их: откуда, черт возьми, жандармы узнали, что они находятся здесь? Атаковали большими силами, сразу со всех сторон, окружили усадьбу, вызвали для поддержки бронемашины. Такая операция не проводится случайно, для устрашения. Появление карателей не могло быть просто случайным стечением обстоятельств. А что делать теперь? Может, следовало пойти к знакомым подпольщикам, воспользоваться их тайниками? А если и туда уже нагрянули жандармы? Ведь в их руках оказались раненые партизаны. Если немцам удастся выпытать у них явки и контакты, провалится вся система связей и взаимной поддержки.
Они не очень ошиблись в своих мрачных предположениях. Для раненых, схваченных в усадьбе, настали дни мучений. Их били, пинали ногами, обливали водой и снова били. Они непрерывно слышали крики:
- Фамилии? Псевдонимы? Кто такой Янек?
Им совали в лицо фотографию Юзефа Коваля. Знаком ли он им? Был ли в отряде? Какие функции выполнял?
Янек Козек оказался счастливее других: умер в самом начале пыток. Живых без конца избивали. В конце концов, Сава не выдержал: находясь в полубессознательном состоянии, стал называть первые пришедшие на ум фамилии родных и знакомых из разных деревень. Жандармы свозили в тюрьму испуганных, избитых в кровь крестьян, плакавших женщин, детей, хватавшихся за юбки матерей. Хольде ежедневно высылал грузовики с людьми за еврейское кладбище, туда же был отправлен уже умиравший Сава.