Ему даже не пришло в голову, что после его ухода Баська сразу же побежала к сержанту Жбику. Выслушав ее сообщение о разговоре с Ковалем, сержант на минуту задумался.
- Он поверил тебе?
- Кажется, да. Но он был очень подавлен.
- Девушка, с огнем играешь. А если он тебя выдаст?
- Зачем я ему, пан сержант? Он, наверное, ищет кого-нибудь покрупнее.
- Нужно пристукнуть сукина сына, - сказал сержант своему помощнику капралу Жуку, - и как можно скорее.
- Вызвать ребят из деревни, никто их не знает, и стукнуть, - согласился Жук.
- Идет. Я доложу начальству об этом. А Баську надо отправить в деревню. Но не сразу, так как этот мерзавец может спохватиться.
- Выдели ей какого-нибудь парнишку, пусть охраняет.
Антек Калиновский дружил с Юзефом с детства. Вместе проказничали в школе, вместе дрались с мальчишками, вместе начинали ухаживать за девчонками. Теперь Антек при виде Юзефа вздрогнул и чуть было не перешел на другую сторону улицы. Потом передумал и направился прямо к нему. С минуту стояли молча. Юзеф первым опустил глаза.
- Не знаю, зачем ты это сделал, - сказал тихо Антек.
- О чем ты говоришь? - хрипло спросил Юзеф.
- Ты сам знаешь… Могу сказать только, что тебе вынесен приговор.
- Какой? - спросил Юзеф, хотя заранее знал ответ.
- Крышка.
- За что?
- Ты!.. - рявкнул Антек. - Продался, сукин сын, и еще спрашиваешь? Будь мужчиной хоть сейчас. - В голосе Калиновского было презрение. Холодное, уничтожающее презрение.
И пошел. Как ни в чем не бывало. Коваль смотрел ему вслед и завидовал, что тот не побоялся… Сказал свое и пошел спокойно дальше.
Юзеф возвращался домой почти бегом. Встречавшихся мужчин обходил с трепетом в сердце. Ему казалось, что каждый из них может привести в исполнение приговор. Никогда еще он так не боялся, даже в самые тяжелые минуты боя. Домой прибежал запыхавшийся, старательно закрыл за собой дверь на замок. Потом поднялся наверх и украдкой посмотрел в окно. На улице все было спокойно.
Дорота поехала в Радом, поэтому он мог спокойно сидеть у себя в комнате, курить и бездумно наблюдать за уличной жизнью. Не было сил что-либо делать. Его терзало постоянное чувство страха: он боялся смерти от рук своих товарищей и клочка бумаги на груди, что убит, мол, за предательство. И вот однажды ночью его разбудили взрыв гранаты и страшный крик Лыховского. На улице раздались выстрелы, потом послышался топот, резкие команды. Юзеф спустился вниз. Разрушенная взрывом гранаты столовая, поломанная мебель, пол, засыпанный штукатуркой, и скованный страхом Лыховский, который только теперь понял, что гестаповцы схватили не всех, что смерть хотя и прошла совсем рядом, но в любую минуту может возвратиться…
Дорота приехала в полдень, вошла в дом оживленная, радостная. Осмотрела квартиру, презрительно скривилась.
- Убедились, - промолвила она, - что у них руки коротки? - И обратилась к Юзефу: - Что успел сделать? Нащупал контакты?
- Еще нет.
- Можешь у меня поучиться. - В ее голосе вновь звучало презрение. - Я уже знаю, где их искать.
Его раздражала ее самоуверенность. Но, очевидно, она не хвалится, действительно напала на какой-то след. Дьявол ей, что ли, помогает?
Многое можно объяснить этим людям, сидящим у костра. Но вряд ли он сумеет рассказать им о последней ночи с Доротой.
Они легли в постель, и все было так, как в начале их совместной жизни. Вновь была только она, ее тело, ее теплое, жадное на ласку тело. Она скоро уснула… Он лежал и постепенно приходил в себя, осознавая, что, собственно, произошло. Встал, с минуту постоял посредине комнаты. Все это показалось ему таким отвратительным. И тогда он решился…
Тихонько подошел к двери комнаты Лыховского. Тишина… Дворами прошел на улицу Лангевича. Услышал топот патруля. Забежал в какой-то двор, потом перескочил через забор и огородами добрался до реки. За городом пошел по знакомым тропинкам, сокращая свой путь. Старательно обходил деревни. Было только одно желание: дойти… А потом… Все равно, дойти и предупредить. Уже рассветало, когда он подошел к дому Шимека. Тихонько постучал в окно. Во дворе залаяла собака. Ей стали вторить другие. В окне показался Шимек. Он смотрел на Юзефа почти с ужасом.
- Что случилось? - спросил он, как только открыл дверь.
- Дайте пить, - попросил Юзеф.
В кухню заглянула жена Шимека. Муж прогнал ее движением руки. Принес молока, налил в кружку, а сам сверлил Юзефа глазами.
- Где отец? - спросил Юзеф.
- Не знаю. - Шимек держался настороженно, время от времени поглядывал в окно.
- Я должен с ним увидеться.
- Для этого и пришел?
- Да, только для этого. Он, наверное, в отряде?
Шимек вздохнул и потянулся за махоркой. Наступила длительная пауза. Юзеф с тревогой ждал ответа: это был его последний шанс.
- Подожди, - отозвался наконец Шимек, - вечером я видел одного человека. Если он еще…
Нахлобучил на голову шапку и вышел. Только тогда Юзеф почувствовал огромную усталость. Скрутил цигарку из табака Шимека, закурил. Сел возле окна, пускал дым и бездумно смотрел во двор и еще дальше - на кусты возле ручья и изгиб дороги у въезда в деревню. Временами проваливался в дремоту, но тут же пробуждался с чувством приближающейся опасности.
Шимек пропадал недолго. Видно, шел быстро, так как тяжело дышал.
- Порядок, - сообщил он. - Встретил того человека и все ему передал.
С минуту молчал, словно раздумывая, добавить ли что-нибудь еще. Юзеф тоже ни о чем не спрашивал.
- Сегодня увидишь отца.
- Здесь?
- Нет, связной тебя отведет.
- Хорошо, подожду.
- В Мнихов не будешь возвращаться?
- Нет.
Шимек хотел еще что-то сказать, даже шевельнул губами. Внезапно он изменился в лице. Бросив взгляд в окно, куда смотрел Шимек, Юзеф увидел, как из-за поворота в деревню въезжали грузовики, через борт соскакивали солдаты.
- Беги! - Шимек схватил Коваля за плечо, вывел на крыльцо, коротко объяснил, куда идти. - Должен успеть проскочить, - обнадежил он.
От первых домов уже доносились крики.
* * *
Часовой, мурлыкая себе под нос какую-то песню, не спускал глаз с Юзефа. Возле дерева возникла тень человека. Часовой встал и приблизился к подошедшему. Они перекинулись несколькими словами.
- Иди сюда… - бросил часовой Ковалю.
Возле маленького костра сидели трое: отец, Коза и Янек. Отсветы огня падали на их лица.
- Садись, - сказал Коза и указал рукой на место против себя. - Садись и рассказывай.
6
Первым зарево заметил боец Козак, стоявший на посту в боевом охранении с северной стороны. Какое-то время он с удивлением, но спокойно смотрел на все увеличивавшуюся красную полосу, занимавшую теперь почти полнеба. Ничего странного: лето подходит к концу, в деревнях в эту пору пожары не редкость. Потом, однако, подумал, что огонь слишком уж большой. В этот момент на пост пришел капрал Сенк. Оба долго всматривались в огненный горизонт.
- Ты ведь здешний, - сказал наконец Сенк. - Где это?
- Трудно разобрать, - забеспокоился Козак, - по-моему, или Валице, или Домбровка.
- Домбровка, говоришь?..
- Пожалуй, да…
Сенк не стал проверять остальные посты, а быстро пошел обратно. Название деревни было ему знакомо. Он недавно слышал разговор поручника с Крогульцем. Сержант предлагал идти в ту сторону, а Рысь ответил, что они не должны входить в чужую зону. Деревня находится под влиянием коммунистов… Кто знает, может, и о ней пронюхали немцы.
В доме лесника все спали. Сенк с минуту раздумывал, будить ли поручника. Наконец решился.
- Зарево? - Поручник сразу же пришел в себя, быстро всунул ноги в сапоги, надел ремень.
- Так точно.
- Разбуди сержанта… Возьмите четырех человек, Крогулец, - сказал поручник, - а мы здесь подождем. Только без драки. Подойти, увидеть и доложить.
- Сделаем, - ответил Крогулец совсем не по-военному.
- Отправляйтесь.
В числе четырех был и Метек. Шли гуськом через высокоствольный лес. На кромке молодого леса Крогулец сделал привал.
- Орлик, отойди на несколько шагов, будешь часовым, прикрой нас; остальные могут закурить, в рукав, разумеется, - скомандовал сержант.
Курить в рукав уже научились так, что за несколько шагов не было видно. С наслаждением вытянули ноги и затянулись махоркой.
- Далеко еще? - спросил Крогулец.
- Порядочно.
- Сколько?
- Трудно сказать, пан сержант, но еще далеко, - ответил Козак, бывший проводником.
- Еще пять минут отдыха.
Только тогда Метек понял, что речь идет о хорошо ему известной Домбровке. Его охватило беспокойство. Если там такой пожар… Погасил цигарку и первым встал с места. Надо быстрее двигаться дальше. Он не думал о том, что они уже ничем не смогут помочь сельчанам.
Шум они услышали, как только свернули с заросшей травой дороги. Сержант остановил их движением руки. Притаились за деревьями. Странные и чужие для леса звуки вызывали беспокойство. До сих пор шумели только деревья, трещал под ногами валежник, покрикивала ночная птица. Теперь отчетливо слышалось, как мычит корова, плачет ребенок, кто-то вполголоса зовет коня. Крогулец отправился туда, откуда неслись эти звуки. Потом вернулся к своим.
- Крестьяне, - сказал он едва слышным шепотом. - Наверно, ушли из деревни.
Теперь их охватил страх. Значит, в деревне что-то случилось, если люди скрываются в ночном, угрюмом лесу. Страх охватывал их все больше и больше по мере того, как они приближались к деревне.