Войтек был убит на месте. Жандармы приказали жителям ближайших домов опознавать убитых. До того момента, когда Коза ушел оттуда, жандармы ничего не дознались. А что теперь - неизвестно.
- Ну надо же, - тихо промолвил Коваль. - А что с семьями?
- А что тут поделаешь?
- Ну знаешь! - взорвался Коваль. - Как же ты организовал операцию?
- Я? - обиделся Коза. - Там есть свой командир. Вы разве забыли?
- Ты отвечаешь за весь район!
- А что же, по-твоему, надо было попросить того жандарма подать пистолет? Оружие надо добывать силой. Иного выхода нет.
Коваль сидел расстроенный. Ведь он знал, что борьба повлечет за собой жертвы… Он не ребенок, чтобы не понимать этого. Однако одно дело ожидать, предвидеть, а другое - услышать, что двое хорошо тебе знакомых людей ушли из жизни. Оба они принимали участие в первой операции. Скромный ожидал прибавления семейства. Войтека только недавно назначили командиром мниховской боевой группы. Первые жертвы… Матеуш не представлял себе тогда, что смерть двух бойцов Гвардии Людовой будет началом длинного перечня людских смертей и мук.
Вновь вернулись к делам отряда, говорили о снабжении, связи, разведке, лечении раненых и больных.
Бартек был дотошный, расспрашивал обо всем подробно, не терпел общих фраз. Этот разговор помог осознать, сколько еще надо сделать, чтобы двадцать - тридцать человек как-то могли жить в лесу.
- Мудреного мало дать команду - и вперед, - разъяснял Бартек, - нужно бороться и жить. Мы не имеем права на ошибку. На нас будут смотреть не только свои, но и чужие, даже прежде всего чужие.
- Командир, - сказал Матеуш, - назначь общий сбор. Когда можешь собрать людей?
- Завтра. Разумеется, без мниховских.
- Тех мы пришлем после нашего возвращения.
- Я пойду, - сказал учитель, - предупрежу своих. Надеюсь, что будете руководить ими разумно.
- Мы тоже в них заинтересованы. - Бартек встал, протянул на прощание руку.
Дождавшись, когда все уйдут, Шимек тихо проговорил:
- Учитель согласился на сотрудничество, потому что этого хотят его парни. Его здесь соблазняли вступить в "Союз вооруженной борьбы", обещали хороший пост и всякое такое…
- А он?
- Его парни не захотели даже слушать. Он сам мужик умный и знает, что против воли людей ничего не сделаешь.
* * *
В отряд их провожал Костек Козек. Сначала шли по межам, потом по опушке молодого леса. Медленно поднялись на горку. Тихо шумели ветви деревьев, внизу шелестели малинник и папоротники. Наконец углубились в лес, ускорили шаг. На небольшой поляне, открывшейся путникам, Костек стал насвистывать какую-то мелодию. Через минуту из кустов вышел мужчина.
- К командиру, - сказал Костек.
- Идите, - коротко ответил тот и возвратился на свой пост. Из листвы был виден только кончик ствола его маузера.
Миновав молодой лес, пошли по склону между редкими деревьями и опять вышли на поляну. На опушке сидели несколько человек. Один из них, в высоких сапогах и мундире, с автоматом на ремне, двинулся навстречу пришедшим. Был он молодой, светловолосый, вихрастый.
- Приветствую вас, - сказал он с улыбкой, щуря от солнца глаза.
- Товарищ Янек, - представил его Коза.
- Хотим поговорить о важных делах, - начал Бартек, - попросите Володю.
Коваль видел лейтенанта в первый раз. Молодой человек с обезображенным шрамами лицом. Бартек начал рассказывать об отряде. Володя, внимательно слушая его, временами морщил лоб: он не все понимал. Коваль немного ему переводил.
- Каково ваше мнение? - обратился Бартек к Володе.
- Хорошо, - отозвался лейтенант. - Будем воевать.
Собрали людей. Бартек обратился к ним с горячими, идущими от сердца словами. В конце выступления он объявил о создании отряда. Принимаются в него исключительно добровольцы, а записывает командир Янек. Сразу же вокруг него столпился народ.
А потом в непринужденной товарищеской обстановке долго беседовали. Русские рассказывали о фронтовой жизни, о лагерях для военнопленных. Бартек говорил о партии, о конспиративной работе. Тихонько пели песни - старые, довоенные, и новые. Решили отпраздновать это событие. У Янека было немного самогона, поровну поделили его между всеми, выпили за победу. Командир распорядился приготовить ужин получше - мясо с картофелем. Настроение было у всех приподнятое.
Коваль сидел в стороне, попыхивал трубочкой и вслушивался в приглушенные голоса. Его не особенно занимало то, о чем говорили, а больше интересовало, как говорили. Впервые за последние годы ему казалось, что он вновь на свободной земле. Пусть эта земля ограничена постами часовых, пусть свобода временная - завтра сюда могут прийти жандармы и растоптать ее коваными сапогами, но сначала они за это заплатят кровью, так как здесь их встретит партизанский отряд, - но это свобода… У него было ощущение, что они положили начало чему-то большому… Он отгонял от себя сомнения и страхи. Пусть этот вечер будет спокойным, своеобразной минутой передышки. И ему не хотелось признаться самому себе, что это спокойствие в некоторой степени объясняется тем, что он временно переложил с себя ответственность на представителя из округа. Ведь все решает здесь Бартек.
Выспались хорошо, хотя встали рано. Янек с утра разбил отряд на отделения, приступили к изучению оружия, немного занимались строевой подготовкой. Погода была хорошая, а настроение у людей боевое.
Командование планировало уже новую операцию. Хотели напасть на полицейский пост, так как людям кроме оружия необходимы обувь и одежда. Коза отправился на разведку в деревню. Коваль вторую половину дня провел с Бартеком, поскольку ночью тот уходил из отряда. Говорили о привлечении в свои ряды всех наиболее активных людей, о более широкой пропаганде идей и программы партии…
Матеуш сидел возле бункера и размышлял. Нужно оживить боевую группу, организовать в городе хорошую разведку, а не действовать на основе непроверенных слухов. Необходимо наладить постоянную радиоинформацию, иметь хороший гектограф и запас бумаги. Ну, и надежные явки. Надо привлечь к работе в качестве связных несколько девушек. Матеуш поздно лег спать. Не слыхал, когда возвратился Коза. Тот долго тряс его за плечо, пока не разбудил.
- У меня есть важные новости. - Коза был возбужден, немного даже запинался. - Отойдем в сторону…
И тон, и выражение лица Козы не предвещали ничего хорошего. Отошли к краю поляны.
- Ну говори…
- В городе аресты.
- Откуда знаешь?
- Шимеку сообщила Стаха.
- Что она говорит?
- Была стрельба. Схватили очень многих… Она знает, что взяли Кужидло, Гулу и еще некоторых.
- Она не наговорила многого от страха?
- Думаю, что нет.
Коваль молчал, собираясь с мыслями. И внезапно ему пришло в голову, что вновь жестоко изобьют Кужидло.
- Я должен возвратиться в Мнихов, - сказал он.
- Ты с ума сошел! Тебя же схватят!
- А может, не возьмут? Если не вернусь, Глиньский заявит в полицию. Вышли, дорогой, пару толковых ребят. Сейчас… Пусть разузнают обстановку.
Матеуш закурил трубку. Она беспрерывно гасла, он чертыхался и снова раскуривал. Его терзал страх за сыновей. Аресты в городе не могут быть случайными. Если на след организации напали, то доберутся и до семьи. Метека могли взять дома. Ведь они хватают не только виноватых…
После полудня явился связной от учителя и потребовал разговора с Ковалем с глазу на глаз. Из-за голенища сапога связной вытащил клочок бумаги и протянул Матеушу. Гестапо и жандармерия в Мнихове арестовали в эту ночь несколько десятков человек - пепеэровцев и аковцев. Подробности пока неизвестны, но, кажется, они выбрали наиболее активных. Учитель обещал прислать, как только узнает, более детальные сведения.
Матеуш сжег листок, кивком головы отпустил связного и, не отвечая на вопросы Янека, сел под деревом.
Коза вернулся из Домбровки уже вечером, шепнул Ковалю, что разведчики, пожалуй, возвратятся только завтра после полудня, и пошел спать. Кто знает, может, гестапо уже держит нить, ведущую к Шимеку? А в полдень посыпались вести. Немцы хватали людей внезапно, без шума, пока не дошла очередь до аковского поручника Рыся. Тот оказал сопротивление. Гранатами и пистолетом проложил себе дорогу. Говорят, что он убил несколько жандармов. В подвале гестапо беспрерывно ведутся допросы.
- Похоже на то, что в городе партийной организации у нас нет, - сказал Коза.
- А что с моими? - спросил наконец Коваль. Все время он надеялся, что Коза сам скажет об этом.
- Не знаю. Были у вас дома, но, кажется, никого не застали.
- А где же ребята?
- Не знаю, - повторил уязвленный Коза. Он считал, что секретарь чересчур заботится о собственной семье. Если даже гестапо взяло его сыновей, то не их первых, не их последних. Люди гибнут ежедневно… А Ковали разве лучше других? Коза сам нервничал, так как не было никаких вестей от жены и детей. Разведчики боялись подходить к его дому: он мог находиться под наблюдением.
Стефан схвачен. Это уже точно известно. Поэтому необходимо кого-нибудь ввести в комитет. Теперь они вынуждены начать нелегальную жизнь. Как? Этого пока Коваль не знал. Он думал, кого послать в округ. Сейчас самое время доложить о событиях. Нужно также приготовить явку, которую не знают Стефан и другие арестованные. Выяснить, кто из организации уцелел. Может, нужно взять их в лес. Необходимо подумать о семьях подпольщиков…
Через неделю связной от учителя сообщил о предстоящей встрече. На этот раз не у Шимека, а в Завротне у Лищевского.
- Чего они хотят? - удивился Коваль.
- Возьми с собой охрану, - посоветовал Коза.