Ромбич почувствовал себя более уверенно. Его недавняя физическая слабость почти прошла. Он выпрямился, взглянул в красные глаза Пороли и увидел, как тот пыжится и через силу добывает из своего горла дешевые, избитые фразы. Хотя Ромбич прекрасно понимал, что сейчас происходит в пустой голове генерала, настроение его все же улучшилось. Он почти инстинктивно принуждал Поролю высказаться конкретнее. Водя указкой по карте и привлекая его внимание то к одной, то к другой группе флажков, подсказывая точные технические термины, Ромбич с деланной улыбкой ждал похвальных оценок.
- Армия "Познань" по замыслу Верховного главнокомандующего… - Нет, он не льстил себя надеждой, что у Пороли хватит ума, чтобы оценить его, Ромбича, скромность. Во имя дела приходится жертвовать приятным чувством удовлетворения, которое дает признание собственных заслуг. Пусть поражается глубиной стратегических замыслов самого маршала. - Армия "Познань", - продолжал он, - обороняя в первый период значительную часть нашей великопольской житницы, одновременно выполняет функции резерва Верховного главнокомандования. Она сохраняет возможность Свободного маневра на северо-востоке для поддержки армии "Торунь", а на юго-востоке - армии "Лодзь". После определения направления главного удара противника именно эта армия фланговыми ударами сможет оказать серьезное влияние на исход решающей битвы…
- Конечно, конечно! - поддакивал заметно приободрившийся Пороля.
Было похоже, что девиз "улыбайся" возымел свое действие и в этой ситуации. Видно, от механических сокращений каких-то мускулов лица начинали действовать определенные участки мозга, разгоняющие дурное настроение, испуг и сомнения. Больше того, даже мрачная синева на карте над их головами словно поблекла, расплылась, впиталась яркой зеленью низменностей.
- Конечно! Выдвинутая на запад, на расстояние двухсот километров от Берлина, она одним своим существованием уже представляет угрозу для врага, вынуждая его позаботиться о своих флангах и продвигаться вперед с большой осмотрительностью. О, видны львиные когти! На войне, как в шахматах, каждое продвижение должно иметь много целей и значений! - Пороля сиял от восторга, что сам обнаружил скрытый смысл этой операции. Комплименты его становились все более льстивыми, и он все говорил и говорил об этой угрозе… Говорил, пожалуй, слишком долго.
Ромбич подумал, что с него хватит. Теперь он уже не поощрял, а скорее сдерживал Поролю. Но тот не унимался, и только нетерпеливый взгляд, брошенный на часы, и лицемерный возглас: "Через час мой рапорт!.." - помог Ромбичу выпроводить генерала. На прощание Пороля долго тряс ему руку и, оттащив в угол, шепнул:
- Благодарю, благодарю вас, полковник, я ведь знаю, что это я вам обязан…
- Но чем же, генерал?..
- Нет, не говорите, нам всем известна ваша скромность, но в данном случае… - И он еще минут пять тряс Ромбичу руку и заверял в своих чувствах. Наконец он ушел, кивнув в сторону Кноте: - Извините, я тороплюсь.
Ромбич проводил его к выходу. Он возвращался к себе с улыбкой: вспомнилась одна из ранних наполеоновских кампаний в Италии. Наполеон разделил противника на две группы. Слабую группу он окружил и разбил. Пора взяться за этого Вюрмсера . Возле кабинета его остановил адъютант:
- Звонил генерал Стахевич. По делу генерала Домб-Фридеберга…
- А именно?
- Просил вас, пан полковник, посмотреть, не удастся ли…
- Ну конечно! Какую-нибудь армию?
- Хотя бы оперативную группу…
- Хорошо, подумаю.
Ромбич отступил на шаг и остановился. Фридеберг не хуже Пороли, но тому уже обещано. И потом, какого черта они вечно суются в его дела? Звонили уже из военного министерства, а теперь сам Стахевич… Нужно пресечь эту страсть к протекции, а Фридебергу показать фигу. Он повернулся к адъютанту, едва сдерживая раздражение.
- Генерал Стахевич говорил в категорической форме? В форме приказа?
- Нет, пан полковник. Скорее в форме вопроса.
Ромбич надулся. Он предпочел бы приказ, тогда можно действовать официально, доложить маршалу, обосновать… А так он сам не знал, что делать. С одной стороны, несомненная протекция, а с другой - не совсем протекция, ведь обращаются к нему, оставляя за ним право принять решение. Начальник штаба полагается на объективное суждение своего подчиненного и его оценку оперативной ситуации. Ну хорошо, подумаем.
Кноте стоял у карты, задрав голову, и даже не обернулся. Ромбич подошел и тоже стал возле карты и еще раз с беспокойством проверил известные ему цифры и города. Может, адъютант что-нибудь перепутал? Конечно, есть ошибки. Он вежливо дотронулся до руки Кноте:
- Вы правы, генерал. Тут ошибка!
Кноте взглянул на него и снова повернулся к карте.
- Двадцать седьмая дивизия должна быть переброшена севернее, в район Скурч-Старогард. Вместе с приморской кавалерийской бригадой она образует оперативную группу "Черск". Задача группы - задержать продвижение западно-приморской немецкой армии через Данцигский коридор и помешать политическому давлению на вольный город…
Кноте наконец отошел от карты. Он дважды прошелся слева направо и, остановившись перед Ромбичем, спокойно и сухо спросил:
- Когда собака хочет отгрызть у вас нос, что вы считаете более правильным: быстро отдернуть голову или, напротив, сунуть нос ей в пасть?
И внезапно он широко разинул рот, оскалил зубы и, шагнув к полковнику, щелкнул зубами у него перед носом. Все это было проделано с такой быстротой, что Ромбич в ужасе отшатнулся и ухватился руками за стол, не зная толком, что предпринять: вызвать "скорую помощь", посмеяться хорошей шутке или обидеться? А Кноте опять был совершенно спокоен.
- Оказывается, в повседневной жизни вы, полковник, реагируете на все совершенно нормально. Так почему же на карте вы заткнули эти дивизии псу в пасть?
- Извините, генерал, но такое сравнение…
- Самое точное. Прошу убедиться: наверху, в Восточной Пруссии, и там, под Пило-Злотовом, - верхняя челюсть, с весьма острыми зубами! А внизу, из-под Ополя, торчат не зубы, а настоящие клыки! Тут и без всякой философии ясно - весь их план как на ладони. Р-раз! И конец.
- А что бы вы посоветовали, генерал?
- Убрать нос! И как можно быстрее!
- Линия Вислы? Мы это учитываем.
- Но когда? На рождество Христово?
- Это зависит… Мы будем защищать каждую пядь нашей земли. Потом, постепенно…
- Полковник, нос нужно вытащить у пса из пасти до того, как он щелкнет зубами. Как вы думаете вывести армии "Познань" и "Торунь", ваши резервы, ваш удар на Берлин? Через две недели немцы из-под Ополя будут уже под Варшавой…
- Ну что вы, генерал, не надо преувеличивать! Почти триста километров…
- Ну, через двадцать дней. Вы говорите, что армия "Познань" ударит с тыла? Допустим. Ну и что с того?
- Как что с того? Сколько великих сражений в мире было выиграно ударами с тыла? Канны, Ватерлоо…
- При условии численного перевеса. А под Варшавой на двадцатый день войны окажется тринадцать с лишним немецких дивизий против двенадцати-пятнадцати наших, к тому же изрядно потрепанных. Не говоря уже о танках и авиации…
Ромбич окончательно выбился из сил. Ему не хотелось слушать болтовню Кноте, а тем более полемизировать с ним. Эти аргументы он уже не раз слышал, особенно в марте, но тогда можно было их опровергнуть без особых усилий. Без особых усилий и так легко, что потом их уже почти не выдвигали. Может быть, оттого, что Ромбич месяца три не слышал подобных рассуждений, а может, потому, что он вдруг почувствовал ужасную усталость, но сейчас он решительно не знал, как их парировать.
И вот почти автоматически, скорее из чисто спортивного интереса, он начал:
- Прошу не забывать о резервах Верховного главнокомандующего. Их можно перебросить на северо-запад, на соединение с армией "Познань", в районе Петрокова и Лодзи, по трупам немцев, тех самых немцев, которые придут из-под Ополя. От этих собачьих зубов, генерал, можно не только удирать, их можно и выбить.
- Где же резервы? Сколько дивизий?
- Район Кельцы - Коньское - Радом. За стыком армий "Лодзь" и "Краков". Восемь крупных соединений, в том числе бронетанковая бригада. Прошу вас, вот диспозиция этих частей со сроками их боевой готовности.
Кноте взял листок и принялся читать, едва слушая Ромбича.
- К тому же мы хотим влить в состав оперативной группы "Любуш" еще две дивизии, дислоцированные на юге, и передвинуть всю группу в район Влощова - Пшедбуж…
- Да, конечно. - Кноте бросил листок на стол. - Конечно. Ведь эта огромная резервная армия будет готова лишь через десять дней после мобилизации.
- Да. Группа "Любуш" будет ее прикрывать…
- Значит, вы хотите бросить ее на пути немецкого наступления, без оперативной связи с армией "Лодзь", так сказать, с учетом того, что она будет разгромлена в первые же дни войны? Очень интересно. Это и не резерв, и не первая линия, а что-то совершенно оригинальное.
Ромбича охватило бешенство - та неистовая ярость, когда нельзя уже кричать, когда мало даже дать по морде и остается только одно - схватить за горло и душить, да так, чтобы пальцы побелели… Кноте, должно быть, заметил странную искру в глазах Ромбича и пренебрежительно пожал плечами:
- Генерал Стахевич говорил, что мне предлагают как раз резервную группу. Прошу уведомить генерала, что после ознакомления с ситуацией…
- Понимаю, генерал, - прошипел Ромбич. - Ознакомившись с обстановкой, вы не имеете желания…