Однако отбросить эсэсовцев не удалось. Пришлось занять оборону. Иссякли боеприпасы, на исходе были последние продукты. Таяли силы партизан. В этой крайне напряженной обстановке партизанский центр принимает решение: рассредоточившись, прорвать оборону врага, выйти из блокируемого леса. Главное - сохранить людей.
Отряд разделился на несколько групп. Направление движения на Барановский лес к северу от Вадинского массива.
Сумерки окутывают лес. Фашисты боятся темноты и до рассвета прекращают движение. Лишь автоматные очереди да одиночные выстрелы нарушают тишину. Ракеты полосуют ночное небо, вырывая из мрака деревья.
Последние слова прощанья. Сформированы группы прорыва. Группа Горских идет цепочкой. Шменкель - сзади, недалеко от Филиппова.
Поднялась пурга. Она наметает сугробы, хоронит под ними извилистые зимники. Идти становится все тяжелее. Но партизаны не сетуют: в этом снежном хороводе - спасение. Без единого выстрела прошли они линию охранения, другую…
Еще несколько часов. Пересекли овражистую равнину. Кустарник. Люди устали, многие в изнеможении падают. Идти дальше нельзя. Придется здесь ночевать, замаскировавшись и зарывшись в снег.
Проснувшись утром, не верят глазам: леса нет.
Они находятся в ольховой поросли, заполнившей лощину между двумя деревнями. Не надо и бинокля, чтобы увидеть, как много серо-зеленых шинелей там, на обоих пригорках.
Весь день провели партизаны, лежа в снегу, почти без движения. Ночью снялись, ушли подальше от опасного места. Шли все вместе, ободряя друг друга, поддерживая ослабевших. И вдруг на самых подступах к Барановскому лесу напоролись на большую колонну фашистов. После ожесточенной перестрелки партизанам удалось пересечь дорогу.
Наконец достигнут намеченный район. Собрались вместе разрозненные группы.
- А где Шменкель? - спросил у партизан командир группы Горских.
Кто-то вспомнил:
- Он прикрывал группу. Наверно, погиб.
- Скорее всего замерз, он ведь к нашей зиме непривычный.
Оба пулеметчика - Фриц Шменкель и его второй номер пропали без вести. О них уже стали говорить, как о погибших. Те, кто пережил эту суровую блокаду, знали, что стоило на тридцатиградусном морозе пробыть даже один день, поэтому особых иллюзий на этот счет никто не питал…
…Но Шменкель с товарищем не погибли.
До полной темноты они оставались на своей позиции у пулемета.
- Ваня, - полушепотом позвал Шменкеля Михаил, когда стихли последние выстрелы, - где ты?
- Здесь я.
- Давай-ка определим, где мы находимся?
Из-за леса лишь виден небольшой кусок неба. Луна еще не взошла, звезды светятся особенно ярко.
- Без Медведицы не найти, - сокрушается Михаил, - надо отыскать полянку, чтобы кругозор был шире.
Шли с четверть часа, пока не расступились деревья.
- Вот она, Большая Медведица, смотри Ваня! - Михаил рукой разрезает над головой воздух. - Вот по этим двум крайним звездам от ковша прочерти прямую линию и прямо наткнешься на хвост Малой Медведицы. Это и есть Полярная звезда.
- Норд, - коротко бросает Шменкель.
- Да, норд. Там он. - Михаил становится лицом на север. - Стало быть, Барановский лес в этой стороне. Туда мы и пойдем…
Длинным и изнурительным был этот путь. Обрадовались, когда ноги почувствовали твердь укатанного полозьями снега… А мороз злился, крепчал.
- Миша, - обращается Шменкель к товарищу, - надо отдыхать.
- Опасная эта штука, Ваня! - замедляет шаг второй номер. - Стоит сесть и не встанешь больше. Лучше пойдем потише, немножко остынем.
Фриц перекладывает пулемет на другое плечо и идет за Михаилом.
Через некоторое время Михаил оборачивается Видит, товарищ отстает, говорит ему:
- Брось пулемет. Все равно патронов нет. Сейчас каждый килограмм пудом тянет.
- А чем стрелять после? Из палка?
- Дойти бы до своих. А там опять все будет.
- Жалко бросать.
- Тогда давай по очереди.
- Нет, нет! Неси свой автомат. Мне не тяжело.
…Наступал рассвет. Заалел восток, подернутый дымкой. С первыми лучами солнца заиграл, заискрился изумрудами снег. Сначала на белых шапках вершин деревьев, потом на кронах и, наконец, внизу. Красив, неповторим русский лес зимой! В другой раз любоваться бы этим чудесным зрелищем. Но сейчас было не до созерцания красот природы. Перемерзшие, голодные, усталые, Михаил и Фриц Шменкель выбрали укромное местечко для костра, чтобы отогреться и отдохнуть.
Заготовили дров, и вот сухие ветки уже вспыхивают синеватым пламенем, обдавая партизан теплом. Нарубили тесаком зеленых веток, удобно разместились на мягком ложе. Съели по ломтю хлеба, запили горячим кипятком. После бессонной, полной тревог, и волнений ночи обоих потянуло ко сну. Ресницы склеивались, охватывала приятная дремота.
- Нет, так не пойдет! - встряхивает головой Михаил. - Этак можно проспать все на свете. Ты, Ваня, ложись, а я - на вахту. Потом поменяемся местами.
Фриц пытается возразить, но Михаил валит друга и накрывает его ветками. А Михаил, чтобы лучше бороться с дремотой, пошел заготовлять дрова. Потом развел костер вблизи ног спящего. Закурил. Пододвинул ближе к огню ноги.
На рассвете, пока Шменкель спал, Михаил по восходящему солнцу определил, где они находятся, наметил дальнейший маршрут.
Снова двинулись в путь. Молчание нарушил Михаил:
- Бараново недалеко. По моим подсчетам, до него километров двадцать. Часов за шесть дойдем.
…День уже догорал багровым пламенем вечерней зари. Вспыхивали в небе звезды. Вскоре лес погрузился в темень.
Тропинка исчезла под снежными заносами. Но партизаны шли и шли. Силы таяли, а отдыхать было нельзя: остановишься на пять минут, и лютый февральский мороз пронизывает до мозга костей.
И вот, когда, казалось бы, все самое опасное позади, когда до встречи со своими оставались какие-то считанные километры, из-за ели внезапно показался немецкий дозор - три солдата. До них не больше десяти метров. Вскинутые автоматы сверлят грудь. Мысль обожгла сердце: "Это смерть". Ведь в дисках ни одного патрона…
15. "Трофеи взводного фельдфебеля"
К тому времени остальные отряды бригады, отход которых прикрывала группа Васильева, рассекли кольцо блокады и соединились с частями наступавшей Советской Армии. Организованно вырвались из окружения карателей и другие бригады, которые хотя и не перешли линию фронта, но сумели перебраться в ближайшие леса.
Только 12 февраля фашисты захватили район расположения партизанского центра. Но там пусто - пушки и минометы взорваны, личное оружие унесено. О документах, знаменах - нечего и думать.
"Отчитаться не о чем", - это Петрих, прибывший на место ожесточенных боев, понял сразу. Он с тревогой думал о предстоящей встрече с Моделем.
…Первое, что бросилось Петриху в глаза, когда он подъезжал к штабу армии, это связисты, усердно сматывавшие кабель на большие катушки. Опытный глаз генерала, уже десятки раз наблюдавшего подобную картину, заметил и нервозную суетливость штабных офицеров и клубами подымавшийся из труб черный дым от сжигаемых документов.
"Отступление. В ближайшие дни, может быть, завтра", - мелькнуло в голове Петриха, и это еще более ухудшило его настроение.
Приема у командующего армией дожидались несколько генералов. Некоторые из них Петриху были незнакомы. Адъютант сразу же исчез за дверью доложить Моделю о его прибытии. Ждать пришлось недолго: Берлин уже несколько раз интересовался результатами операции против партизан.
При первом же взгляде на Моделя Петрих понял, что самые худшие его опасения о характере приема полностью оправдываются. Командующий встал, не пригласив прибывшего сесть. Ответив на приветствие, коротко бросил:
- Генерал с вами?
- Господин командующий, какой генерал? - искренне удивился Петрих.
- Русский генерал Иовлев, которого вы обещали привести сюда, в мой штаб. - Модель разъяснял спокойно, но Петрих уже понимал, что должно было последовать за этими полными сарказма словами.
- Где штабные документы Вадинского центра? Знамена, которыми вы хотели устлать пол этой комнаты? Богатые трофеи?
Петрих ел глазами начальство.
- Где все это? В вашем портфеле?
- Позвольте заметить…
Но командующий не позволил генералу ничего заметить.
- Воздушная разведка точно установила, что на блокированную территорию не садился ни один русский самолет. Она же определила численность партизан не в четыре, а в две с половиной тысячи человек. Вам докладывали эти данные, генерал? - Модель, не дожидаясь ответа, протянул руку: - Ваш ответ?
- Господин командующий, он мною еще не подготовлен. Это только первоначальные наброски, некоторые цифры… - Петрих положил на стол несколько листков.
- У вас было время составить его. Вы занимались этими партизанами ровно месяц. Ведь ваша группа, если не ошибаюсь, начала бои 12 января?
- Так точно.
- За это время роман можно написать, а не отчет, - буркнул Модель, уткнувшись в положенный перед ним документ.
По мере того как он вчитывался в него, лицо его багровело, на лбу толстым синим червем вздулась вена.