Гиппократ, отвернувшись, посмотрел на горы Карии, встававшие за проливом, а Дафна продолжала спокойно его разглядывать, словно никогда прежде не видела таких людей.
- Гиппократ! - К ним в сопровождении Тимона подходил Эврифон, держа в руках два больших свитка. - Я хочу тебе кое-что подарить. Я собирался отдать их тебе позже, преподнести их, как дар от главы Книдской школы врачевания главе Косской школы в твоём собственном ятрейоне, но передумал.
Олимпия, присоединившись к ним, внимательно слушала. Эврифон повернулся к Тимону и продолжал:
- Скоро мы перед алтарем Зевса составим брачную запись, и наши семьи породнятся. - Он взглянул на Дафну, но она, побледнев, отвела глаза. - Моей дочери, выходящей замуж за твоего сына, я не могу дать большого приданого. Ты это уже знаешь. Те деньги, которые я скопил, занимаясь врачеванием, были истрачены на свитки с трудами мудрых врачей. Я увеличил большую библиотеку, которую собрали в Книде мои предшественники. Я построил особый дом для хранения свитков, так чтобы ими могли пользоваться и учителя и ученики. Это лучшее сокровище Книда. В прошлом между асклепиадами нашей древней школы и асклепиадами Коса было много разногласий и соперничества. Но Дафна, мое единственное дитя, скоро станет жительницей Коса, и поэтому я хочу сделать что-нибудь и для Коса.
Он повернулся к Гиппократу и сказал ему с большой искренностью:
- Ты мой родственник, правда, дальний, но все же родственник. Свитки, которые я вручаю тебе, это дары Книда Косу, книдских асклепиадов - косским асклепиадам. А кроме того, это знак, что мы рады твоему возвращению из Македонии. Ты молод, но уже успел прославить свое имя, и мы воздаем тебе дань уважения. - Он протянул Гиппократу один из свитков. - Его можно назвать "Книдской прогностикой". Я собрал мнения и советы многих врачей, живших до нас, и переписал их. Но кроме того, я изложил здесь, как мог яснее, и знания, накопленные нами. Второй свиток содержит мои собственные наблюдения и замечания о болезнях женщин. Ты найдешь здесь и описание движения утробы, о котором я говорил вчера.
Глубоко тронутый, хотя и несколько удивленный Гиппократ взял свитки. Он знал, что создание их потребовало огромного труда. Еще никогда ни один ученый не делал другому столь дорогого подарка. Он поблагодарил Эврифона и сказал:
- Когда я путешествовал по свету, я всюду слышал, как хвалят асклепиадов Книда. Я знаю, что в этих свитках скрыты сокровища, созданные разумом многих людей. Мы будем тщательно беречь эти свитки. Мы перепишем их, и они останутся свидетелями твоей славы, Эврифон, до тех пор, пока люди будут помнить асклепиадов Греции.
- От имени острова Коса, - воскликнул Тимон, - я тоже благодарю тебя!
Затем, добавив несколько пышных фраз о медицине и о приближающейся брачной церемонии, архонт сказал, что пойдет готовить алтарь Зевса и, когда все будет сделано, пришлет за ними слугу.
- Быть может, - сказала Олимпия, - Дафна все же захочет погулять с Клеомедом?
- Только не сейчас, - резко ответила Дафна.
- Какая ты упрямица! - воскликнула Олимпия, гневно покраснев. - Тебе придется оставить эти привычки, когда ты поселишься здесь.
- Значит ли это, - холодно спросила Дафна, - что я, как Пенелопа, во всем должна буду подчиняться твоей воле?
- Вовсе нет, - ответил Тимон, жестом остановив Олимпию, собиравшуюся что-то сказать. - Ты должна будешь слушаться одного Клеомеда.
Олимпия быстро овладела собой.
- Ну что же, Дафна, - сказала она, - в таком случае погуляй со мной. Не будем мешать этим врачевателям говорить о том, что влечет их больше всего: о свитках, и о славе, и о тех больных, которые выздоровели.
- Если можно, как-нибудь в другой раз, - сказала Дафна. - Сейчас мне нужно поговорить с отцом. - И она ушла с Эврифоном.
Когда все остальные собрались во внутреннем дворике, где на алтаре Зевса уже пылал огонь, Тимон послал за старым асклепиадом и его дочерью. Еще издали Гиппократ заметил, что Дафна сильно побледнела, а Эврифон сурово хмурится. Он торжественно поднял руку, а Дафна прижалась к нему.
- Тимон, мне надо тебе кое-что сказать. - Старый асклепиад произнес это с большим достоинством. - Мое горячее желание - видеть мою дочь женою твоего сына. Но, как тебе известно, я обещал не принуждать ее. Ей не нравится никто другой, но она просит отсрочки. И как бы то ни было, Клеомед может жениться только после окончания Триопионских игр в честь Аполлона. Поэтому мы с Дафной просим тебя отложить составление брачной записи до окончания празднеств.
У Олимпии вырвалось гневное восклицание, но, повинуясь жесту Тимона, она умолкла. Буто злобно выругался. Тимон удивленно посмотрел на него, и тот, отойдя в сторону, повернулся к ним спиной. Сам Клеомед ничего не сказал и только посмотрел на Дафну.
После некоторого молчания Тимон спокойно произнес:
- Пусть будет так, как ты хочешь. Клеомед постарается стать победителем не ради одной награды, но ради двух.
Тут Клеомед подошел к Эврифону и требовательно сказал:
- После игр ты дашь отцу решительный ответ?
- Да, - ответил Эврифон. - После игр.
Буто что-то пробурчал и неожиданно повернулся к ним.
- А теперь, Клеомед, выкинь пока ее из головы и берись за дело как следует.
- Хоть ты-то не вмешивайся! - с неожиданной злобой воскликнул Клеомед,
Гиппократ начал прощаться, но в эту минуту во двор вошел новый вестник и что-то сказал Тимону. Тот попросил Гиппократа подождать, а затем, переговорив с вестником, взволнованно и гордо сообщил, что в гавани Мерописа бросила якорь македонская триера. На ней прибыл Эмпедокл, который прислал узнать, где он может найти Гиппократа.
- Он хочет лечиться у тебя! Ты и вправду прославил наш остров, Гиппократ. Я немедленно пошлю слугу с самыми лучшими мулами, чтобы он поскорее приехал сюда. Эмпедокл Великолепный! Я как-то видел его на Олимпийских играх. Он читал свои стихи со ступеней храма Зевса, а потом, когда он поднялся к своему месту на стадионе, все зрители ему рукоплескали. С тех пор как Фемистокл приехал на игры после своей победы у Саламина, никого еще там не встречали с таким почетом. - Тимон умолк, а потом спросил: - Ты разрешишь пригласить его сюда?
Гиппократ покачал головой и улыбнулся Тимону.
- Нет, нет, он ведь, кажется, приехал лечиться. Я вернусь домой и приму его в ятрейоне, если он того пожелает.
- Но ведь ты знаешь, - запротестовал Тимон, - что он был одним из влиятельнейших людей Сицилии до того, как его родной город Акрагант изгнал его. Будет только прилично, если он посетит мой дом - в конце концов я первый архонт Коса. А он ведь не только врач, философ и поэт, но и государственный муж.
- Да, конечно, он философ, - с легким раздражением ответил Гиппократ, - но медицина только выиграла бы, если бы он оставил ее в покое. Впрочем, я согласен, что свои философские мысли он облекает в очень красивые стихи. Нет, нет, я вернусь домой и приму его там.
- Тимон, - вмешалась Олимпия, - пожалуйста, уговори Гиппократа сначала побеседовать с Клеомедом. Неужели Эмпедокл не может немного подождать?
Гиппократ несколько секунд смотрел на нее. Потом он повернулся к Клеомеду:
- Не проводишь ли ты меня немного? Я хотел бы побеседовать с тобой о Триопионских играх.
Клеомед растерянно поглядел на него, но Олимпия быстро сказала:
- Да-да, Клеомед, иди с ним.
- Иди, Клеомед, - добавил Буто.
Клеомед пожал плечами и махнул рукой.
- Ну, ладно, я провожу этого старого борца. Я дойду до большой стены и оттуда вернусь домой бегом. Это будет добрых восемь стадиев, а, Буто? - Он толкнул наставника локтем и красиво изогнул свое бронзовое тело, надеясь, что Дафна смотрит на него. Но она в эту минуту улыбалась Гиппократу.
Глава VII Эмпедокл Великолепный
Когда Гиппократ вернулся домой, был час занятий гимнастикой, из-за ограды палестры доносилась знакомая мелодия флейты и размеренный голос его брата:
- Вверх-вниз, вперед-назад; вверх-вниз, вперед-назад! За полуоткрытой дверью он увидел обнаженные тела,
блестящие от пота лица, поднимающиеся и опускающиеся руки и ноги - ряды людей, молодых и старых.
Заметив Гиппократа, Сосандр вышел из палестры. На нем была только коротенькая юбочка. Он вытер потный лоб и с любовью поглядел на младшего брата.
- Ты знаешь, что к тебе явился знаменитый гость?
- Да, мне сказали. А он уже здесь?
- Здесь. С ним Подалирий, но, кажется, ему нелегко утихомирить столь прославленного мужа.
- А зачем Эмпедокл приехал к нам?
- Не знаю. Со мной он говорить не пожелал. Но я к нему приглядывался, и, по-моему, у него болит спина, хоть он и старается ходить, как юноша в расцвете сил и здоровья. Даже самые великие люди, если только они не умирают в молодости, рано или поздно должны склониться перед болью в позвоночнике.
Во дворике ятрейона перед приемной Гиппократ увидел двух красивых рабов в пышной одежде. Они были одного роста, а их светлые волосы отливали золотом, как у северян. Он поглядел на них с интересом.
- Вы близнецы?
- Да.
- Ваш господин там?
Они одновременно поклонились одинаковым поклоном, в котором сквозила гордость от сознания, что они служат знаменитому человеку.