- Оказывается, пароход пожаловал за союзными консулами. Заберет их и уйдет, - сказал он.
- Как же так? - удивился прапорщик. - Ведь консулы еще когда уехали. Теперь они уже должны быть в Австрии. Неужто об их выезде правительствам их неизвестно, что пароход сюда выслали?.. Странно как-то!
- Разведчик! - сквозь зубы процедил Рыбаков. - Глядите, Александр Петрович, - высмотрит он, что нужно, а потом и бомбами угостит!
- Ну нет, - сказал прапорщик. - Целым он от нас не уйдет!
Снова стали глядеть в трубы. Вдруг из-за Карантинного мола вышла английская шлюпка. На этот раз она шла очень медленно, будто сразу на ней разучились грести.
- Глядите на пароход! - закричал вдруг Щеголев.
"Фуриус" внезапно дал ход, но направился не к шлюпке, а в противоположную сторону.
- К нам идет!..
Бум! - донесся издали пушечный выстрел. Бум! Бум!
Стреляла Третья батарея.
- Приготовиться! - подал команду Щеголев.
Бум! - снова донеслось с Третьей.
- Попали!.. - закричали солдаты. - Истинный крест попали!.. В кожух колеса!..
Густо дымя, но не открывая огня, "Фуриус" круто развернулся и направился к своей шлюпке, спокойно колыхавшейся на волнах в полуверсте от парохода.
Подойдя к шлюпке, "Фуриус" быстро поднял ее на палубу, вспенил колесами воду и вскоре исчез за горизонтом.
На батарее ударили отбой. Щеголев немедленно отправился в штаб.
Там уже было много офицеров. Расспрашивали друг друга, но толком никто ничего не знал.
К ним вышел начальник штаба генерал-майор Тетеревников.
- Англичанам, - сказал он, - оказывается, нужно было справиться о консулах! Будто они не знают, что те давно уже выехали. О батареях наших им надобно было узнать, а не о консулах! Воспользовались удобным предлогом для разведки под парламентерским флагом. Узнаю господ англичан!
- Сомнения нет! - говорили офицеры. - Явный разведчик. Теперь нужно ждать появления неприятеля в больших силах.
Город был взбудоражен. Пушечная пальба напомнила всем, что война идет, что союзники могут появиться и здесь.
Встревоженный генерал Сакен собрал военный совет, на котором поделился своими планами. В городе было только 3200 гранат для пушек, 1500 бомб для мортир и 1000 зарядов картечи.
- Помня о ничтожных наших запасах, - говорил генерал, - надлежит соблюдать величайшую экономию в расходовании оных! Стрелять нужно без поспешности и прицельно. - Сакен строго посмотрел на артиллерийских офицеров. Щеголеву показалось, что больше всего командующий смотрел именно на него!
- Наши войска, - продолжал генерал, - состоят из шестнадцати батальонов пехоты, - шесть тысяч штыков, восемнадцати эскадронов кавалерии - три тысячи сабель, семидесяти шести пушек и легких единорогов полевой артиллерии...
"Это уже какая-то сила", - подумал Щеголев, вспоминая первое совещание у генерала Федорова.
- Возможно прибытие еще нескольких батальонов пехоты, - сказал генерал после паузы. - Что касается артиллерии, то государь приказал этим вопросом его больше не тревожить, поскольку на австрийской границе создалось напряженное положение...
* * *
Капитан Лоринг - командир "Фуриуса" - был в прекрасном настроении. Обстоятельства складывались как нельзя лучше. Сидя в своей роскошно убранной каюте, он писал, неистово скрипя пером, и, поминутно закидывая голову, громко смеялся.
Ему вторил старший офицер, сидевший тут же у стола в глубоком кожаном кресле. На столе стояла бутылка виски и стаканы.
Лоринг радовался:
- Нет, каково получается? Лучше нельзя себе и представить! Не только добились всего, что хотели от нас достопочтенные лорды, но сделали это без потерь и повреждений!
- А колесный кожух? - заметил старший офицер.
- Что вы, сэр? Разве можно считать это повреждением?.. Там на час работы! Могло б быть гораздо хуже, если бы русские меньше считались с парламентерским флагом. Я на их месте тотчас бы открыл огонь боевыми по кораблю, не давая никаких предупреждений.
- Конечно, попади они не в кожух, а в колесо, мы, пожалуй, были бы на дне!
- Но ведь мы действительно нарушили их запрещение подходить близко к батарее!
- Пустяки, сэр, сущие пустяки. Мы были под парламентерским флагом! Мы могли бы заставить русских починить нам это повреждение кожуха. Уверяю вас! Кто докажет, что мы нарочно подошли к их батарее? Якоря мы не бросали, - я сделал это специально, - вот ветер и нанес нас на батарею! Скажете, ветра не было? Опять-таки этого никто не докажет. Вы же знаете, что очень трудно доказать, если тот, кому доказываешь, не хочет чего-то понять. Нам выгодно не верить русским, вот мы - я имею в виду всю Европу! - и не поверим... Мы выполнили приказ командования и можем рассчитывать на награду.
Лоринг потянулся, хрустя суставами, потом снова взялся за перо.
- Вот что я пишу в своем рапорте командующему: "Сочтя два выстрела за предупреждение не двигаться далее вперед, я приказал застопорить машину и положить лево руля. С этого момента до возвращения шлюпки колеса не сделали ни одного оборота, судно же понемногу относило по причине легкого норд-веста, дующего в сторону земли..." Ясно? - спросил капитан, присыпая написанное песком.
- Но ведь русские будут писать иначе?
- А кто же им поверит? Это все пустяки. Важно другое. Во-первых, я выполнил приказ моего командира произвести разведку; во-вторых, создал прекраснейший предлог для нападения на открытый и богатый город, то есть, - капитан засмеялся, - тоже выполнил приказ командующего... Конечно, главное здесь не в командующем. В разгроме Одессы больше всего заинтересованы достопочтеннейшие лорды и все те, кто играет на повышении цен на хлеб. Не будет дешевого русского хлеба - они смогут назначить на зерно любые цены, покупая его через третьих лиц у тех же русских, но вывозя уже не через Одессу, а через Пруссию. Мало вам?
- Да, дело сделано чисто, что и говорить, - согласился старший офицер.
- Русские обстреляли корабль и шлюпку под парламентерским флагом.
- Да ведь шлюпка в это время болталась в четверти мили с противоположной стороны.
- Пусть они доказывают, где была в этот момент шлюпка. Батарея стреляла по шлюпке, и ядра падали в непосредственной близости... Матросы под присягой покажут это. А понадобится, так можно найти и повреждения на шлюпке от близко упавшего ядра. За этим дело не станет!
- Скажите, сэр, а действительно консулы уже выехали из России?
Вместо ответа Лоринг протянул старшему офицеру австрийскую газету, где было подчеркнуто:
"Вена, 20 марта. Сегодня в Вену из Одессы прибыли английский консул господин Иемс и французский консул господин де Вуазен".
* * *
Прошло несколько дней. Горизонт оставался чист, и в Одессе понемногу стали забывать о пришельце. Может быть, и в самом деле ничего особенного не было в посещении английского парохода? В конце концов могло же быть, что корабль действительно зашел за консулами.
То, что оба консула уже давно выехали из города, еще ничего не означало, – они могли задержаться в дороге. Натуральным казалось и любопытство корабля. Как утерпеть и не заглянуть на батареи? Сунули нос и получили ядро! Больше не появятся.
Ясным утром 1 апреля Щеголев сидел на мерлоне своей батареи. Грело солнышко, голубело тихое море. Чистый воздух опьянял.
Прапорщик снял тяжелую лакированную каску с высокой пикой и медным орлом, расстегнул мундир.
На батарее в разных местах расположились солдаты – чинили рубахи, сапоги, чистили пушки.
У воды, забравшись на просмоленные сваи, сидели с удочками ребятишки. Казалось, они ничего не замечали, кроме своих поплавков. Но вот на молу появилась команда Луиджи Мокки. Маленькие рыболовы, побросав удочки, бросились к пушке и, опередив группу Мокки, с грохотом покатили ее по камням. Такая картина повторялась теперь ежедневно: ребята завоевали себе право катать пушку на берег и обратно.
Начались занятия. Ребятишки, сидя где попало, внимательно наблюдали, бросая иногда хлесткие замечания:
– Теперича, дяденька, – говорили они Луиджи, – ежели тебя убьют, так мы тебя заменим! Мы уже научились стрелять.
– Когда же вы успели? – спрашивал Мокки. – Где?
– А туточка. Пока тебе дяденька Осип растолкует что к чему, мы уже знаем. Дай нам выстрелить, так сам увидишь.
– Ишь, чего захотели! – крутил головой Осип. – Да ежели пушка пальнет, так у вас враз штанишки заржавеют.
– Не заржавеют! – кричали хором. – Ты не очень-то пужай нас – не боимся!
Слушая эту перепалку, прапорщик молча улыбался.
Вдруг вблизи раздался топот копыт.
Из-за сарая выехал казак и направился прямо к командиру батареи.
– Ваше благородие! – сказал он, перегибаясь с седла. – Из штаба приказано передать вам, что возле Большого Фонтана показались три парохода.
И казак ускакал дальше.
Ученье прекратилось. Все забегали, приводя батарею в боевой порядок.
Одни бросились открывать пороховой погреб, другие разводили огонь в ядрокалильной печи. Солдат Никита Гацан стал выпроваживать ребят. Те, притихшие и испуганные, не сопротивлялись и быстро выбежали на берег, но дальше не пошли.
– Пусть остаются на берегу, – махнул рукой прапорщик. – Там безопасно.
Федор Рыбаков с подзорной трубой сидел на мачте "Андии".
– Вижу три парохода! – прокричал он. – Маловато что-то.
"Опять разведчики, – решил Щеголев. – Но можно ожидать и нападения".