Коллекционер - это болезнь. Эту болезнь Костя подхватил будучи в отпуске, двигаясь на поезде из Москвы в Орёл и обратно - понравилось невероятно: перестук колёс, покачивание вагона, быстро меняющиеся пейзажи в окне, натюрморты на откидном столе, дивными вечерами приятное общение со славными попутчиками - романтика… Правда один билет у него спёрли вместе с деньгами на обратном пути, поэтому и сохранился только один.
Билеты, выезжающим в отпуск парням, Топорков имел привычку заказывать заранее, и сильно обижался если кто-нибудь забывал о "заказе", и где-нибудь в аэропорту за ненадобностью свои железнодорожные билеты попросту выбрасывал.
Представьте - ждёт заядлый перидромофилист эти самые бумажки три месяца, а то и больше, от нетерпения места себе не находит, человек возвращается, а проездных билетов нет! Костя начинает грязно ругаться: вот, ты, мол, такой-сякой "нехороший человек"!.. Кому ж приятно такое выслушивать? Так Топорков и стал "перидромофилистом". Возможно и по этой причине всех друзей растерял.
Реактивное состояние от назначения на должность начштаба отряда не заставило себя долго ждать. Наверняка многие знают таких людей, - вроде бы из себя ничего и не представляют, не особо и значимые, но как только к их имени с фамилией пристёгивается слово "зам" или, не дай Бог - "нач", так сразу же меняется не только характер, но, кажется, даже и внешность. Сам того не замечая Топорков превратился в важный мыльный пузырь, готовый вот-вот лопнуть от ощущения своей значимости в деле спасения мира, сформированного на основе его потрясающе дремучего невежества. Причём своё невежество искусно прикрывал нездоровым всезнайством, при любом удобном случае готовым его продемонстрировать, и даже иной раз называл сам себя не иначе как "очень влиятельной фигурой в определённых кругах". Внимательно следил за успехами своих коллег, с тем, чтобы чужие заслуги моментально приписать себе - о чём незамедлительно докладывал начальству.
Также в корне изменилась и разговорная речь: словарный запас стал богаче, заковыристей, как-то бюрократически цветастее. Фразы обрели форму лозунгов, каждое слово имеет некую подоплеку. Если нечего сказать, то и молчал как-то многозначительно. И откуда что берётся? Картину портит и то, что человек имеет только власть, а вот авторитета, или на худой конец уважения коллектива - никакого.
Следует отметить, что должность даётся человеку только на срок командировки, по возвращении домой он остается в той же должности, в которой пребывал до того. То есть никаких привилегий по месту основной службы это не даёт, но память у ребят долгая, крепкая. Некоторые этого не понимают.
Но и Топорков - не есть главное в представленном опусе, просто будем данный факт иметь в виду. Тем более что мыльные пузыри, как показывает практика, имеют свойство рано или поздно шумно лопаться. Так оно собственно и случилось, поэтому, думаю, дальше раскрывать образ Топоркова не стоит, пусть сам по себе существует - для связки глав.
* * *
- Да, братцы, во всякой заднице, таки, бывал, но чтобы в такой… - Роман Григорьевич среди ночи проснулся в насквозь прогнившей десятиместной солдатской палатке сапёров, куда его поселили гостеприимные командиры войсковой группировки вместе с Владиславом Сылларовым, тоже бойцом отряда, - мужики, да что вы так печку то раскочегарили? Ну, невозможно ведь, моченьки нету терпеть!
Во тьме, врытой в землю палатки, тут же раздался разгневанный голос кого-то из "дедушек":
- Эй, на фишке!
На общих, сколоченных из необструганных досок, нарах, возникло шевеление проснувшихся, с "улицы" донёсся чёткий отзыв постового-дневального:
- Ийя!
- Мы тут потеем, а ты там, понимаешь, прохлаждаешься!?
- Никак нет, товарищ сержант! - голос бодрый, но в то же время недоумённо-обиженный.
- Ну, п`ям, как в бане, ёпти… - это Влад зашевелился, закурил.
- Дверь приоткрой, пусть проветрится, - сержант тоже закурил, - и прекращай так топить, людям же жарко, твою маму! - дело в том, что в обязанности постового входит также и подкормка буржуйки дровишками, - если у кого есть желание поворчать со своей задницей, давайте на улицу шуруйте!
- Серёга, - тормозит сержанта Роман, - не ругайся…
- Нехрен расслабляться!
Послышался хруст снега под сапогами солдата, палатку разрезал клин звёздного неба - это дневальный откинул в сторону полог палатки:
- Так пойдёт? - посвежело.
- Фу-у, благода-ать, - облегчённо вздохнул Рома, - спасибо, Костя!
- Да чего уж там, Григорьич. - ответил постовой.
- Минуты через две прикроешь! - лениво бросил Сергей, - поал?
- Ийесть, товарищ сержант!
У тех, кто проснулся сон сразу не идёт, некоторое время нужно и лясы поточить:
- И что вы так топите?
- Жар костей не ломит!
- Надо же оптимальную тэмпературу поддерживать, тыкскызыть, приемлемую.
- Ну, п`ям как в па`илке, ёпти, - повторил Владик, - ни поспать, ни отдохнуть по-человечьи.
- В итоге нервы расшатываются, - вставил Рома, - психика, таки, страдает.
Из сумрака вылетают не раз битые фразы:
- А что, за ночь пропотел, утречком полотенчишком обтёрся, и - чистенький!
- Тоже вегно, ёпти.
У артиллеристов долбанула самоходка. Слышно как крупнокалиберный снаряд со специфическим звуком штопором буравит небеса, и через минуту-другую эхо доносит с гор долгое эхо разрыва.
- Это называется точечный удар, - произносит кто-то во тьме, - минут через десять ещё будет.
- Ладно, мужики, давайте спать.
- Только сон приблизит нас к увольнению в запас…
Рано утром, утершись ветхими полотенцами и придав с помощью артиллерийской ветоши донельзя стоптанной обуви подобие чистоты, личный состав группировки вышел на построение. В это время демократичные менты с молодыми армейскими "дедушками" только-только начинают просыпаться, потягиваться, наиболее смелые, в смысле - не боящиеся холода, идут на узкую: в два прыжка перепрыгнуть можно, но очень бурную горную речку сполоснуть кончики пальцев в ледяной воде.
Рома между делом мужественно стирает в речке с обледеневшими бережками свои трусы с тельняшкой и, изрядно посвежевший, вывешивает на палаточных растяжках для просушки.
- До завтра высохнут, - дышит в застывшие ладони Роман. На лице его светится полное удовлетворение от проделанной полезной работы.
В самой палатке тоже происходит шевеление - уборка-приборка-печка-чайник.
- Оп`с! - К Владу подошёл тот самый сержант Сергей, кончиками чистых пальцев снял с лацкана его куртки нечто микроскопическое, - Бэтр!
- Что за "бэтыг"? - Недоумевает Владик.
- Вошь.
- Да ну нах`ен! - Влад не желает верить живому факту.
- Смотри.
- А почему "бэтыг", Сегёга? - Спрашивает Влад, разглядев на ладони у срочника микроскопическую животину, и убеждается что это не шутка, - в`оде не было у меня никогда.
- Это, Владик, вошь шовная обыкновенная, - со знанием дела объясняет, вероятно съевший в этом деле уже не одну собаку, сержант, - восемь ножек у неё как у БТРа и живёт во швах одежды.
Кстати, собаки в отряде были, аж две злющие штуки. Бойцы их привезли из Дагестана. Через неделю кавказские овчарки пропали без вести и без шума, поиски опытных оперативников ни к чему не привели. Ни следа! Особо проявляли старание в поисках разведчики из ДШР. В итоге все знакомые солдаты дружно сошлись во мнении, что здесь явно просматривается пресловутый чеченский след. В отряде закипели страсти, появился лишний повод для мести.
- Ух ты-ы, - восхищается Влад, - вошь!
Кто-то из солдатиков заносит в палатку котелки с ещё тёпленькой, водянистой, но весьма, надо признать, питательной и полезной гречневой кашей:
- Кушать подано! - поставив посуду прямо на нары и вытерев руки об куртку, воин проявляет живейший интерес, - что, господа, вошь нашли? - При этом особо чистоплотные и те, кто только что проснулся, начинают аккуратно сворачивать свои постельные принадлежности: замусоленные спальные мешки и плащ-палатки, подальше, к изголовью. Матрасы… матрасов с простынями нет и не было, - в печку бросьте насекомое, нах, так оно размножаться не сможет.
- Ох, и вредная же эта тварь…
- Кто мою ложку слямзил!?
- …В местных условиях плодится в неимоверных количествах.
- Потрясающе!
- Чайник готов?
- Все жизненные соки у нормального человека выпивает.
- Обалдеть!
- Хлеба нарежь, нах.
- А где мясо?
Рома, кажется, всё-таки не выспался, потому как, судя по интонациям, весьма раздражён:
- Повторяю таки вопрос: кто слямзил мою ложку!? - брезгливый, однако, человек этот Рома: никак чужой ложкой лопать не может. Оно и понятно: мытьё ложек чаще всего сводится к тщательному облизыванию.
Но Ромины мелкобуржуазные вопросы никого не волнуют:
- А мясо - в чеченском Смольном, нах.
- Ну ладно, - бурчит Рома, накидывая на себя куртку, - схожу, тушенку принесу.
Эту фразу, которую Рома произнес весьма тихо, все почему-то расслышали чётко:
- Тги банки!
- Ну нах, больше тащи!..
Пустая гречневая каша хоть и необычайно полезна, но насытиться ею - ну никакой возможности, а каждый день, да через день этот деликатес попросту вызывает отвращение и стойкую неприязнь, многие бойцы её просто выкидывали. Страшно представить - а если бы каждый день чёрной икрой кормили?