"Почему распустил? Нормальные солдаты, с нормальными, не запуганными лицами. Солдат не должен бояться офицера. Он должен его уважать. Мы не в прусской армии Фридриха Великого служим, где для нижнего чина фельдфебель был страшнее врага. Мы - в России. А здесь боец всегда найдет способ наколоть начальника, если он его не уважает. Привычка не выполнять приказы в бою заканчивается хреново.
И если Снесарев раздолбай, то любимчик с "Шахт" - вообще чудо в перьях. Хм, "раздолбай"… Молодец, обезопасил себя. Эта сопка буквально нависает над позициями. "Духи" ее займут - перещелкают всех, как вшей на письменном столе.
А кого не перещелкают, того вниз столкнут. Склон здесь как раз подходящий для того, чтобы шею свернуть… "Раздобай"… У этого Снесарева блиндажи не в пример добротнее и выше, чем у того… как же его? Опять фамилию забыл… А то, что не доложил, так он что - идиот: в радиоэфире такие вещи докладывать? А майор-то, похоже, лизоблюд. Ишь, как вписался в "накачку", слово свое веское вставил. Без него бы не обошлись".
- Что вы там бычитесь, старлей? - обратился ко мне Рукосуев.
От неожиданности я вздрогнул.
- "В угрюму думу погружен…" - насмешливым тоном процитировал классика подполковник. - Вы считаете, что я не прав? Думаете, небось, что это не в моей компетенции? Я - комендант! Это мой участок, и все, что происходит на нем - в моей компетенции. Схема обороны заранее согласована и утверждена, а этот, видите ли, молокосос, решил поиграть в Наполеона!
Обидное словечко "молокосос" относится по формальным признакам к Снесареву. Но по интонации чувствую, что подполковник имеет в виду не только его…
Я молчу: на этот раз комендант в чем-то прав: Снесарев не должен был самостоятельно менять утвержденный план обороны. Приходится "выбрать фигуру умолчания", как пишут в исторических романах…
Резкий хлопок моментально выветрил все посторонние мысли. Из ближайшего поворота траншеи в сторону границы сорвалась красная ракета. Описав плоскую дугу, по настильной траектории она воткнулась в землю, разбросав вокруг себя кучу искр.
Она еще горела, исходя белым дымом, как только что вернувшийся с горушки прапорщик нырнул в траншею, что-то крича по-таджикски. Мы кинулись за ним: на войне все непонятное следует рассматривать как угрозу.
Через несколько минут перед нами, вытянув руки по швам и виновато помаргивая черными ресницами, стоял солдатик, и что что-то бубнил себе под нос.
- Ай, ишак! - выкрикнул прапорщик и ткнул солдата кулаком в грудь. Тот отшатнулся, но не упал - помешала стенка траншеи.
- Он говорит, - повернулся к нам прапор, - что ракету выстрелил случайно. Он недавно служит, никогда сигнальную ракету не видел, хотел посмотреть…
Подполковник сплюнул на снег:
- Случайно, не случайно… Сейчас это хрен докажешь. В любом случае засветились перед "духами". Надо срочно уходить. А ты… - Рукосуев повернулся к подошедшему Снесареву: - Организуешь этому охломону такую службу, чтобы он зарекся за всякие незнакомые приспособления дергать. Так он у тебя в следующий раз чеку гранаты дернет, а отвечать будешь ты! Если выживешь при этом.
- К особистам его надо, - процедил сквозь зубы разведчик, - Пусть потрясут. Может, действительно сигнал подал, сволочь…
- Будем мы еще с этим гоблином валандаться, - буркнул Рукосуев, - Когда приедет опер из отряда на этот участок - заберет его. А пока пусть остается… Снесарев! Приставь к нему кого-нибудь из надежных людей. Есть надежные?
- Русского не приставишь, - пожаловался начальник "Сунга", - Во-первых, их у меня мало‚ в каждой бочке затычки. Во - вторых, они все равно по-местному ни бум-бум. Кто этого клоуна знает-может, действительно агент, и у него есть сообщники на "точке". О чем он там с ними будет трепаться, наш все равно не поймет. Опер у нас по плану только через неделю должен быть…
- А местные ребята?
Есть пара-тройка. Но ведь это не выход… Курганцев у меня много. Ненадежная публика. Хоть бы кулябцев прислали…
"Курганцами" здесь зовут выходцев из Курган-Тюбинской области. В свое время Курган-Тюбе был населен представителями различных кланов Таджикистана и разных мусульманских течений. Согнанные насильно с родных мест по указанию сталинских властей, ненавидящие друг друга, они представляли собой мину замедленного действия. В 1992-м году она рванула, породив страшную резню в городе и его предместьях. Бойню между таджиками и узбеками, гармцами, ленинабадцами и кулябцами.
Ваххабизм - его приверженцев в Таджикистане зовут "вовчиками" - был здесь очень силен. Как и любая радикальная идея среди маргинальных слоев населения. С той только разницей, что эта имела религиозную платформу.
Противовесом этого "коктейля Молотова" считался Куляб, столица клана дехкан (3), победившего во время войны не без помощи русских и узбеков. Кулябцы хотя и отличались жуликоватостью и раздолбайством в несении службы, но "вовчиков" ненавидели люто: понимали, что в случае чего, пощады не будет. Поэтому на них в случае обострения обстановки можно было положиться.
О ситуации в регионе я знал не только из сообщений о военно-политической обстановке в регионе, которые командование более чем регулярно доводило до офицеров.
В Кулябе у меня завелся свой "конфидент". Он относился к самому уважаемому этническому клану в Таджикистане - персидскому. Таджики вели свою родословную именно из Ирана, поэтому являться чистокровным иранцем считалось особой честью.
Получивший неплохое гуманитарное образование в Душанбе, перс прекрасно знал историю Туркестана. Изумительно (как и полагается местным, желающим выжить в пылающем котле междоусобиц) разбирался в межклановых противоречиях республики. Ко всему прочему мой новый друг являлся союзником России по всем показателям: был женат на русской полукровке, ненавидел ваххабитов и воевал против них в 1992 году на стороне кулябского клана.
Я с ним выпил не один большой чайник зеленого чая, часами просиживая на мягких курпачах в уютном домике на окраине Куляба и слушая его размышления о геополитическом будущем Таджикистана.
- Кулябцев пришлем… - неопределенно пообещал комендант. - Сейчас ты мне на вопрос четко отвечай: сможешь надежного парня к этому бурундуку приставить?
- Замкомвзвода есть, - ответил Саранцев, - Из учителей. Семья под Курганом погибла. Загнали с толпой таких же несчастных в сарай, забили двери, проделали в крыше дыру и закачали туда раскаленный гудрон… Представляете? Он этих "вовчиков" рвать зубами готов…
- Вот и пусть присматривает, - заключил Рукосуев. И, обращаясь уже к нам всем, добавил, - Пошли, ребята! Дотемна надо успеть дойти до заставы…
- Товарищ подполковник! - остановил я его, - я ж сюда не на экскурсию прибыл. Мне нужно с обстановкой ознакомиться.
- А она тебе еще не ясна? - прищурился Рукосуев.
Отступать я не собирался.
- Нет, товарищ подполковник! По долгу службы я обязан переговорить со старшим лейтенантом.
- Дело твое, - отступил Рукосуев.
Он понимал, что сбивать меня с пути выполнения служебных обязанностей не просто вредно для нервов, но и опасно для карьеры. Вдруг окажусь стукачком? И накатаю рапорт на имя начальника пограничного отряда о том, как подполковник занимается самоуправством во вред службе. Я-то знал, что делать этого не буду, но коменданту догадываться об этом было совсем необязательно.
Я подошел к начальнику "стопаря", наблюдавшему за нашей перепалкой с засунутыми в карманы бушлата руками. Столь вольной позой в присутствии старшего начальства он явно хотел продемонстрировать неодобрение этому самому начальству.
- Старший офицер отдела границы отряда старший лейтенант Саранцев, - козырнул я ему, - Теперь это будет мой участок. Отойдем?
С первого взгляда Снесарев вызывал симпатию. И дело было даже не в том, что наши фамилии чем-то похожи, что мы погодки и в одном звании, и что получили по "фитилю" от коменданта. Причем, зря получили…
В начальнике "Сунга" было качество, которое я всегда ценил в людях - самостоятельность. Таким тяжко жить не то что в армии, где самостоятельность выжигают каленым железом, но и на "гражданке".
За то, что самовольно передвинул на километр расположение "секрета", чтобы накрыть группу китайских контрабандистов с героином (времени на доклад не было), я в свое время не получил в срок звание капитана. Хотя позже за такой же проступок заработал медаль. При другом начальнике…
В старших классах школы я прочем строку: "В самостояньи человека - залог величия его". Прочел и запомнил. Наверное, зря запомнил. Поскольку чаще сталкивался с материальным проявлением житейской мудрости "Главное - не высовываться!" Я неоднократно ловил себя на мысли: "Руководствовался ли этим девизом в реальной жизни автор цитаты - полковник лейб-гвардии кирасирского полка Александр Фет? А если да, как ему удалось дослужиться до степеней известных и воинских чинов с такими принципами?! В старой русской армии инициативу не жаловали более нашего…"
- Ну, как здесь? - спросил я Саранцева, - Обстановка?
- Тихо, - ответил он, - Уже неделю. Это и настораживает. Раньше на нашем участке "духи" проявляли активность день - через день. А тут - тишина. Интересно, что теперь ползают на соседнем участке - на "Шахтах", где ты был. Но, я подозреваю, что если и будет прорыв - то у нас. Там - для отвода глаз.
- Ты докладывал?
- А как же!
- Ну, и чего?
- Чего-чего! - зло сплюнул на снег Саранцев, - Черта лысого! Получил приказ "Усилить охрану государственной границы!". Как будто мы здесь плюшками балуемся!
- Почему ты решил, что у тебя рвать будут? - задал я новый вопрос.