* * *
Разведя створки ворот, они высыпали на дорогу, готовые немедленно вступить в бой. С перекрестка по ним открыли огонь, заставив залечь.
Упав за тополем, Турбин бесцельно высадил рожок по перебегающим боевикам, автомат заглох. Думая, что перекосило патрон, он еще раз передернул затвор, но "калаш" вновь ответил сухим щелчком бойка. Отстегнув, отбросил пустой магазин, угодив в забившегося в придорожную канаву Клыкова.
- Ты!.. - прохрипел, пихнув его берцем в плечо. - Ты чего не стреляешь?!
Клыков поднял на него обезумевшие глаза, невнятно пробормотал.
- Струсил, сволочь?! Стреляй!
Схватив сдрейфившего свинаря за болтающийся по спине капюшон, дернул к себе. Материал не выдержал и с треском оторвался. Повизгивая побитым щенком, Клыков подполз к нему, высунул измазанный ствол и выпустил очередь по крышам.
Матерясь, Турбин всовывал снаряженный рожок в автомат, и не попадал. Руки тряслись, как с похмелья. Сделав над собой волевое усилие, он вставил на место проклятый рожок, загнал патрон и подсел к тополю.
Боевик в болтающемся фалдами белом балахоне перебегал улицу, метя укрыться за поддоном кирпича. Поймав его на мушку, Турбин нажал на спуск, и автомат забился в руках, как живой. Чеченец на бегу запнулся, словно зацепил проволоку, полетел на землю.
- А! - торжествующе вскричал Турбин - Можно вас, сук, бить, можно!.. Стреляй, Валерка, ну!..
Клыков ответил какой-то жалкой, вымученной улыбкой.
- Ты держи их, чтобы ни одна сволочь… А я счас…
Уперевшись ладонями в заледеневшую грязь, он порывисто вскочил и зигзагами побежал к пылающему "Уралу". Брезентовый тент уже начисто выгорел, огонь пожирал деревянные борта, чадили занявшиеся покрышки.
Пули противно запели над самой головой, он упал и пополз.
Извиваясь всем телом, Турбин подобрался к лежащему возле дымящегося колеса солдату, перевернул к себе.
Рука его одеревенело упала, грязные пальцы не по живому скрючены. Помочь ему было уже нечем.
Он пополз дальше, от тела к телу, теряя им всякий счет, не находя живых.
- Куда, Турбин?! - окликнул засевший за водопроводной колонкой лейтенант. - Назад! Убьют, дурак!
Собравшись с духом, Турбин добежал до уткнувшегося в дерево бронетранспортера. В салоне гудело пламя, вырывалось наружу, облизывая броню.
В метре от десантного люка лежал обгоревший человек, от его одежды все еще исходил дымок. Турбин не сразу распознал в изуродованном ожогами лице комбата. Волосы и брови его обгорели, водянистые пузыри вздулись на лбу и на впалых щеках, с ладоней лохмотьями отставала кожа…
Он не поверил, услышав слабый стон; наклонился к комбату, пытаясь уловить признаки жизни. Боясь причинить лишнюю боль, коснулся пальцами шеи, нащупывал артерию. Под огрубевшими подушечками почудились слабые толчки.
- Лейтенант! - высунувшись за бронемашину, позвал он. - Здесь товарищ майор.
Услышав зов, Черемушкин опрометью перебежал дорогу, вбежал под защиту брони.
- Жив? - склонившись над комбатом, спросил Турбина.
- Вроде дышит.
- Как же его… Промедол есть?
Турбин вытащил из бушлата оранжевую пластмассовую аптечку. Открыв крышку, извлек крохотный пузырек, скрутил колпачок.
- Дай-ка мне, - взводный отобрал у него шприц.
Примерившись, не закатывая штанину, вонзил иголку в бедро комбата.
- Сматываться надо, - не сводя глаз с обезображенного лица, облизнул губы Турбин. - Иначе нас тут всех…
Лейтенант промолчал. Вскинул автомат на чье-то тяжелое топанье и выругался, когда к бронетранспортеру, в сбитой набекрень шапке, подбежал ефрейтор Сургучев.
- Товарищ лейтенант, - переводя дыхание, доложил он. - Чечены отходят. Как шакалы, в натуре. Исподтишка куснули, а как стало горячо… Может, в погоню?..
- Куда?! Иди, собирай народ. Будем уходить.
- Зря, - пробормотал ефрейтор. - Упустим момент.
- Исполняйте! И поправьте головной убор. Что за вид?
- Есть. - Обиженно засопел Сургучев, сдвинул шапку как положено, и исчез также внезапно, как появился.
… Стрельба с новой силой разгорелась минут через десять, в тот момент, когда взвод скучился за бронетранспортером.
Стащив рацию с плеч, связист вызывал Меньшова:
- "Гавана три", ответьте "Иволге".
Сквозь электрическое потрескивание эфира пробился далекий голос:
- На приеме, на приеме "Третий".
Черемушкин забрал у связиста тангетку, сбивчиво передавал:
- Первой роты нет! Нашли только "двухсотых". С нами Первый… "трехсотый", тяжелый. Срочно нужна помощь. Срочно! Как приняли меня, прием?
- Вас… очень плохо… повторите… помехи…
- Ты же говорил, что проблем со связью не будет? - прорычал Черемушкин, бросая солдату тангетку. - Что хочешь делай, но чтобы связь мне была! Ты понимаешь, от тебя сейчас зависит, будем мы жить или нет.
Сказать в свое оправдание связист не успел. Очереди затрещали справа, отрезая группе отход.
* * *
- Уходим к трехэтажке! - мгновенно оценив обстановку, скомандовал Черемушкин. - Турбин, Коновалов, забирайте раненого. Да поживее, мать вашу!..
Укрытый броней, он длинно застрочил по улице, и там, крича, засуетились, разбегаясь, боевики.
- Б…, скорее!..
Подняв комбата с земли, солдаты под руки поволокли его мимо догорающих, Уралов в проулок. От жесточайшей боли майор пришел в себя и мучительно стонал сквозь сцепленные зубы.
Последним в проулок залетел Черемушкин; прислонившись к ограде скверика, полоснул из автомата. Оглянулся назад.
- Сургучев! - крикнул, срывая голос. - Прикрой!..
Бежавший вместе со всеми ефрейтор вернулся к нему, вставляя в автомат новый рожок.
- Уходи, лейтенант.
Черемушкин отдал ему два снаряженных магазина. Он командир, он властитель их судеб, он вправе приказывать, послать любого из них на смерть. Как не было от этого тошно…
- Держись, - ободрил он Сургучева и поспешил за людьми.
* * *
Зарядив автомат, ефрейтор выглянул на красную от зарева улочку. Для себя он уже все решил: пути назад нет, по крайней мере, до тех пор, пока ребята не отойдут в безопасное место. Так оно всегда было, - приходится жертвовать одним, чтобы спасти многих.
Нет, он не был в обиде на лейтенанта, за то, что выбор пал на него. Кому-то все равно бы пришлось сделать это, и он справится не хуже других…
Пули стриганули по кустарнику, отбивая сухие отбитые ветки. Искры прогулялись по железной ограде, заставив отпрянуть. Он саданул в ответ, и, похоже, попал. На улице истошно заголосили.
- Получили… по зубам? - пробормотал он, полез в карман за сигаретой.
И закурил, затягиваясь полной грудью, удовлетворенно слушая вопли раненого.
* * *
- Шайтан… - распсиховался Карим, тщась поймать в прицел автоматчика, прикрывавшего отход федералов.
Они уже были вне его досягаемости, в мертвой зоне, и пора было сматываться, чтобы не встретиться с ними нос к носу. Встреча та ничего доброго не сулила. В ближнем бою от его винтовки проку мало, а двое против десятка - счет не в его пользу. Но, снимаясь с выгодной позиции, он должен сделать последний удачный выстрел, убрать стрелка, не дававшего Шамалу добраться до солдат прежде, чем они засядут в стенах школы.
* * *
Выстрел ударил со второго этажа, и стрекот сургуческого автомата оборвался.
- Борька! - обернувшись, воскликнул сдавленно Быков.
В проулке, озаренном языками пламени, распласталось на подтаявшем снегу недвижное пятно.
Он бросился было назад к дороге, но лейтенант схватил его за руку.
- Стой… Куда?
- Там же Борька!..
- Отставить! Назад!