От землянок КП свежепробитыми колеями выбрались на проселок к Дубовлянам, оттуда - на Долгиновский тракт. Адъютант Леня Кравченко, скрючившись, иногда даже приоткрывая переднюю дверцу машины, чуть ли не поминутно глядел вверх. Здесь, над старым шоссе, небо было пока безоблачно ясным, но впереди, в Минске, как и вчера, грохотало - даже сквозь шум мотора можно было расслышать увесистые, перекатывающиеся из края в край, отдающие эхом разрывы авиационных бомб.
"Эмка" обгоняла идущих по дороге беженцев - с детьми на руках, с самодельными тачками и с детскими колясками, с чемоданами и узлами, с коровами, с козами… Изможденные, пропыленные лица, воспаленные глаза - видно, шли без отдыха всю ночь. Навстречу попадались иногда какие-то разрозненные колонны наших бойцов, возле Цнянки встретились несколько 76-миллиметровых орудий на конной тяге.
В душе у командира Сотой все кипело: почему так безнаказанно немцы бомбят Минск? Почему так редок, неорганизован и неточен огонь зенитных орудий? Где же средства ПВО? Где же наши истребители? Что-то нет их в ясном утреннем небе! Зато отсюда, с дальней окраины города, хорошо видны кружащиеся над Минском немецкие самолеты. Разворачиваясь, они коршунами пикировали на цели, и после каждого их хищного броска к земле вверх взмывали просвеченные багровым пламенем черные столбы дыма и пыли.
С Долгиновского тракта кривыми улочками Сторожевки кое-как выбрались на Краснофлотскую - так было ближе всего к Советской, к Дому правительства и штабу округа. По обеим сторонам улицы и во многих дворах горели здания, дымные тучи гари временами скрывали солнце. Огнем были объяты кинотеатры "Пролетарий" и "Родина". На узких тротуарах, заваленных обломками кирпичных стен, обвалившейся штукатуркой, битым стеклом, лежали тела убитых, бившиеся в постромках лошади. На углу Огородного переулка, почти рядом с новым зданием оперного театра, полыхал крытый грузовик… И странным контрастом ко всему этому выглядели стоящие на перекрестках милиционеры в новенькой форме, полосатыми жезлами регулировавшие потоки машин и беженцев. Сначала подумалось: наверно, это только что призванные в органы милиции военнообязанные, поэтому-то они такие чистенькие. И только потом, когда ехали из Студенческого городка обратно, увидели: несколько таких милиционеров в новеньком, разоруженных, с поднятыми руками ведут куда-то наши бойцы в форме войск НКВД. Стало яснее ясного: "милиционеры" были немецкими диверсантами-парашютистами, сброшенными ночью в районе Минска, чтобы дезорганизовать движение через город, вызвать панику и неразбериху…
Помещения штаба округа в Студенческом городке были сплошь разрушены, и командующего, естественно, здесь не оказалось. Надо было ехать на запасной командный пункт округа, уже переименованного в Западный фронт, - и опять через полыхающий, корчащийся в пожарах город: запасной КП генерала армии Павлова размещался севернее Минска, в районе хутора Боровая.
Кое-как пробиваясь в потоке встречных машин и беженцев, выехали на Комаровку, потом взяли левей - на Логойский тракт, и в Боровой оказались минут через сорок. По знакомой дороге свернули в гущу леса. Здесь, чуть ли не поминутно предъявляя часовым документы, добрались наконец до автомобильной стоянки возле бункера командующего. Командир дивизии приказал адъютанту ждать его в машине и, оправив китель, сбежал по ступенькам вниз.
За тяжелой дверью, в большой квадратной комнате без окон, ярко освещенной электрическим светом, находилось несколько человек. Один - в генеральской форме, кряжистый, плотный, бритоголовый (это был Павлов) - размашисто ходил из угла в угол. Все другие сидели около длинного стола с картами. Генерал Руссиянов сразу узнал в одном из сидящих заместителя Наркома обороны Маршала Советского Союза Б. М. Шапошникова, в другом - секретаря ЦК Компартии Белоруссии П. К. Пономаренко. Командующий фронтом на мгновение остановился, вглядываясь в вошедшего и словно не узнавая его. "Лишь бы не выгнал, - подумал в этот миг Иван Никитич. - Надо опередить любой его вопрос…" Как положено, громко и четко спросил у маршала разрешения обратиться к генералу армии Павлову. Шапошников устало кивнул.
- Товарищ командующий, прошу дать дивизии указания в связи со сложившейся обстановкой.
Сказано это было как-то не очень по-военному, и командир Сотой остался недоволен собой.
- Указания?
Павлов словно только сейчас узнал командира Сотой, а тот за эти несколько секунд успел хорошо разглядеть его. У командующего был потускневший, какой-то поникший, неопределенный взгляд, лицо посерело и осунулось, от прежней властности и самоуверенности не осталось, похоже, и следа. Он продолжал нервно родить по бункеру, и генерал Руссиянов вынужден был постоянно крутиться на месте, чтобы все время находиться к нему лицом.
Наконец Павлов остановился, жестко повторил:
- Указания? Занять оборону вокруг Минска в радиусе двадцати пяти километров. Такие будут указания!.. - Он стремительно подошел к столу с картами, отшвырнул одну из них. На второй - этот лист включал район Минска - неопределенно обвел рукой серое пятно города: - Вот так. Вопросы есть?
Командир Сотой настолько растерялся, получив такую задачу, что не нашелся сразу, что осветить. Если точно выполнить приказ командующего - значит, надо разбросать части дивизии более чем на сто километров по фронту. Ему сразу представились одинокие бойцы в стрелковых ячейках, удаленные друг от друга на сотни метров. А какова при такой ширине фронта обороны будет плотность артиллерии на километр? Полствола? Или того меньше? Против танков? Но приказ есть приказ.
- Вам что-нибудь неясно, генерал? - вновь зашагав по бункеру, с некоторым высокомерием и удивлением спросил Павлов.
- Все ясно, товарищ командующий.
- Действуйте, Иван Никитич, учитывая обстановку, - сказал Пономаренко. - И позаботьтесь о семьях командиров. Постарайтесь вывезти их из зоны вражеских бомбардировок.
- Будет сделано все возможное, - подтянувшись, заверил его Руссиянов и опять вынужден был круто повернуться, чтобы оказаться лицом к Павлову: - Разрешите вопрос, товарищ командующий?
- Да-да, - с раздражением кивнул Павлов. - Какой еще вопрос?
- На сборных пунктах дивизии находится большое количество приписников. Дивизия пополнена до штатного состава. Что делать с остальными военнообязанными? Они приписаны к другим частям, но пришли к нам. Рвутся на фронт. Но у нас нет возможности обеспечить всех оружием, обмундированием, пищей…
- Отправляйте в Смоленск!
- Совершенно верно, голубчик, - совсем по-штатски сказал Шапошников; глаза у него были печальны и усталы. - Сформируйте литерные полки - и в Смоленск, в резервные части Западного направления. Мы им дадим указания на этот счет.
- Разрешите выполнять, товарищ командующий? - снова повернулся к Павлову командир Сотой.
- Да, выполняйте, - даже не взглянув на него, сказал тот.
Надо было возвращаться в урочище Белое болото, разработать план размещения дивизии вокруг Минска, подписать приказ, чтобы каждая часть точно знала свой участок и немедленно занимала там оборону.
По пути заехали в район расположения 46-го гаубичного артиллерийского полка, как и все другие части, еще вчера выведенного с зимних квартир в лес. Командира полка полковника Фролова удалось застать на месте - он сидел у телефона, на высоких нотах разговаривая с кем-то из службы артснабжения. Увидев командира дивизии, положил трубку на коробку аппарата, поднялся:
- Товарищ генерал!..
Полк занимался тем, чем и положено ему было заниматься в этой неясной обстановке: ждал указаний.
- Указания будут, - сухо сказал генерал Руссиянов, присаживаясь к столику с телефоном. - Получите через некоторое время из штаба дивизии. Нам приказано занять оборону вокруг Минска в радиусе двадцати пяти километров.
- Да ведь это же…
Холодный, жесткий взгляд генерала остановил его, и командир артполка понял, что и самому командиру дивизии этот приказ кажется несколько странным. Но в армии приказы не обсуждаются, а выполняются.
- Не будем сейчас вдаваться в детали, - постарался смягчить свой тон Иван Никитич, - в приказе, который вы получите, будет сказано все. Сейчас о другом: надо вывозить из зоны воздушных бомбардировок семьи комсостава. У вас есть надежный и расторопный человек, которому можно поручить это дело?
- Мой заместитель по МТО майор Гордиенко. Уверен, что справится.
- Знаю майора Гордиенко и согласен с вашей оценкой. Но дело осложняется тем, что ему надо будет позаботиться не только о семьях командного состава своего полка, но и о семьях командиров штаба дивизии - мы живем рядом.
- Гордиенко справится, товарищ генерал, - повторил Фролов. - Я в нем не сомневаюсь.
- Ну, хорошо, тогда - все. Приказ получите через некоторое время. Готовьтесь к маршу.