Предки Арона приехали в Америку из России, спасаясь от нищеты и погромов. Начав как мелкие торговцы, предки Арона в конце концов нажили немалое состояние, особенно во время обеих мировых войн – получив выгодные подряды от правительства. С тех пор они вкладывали все свои капиталы в недвижимость, не доверяя ничему, кроме земли. Земля может подешеветь, подорожать, но это то, что ты реально можешь ощутить под своими ногами, руками… Земля – это всё, земля – это навеки.
Родители Арона были людьми деловыми, а он рос романтиком и был помешан на истории, особенно, на завоевании Южной и Северной Америк европейскими колонизаторами. Он видел особую романтику в том, как белые колонисты отвоёвывали у индейцев земли и строили на них могучую империю. Родителей беспокоило, что их сын "витает в облаках", но Арон очень рано проявил свой независимый характер: будучи ещё подростком, начал работать на заправочной, а став постарше, весьма успешно продавал недвижимость в конторе отца.
Убедившись в деловой хватке сына, родители успокоились: он сможет сам заработать себе на хлеб.
Однако Арон не перестал быть романтиком и его детские увлечения получили новое и неожиданное продолжение: он вдруг увлёкся еврейскими традициями, да так сильно, что начал посещать синагогу и учить иврит, а позже поступил в ешиву и стал изучать талмуд.
И вот однажды он решил переселиться на землю предков, которой считал всю древнюю страну Ханаана. Здесь Арон продолжил изучение талмуда в ешиве, потом купил землю в мошаве на территориях, а когда правительство начало продавать здесь земельные участки под фермы, увидел в этом редкий шанс осуществить свои детские мечты, о которых никогда не забывал.
К тому времени Арон уже был женат на девушке, приехавшей в Израиль на каникулы к родственникам и не думавшей здесь оставаться: Ближний Восток и древние традиции были для неё лишь экзотикой и ничем больше. Но из-за Арона она осталась, и теперь у них было двое взрослых сыновей, высоких и крепких, похожих на американских морпехов. Один заканчивал школу, другой собирался в армию.
Во время споров отца с арабскими пастухами, они были рядом с ним как телохранители, готовые в любой момент прийти на помощь. Они молчали. Молчали и дети пастуха – подростки, исподлобья наблюдавшие за происходящим.
– Мои овцы пасутся в километре от твоего дома, – снова пытался возражать пастух.
– Что значит "в километре"?! – взорвался Арон от слов пастуха. – Здесь всё моё! Ты понял?! Всё!!! – И он обвёл широким жестом все долины вокруг. – Вон до того холма, где стоит другая ферма.
И тут пастух не выдержал:
– С чего вдруг это твоё? – с вызовом спросил он. – Откуда ты вообще взялся?! Я тут родился, на этой земле жили тысячи моих предков и пасли свой скот. На этом холме, где сейчас стоит твой дом, мы играли в наши игры. А теперь это всё твоё?! – всё больше распаляясь, говорил араб. На иврите он разговаривал с сильным акцентом. Это был уже немолодой человек, типичный феллах, скорее всего проживший всю свою жизнь в деревне и никуда дальше Хеврона и Иерусалима не выезжавший. Всё его образование составляли священные книги Ислама, навыки, переданные отцом, да ещё разговорный иврит, который он выучил, общаясь с поселенцами и солдатами. Этот простой человек обладал не только житейской мудростью, но и критическим чутьём. Может быть, он не слишком много знал в жизни, но сбить с толку его было гораздо труднее, чем какого-нибудь умника, открытого для новых идей и веяний, потому что в отличие от умников он твёрдо стоял на привитых с детства принципах и никогда от них не отступал.
* * *
– Это земля моих предков, – с гордостью сказал Арон.
– Американцы здесь никогда не жили, – возразил пастух.
– Здесь жили евреи, – спокойно сказал Арон. – Эту землю евреям завещал Господь, поэтому она наша!
Пастух в ответ лишь пожал плечами, выражая таким образом своё недоверие к словам Арона, и, повернувшись к нему спиной, зашагал прочь. Дети пастуха, бросив недобрый взгляд на Арона и его сыновей, последовали за отцом.
– Мы ещё вернёмся! – говорили их взгляды.
– И чтобы я вас здесь больше не видел! – крикнул им вслед Арон. – Ни здесь, ни там, нигде!
Пастух вдруг обернулся и спросил:
– А не слишком ли тебе будет много?! Ты не лопнешь от такого количества земли?!
– Убирайся отсюда, пока я не вызвал солдат и полицию! – со злобой бросил Арон.
Пастух со своими детьми шёл прочь от фермы, со всех сторон огороженной колючей проволокой. Дабы скрасить тяжёлое впечатление от колючей проволоки, Арон и его сыновья высадили вдоль забора виноград, который рос в подобии бочек из резиновых шин. Шины предназначались для того, чтобы защитить молодые побеги от коз и овец, умудрявшихся добраться до ростков даже через колючую проволоку.
Убедившись, что арабы ушли, Арон с сыновьями вернулся в дом, где его жена занималась хозяйством.
– Чёрт бы их побрал! – выругался он, выражая свою досаду. Арабы в его глазах были досадным препятствием на пути к превращению унылой пустыни в цветущий сад. Когда-нибудь здесь будет целая сельскохозяйственная колония, а возможно, и город, основателем которого станет он, Арон. А пока домик фермера был едва различимой точкой на фоне пустыни и окружавших его со всех сторон арабских городов и деревень.
После того разговора арабы на землях фермы, а по сути целого имения Арона, больше не появлялись. Арон, тем не менее, не терял бдительность и повсюду вокруг дома установил камеры. Армейский пост находился в пяти минутах езды от фермы, а в доме было достаточно оружия.
Как убийцы проникли на ферму и незамеченными вошли в дом Арона, так и осталось загадкой для следователей. Убийцам удалось незаметно преодолеть расстояние от забора до самого дома и бесшумно проникнуть в дом уже на рассвете, когда сон особенно крепок.
Жену Арона убийцы задушили. Судя по перевёрнутой мебели, хозяин дома отчаянно сопротивлялся, но безуспешно, поскольку был ранен ещё в самом начале борьбы: на его теле потом были обнаружены следы огнестрельных ранений. Оборонялся он храбро, но, видимо, от потери крови быстро обессилел и тогда нападавший или, скорее, нападавшие нанесли ему ещё несколько ударов ножом, а потом задушили, как и его жену. Сыновьям Арона убийцы перерезали горло, когда они ещё спали или только успели проснуться. День для нападения на ферму убийцы выбрали дождливый, и от шума дождя и сильного ветра сыновья могли не сразу услышать приближающуюся беду. Самой жестокой была расправа над Ароном: убийцы вспороли ему живот и напихали внутрь навоза с землёй, как будто в отместку за тот спор.
Весть об этом жестоком убийстве взбудоражила всю страну. Армия и спецслужбы вели поиск убийц в близлежащих деревнях. Местная молодёжь встречала солдат камнями и бутылками с зажигательной смесью, и многие в те дни опасались, что вспыхнет новая Интифада. Но Интифада не вспыхнула, а спецслужбам удалось выйти на след убийц, и вскоре они были арестованы. Это были пять молодых парней от семнадцати до двадцати лет. И на допросах, и потом на суде все они чувствовали себя героями, улыбались и не выпускали из рук томики Корана. В зал суда они вошли, одной рукой поддерживая кандалы на ногах, а в другой – держа томики Корана и радостно выкрикивая: "Аллах Акбар!" О совершённом убийстве они рассказывали во всех подробностях и не испытывали никакого сожаления. Все они получили пожизненное, но из зала уходили, гордо расправив плечи, насколько им это позволяли кандалы и с торжествующей улыбкой победителей.
– У меня хорошие дети, – с достоинством сказал отец двоих из парней. – Они защищали нашу землю. Они герои!
– Я горжусь своими детьми, – сказала мать двух других юношей. Огромные портреты сыновей висели у неё за спиной. Она смотрела на журналистов с вызовом, но в её глазах при этом была глубокая печаль.
Взрыв
Царь Нимрод вызвал к себе Авраама и потребовал от него отречься от своего Бога и признать идолов, которым покланялся царь. Авраам отказался, и тогда царь велел бросить его в пылающую печь.
Брат же Авраама решил для себя: "Если Авраам выйдет из печи невредимым, то буду я за него и признаю его Бога. А если сгорит Авраам, то буду я за Нимрода и поклонюсь идолам царя".
И вот вошёл Авраам в печь огненную и вышел из неё совершенно невредимым.
Когда Авраам вышел из пылающей печи, спросили слуги царя у брата Авраама:
– За кого ты?
– За Авраама, – ответил тот.
И его тогда тоже бросили в печь, но, в отличие от Авраама, брат его тут же сгорел.
(Из библейской легенды)
– Нет здесь никого! – с досадой констатировал офицер спецслужб, когда солдаты блокировали дом в лагере беженцев Д-ия.
Дом выглядел совершенно безжизненным, и всё вокруг говорило о том, что внутри пусто. Разведка у похитителей работала не хуже, чем у спецслужб. Так было уже не раз: кто-то успевал их предупредить, и похитители выскальзывали из ловушки в самый последний момент.
Уже больше месяца спецслужбы пытались безуспешно установить местонахождение похищенных солдат, которые оказались в плену после того, как военное крыло исламского движения атаковало военную базу, убив одних солдат и захватив в плен других.
Похищение солдат было дерзким и отлично спланированным. В течение нескольких месяцев боевики вели подкоп под самым носом у военных, всё ближе подбираясь к базе. Наконец в одну из суббот боевики взорвали под самой базой самодельный фугас, заложенный в туннеле. День был выходным, и поэтому на базе в тот момент находились лишь двенадцать солдат. Шестеро из них погибли сразу, в момент взрыва, остальные были ранены, но отчаянно оборонялись, продолжая вести бой с нападавшими.