Я поехал догонять полк и к ночи был в полковых тылах, которые расположились уже на новом месте. Пробыл там почти весь следующий день. Прежде всего проверил, как выполняют указания командира полка, переданные мною командирам подразделений тыла. Меня интересовала организация политической работы во взводах - ремонтном, транспортном, подвоза боеприпасов. Затем собрал парторгов, комсоргов, агитаторов, ответил на многочисленные вопросы, рассказал об обстановке и поставил новые задачи. Когда подошли отремонтированные самоходки, собрал их экипажи и разъяснил, какую боевую задачу в эти дни решают батареи. Затем указал маршрут и проводил колонну. Старшим назначил офицера-ремонтника техника-лейтенанта Рябушка. С ними ушла и полковая авторемлетучка…
Днем приехала Тося, привезла почту и тут же на попутной машине уехала в штаб корпуса.
Агитаторы были активными политическими бойцами, надежной опорой партийной организации в массово-политической работе. Получив важнейшие документы партии и правительства, мы проводили (если позволяла обстановка) с агитаторами семинары, учили их доводить эти документы до сознания воинов. Как правило, агитатор был в каждом экипаже самоходки, в каждой ремонтной бригаде.
Само понятие "агитатор" - широко известно и почитаемо в народе. Агитаторами были преимущественно коммунисты и комсомольцы. Но не только. В число агитаторов мы вовлекали и беспартийных активистов, особенно бывалых, закаленных в боях воинов, словом и делом заслуживших уважение в солдатской массе.
Таким агитатором был и повар рядовой Волков - дядя Костя, уже известный читателю.
…Раздав бойцам обед и вымыв котел, дядя Костя не спеша свернул "козью ножку", закурил и взялся за газету. На первой странице был напечатан приказ Верховного Главнокомандующего об освобождении города Лодзь.
Знакомая картина - солдат с газетой. Ведь без нее ему попросту не обойтись. Улучив свободную минуту, он читал и заново перечитывал сообщения Совинформбюро, заметки, статьи фронтовых корреспондентов о подробностях боев на том или ином направлении, подолгу рассматривал снимки. Глаза его загорались восхищением, и тут же возникало естественное желание поделиться радостью от прочитанного с товарищем. Завязывались беседы. Всяк на свой лад строил прогнозы близкого окончания войны. Заходила речь и о том, что будет с Германией. Советских воинов уже тогда волновали вопросы послевоенного устройства мира, своего будущего и будущего своих детей.
- Что нового пишут, дядя Костя? - спросил, присев на бревно, рядовой Матвей Агеев. У него самого в руках была газета, и наверняка он ее уже прочел. Однако как-то надо было начать разговор, вот он и задал обычный в таких случаях вопрос. Дядя Костя не спешил с ответом, продолжал сосредоточенно дочитывать статью. Он уже привык к тому, что бойцы, особенно молодые, шли к нему, сердечному и опытному человеку, являвшемуся к тому же агитатором, со всевозможными вопросами, за советом, а то и просто потолковать.
К дяде Косте и Агееву подсел и Гена Сапухин. Мальчик привязался к повару, старательно помогал ему во всем и был непременным участником таких вот непринужденных бесед, ведь все, о чем бы ни говорили старшие, было для него ново, интересно. Дядя Костя в свою очередь заботился о парне, как о родном сыне.
Подошли еще несколько солдат.
- Да, шагают истинно по-суворовски, - наконец промолвил дядя Костя. - Считай, не меньше тридцати - пятидесяти километров в сутки! Что значит техника!.. А начинали с тачки. Одним словом - индустриализация!
- Так ведь и маршалы у нас какие! Жуков, Конев, Рокоссовский… - заметил один из солдат.
- Одно слово - стратеги!
- А ты понимаешь, что это значит - стратеги?
- Говорю - значит понимаю, - обиженно ответил солдат.
- Бьют наши полководцы "непобедимых" гитлеровцев в хвост и в гриву - значит, стратеги, - поддержали бойца его товарищи.
- Полководцам нашим, конечно, честь и хвала, но и о другом не забывайте, - продолжал дядя Костя. - Кто построил фабрики, заводы, колхозы? Такие, как мы. Кто для нас делает танки, самолеты, снаряды, винтовки? Опять же такие, как мы. А кто Гитлеру хребет перешиб под Сталинградом и Курском? Солдаты, простые советские люди. Силу им дала наша партия, Советская власть, союз рабочих и крестьян, дружба народов…
- Нет, вы только представьте себе, - воскликнул сержант Александр Лазеба. - Неделю назад были на Висле, а теперь шагнули уже за Лодзь и к Бреслау. С такими темпами и в Берлине скоро будем.
- И капут Гитлеру? - обрадовался Гена.
- Что победа близка - дело ясное. Но пойдем ли так быстро и дальше - будет видно, - включился в беседу коммунист старший лейтенант Полтавцев. - Читали в газетах - союзники наши в Арденнах вздохнули и перекрестились: дескать, пронесло. Рады, что живы остались и не кормят рыбу в Ла-Манше. Им, разумеется, легче. А легче потому, что Гитлер перетрусил, увидев нас у ворот Германии, и уже, наверное, снимает свои войска с Западного фронта.
- Поживем - увидим, - сказал Лазеба.
- Да… До такой радости дожили! - снова заговорил дядя Костя. - Увидеть бы, как оно там будет, после войны…
- Вместе с Гитлером и Германии конец, не так ли? Вон, говорят, из-за неё сколько войн было. Сколько ее били, а она снова за свое…
- Не забывай, сержант, слова Сталина: гитлеры приходят и уходят, а народ немецкий остается, - уточнил старший лейтенант Полтавцев. - Месть народу - не наша политика. Вопрос о будущем Германии - очень сложный вопрос. Наше правительство и союзники уже теперь думают, как решить его.
- Константин Афанасьевич! - почтительно обратился к дяде Косте рядовой Агеев. - Вот ты у нас агитатор, говоришь ладно, дельно, медаль за подвиги имеешь, а почему в партии не состоишь?
Дядя Костя обвел взглядом притихших, ожидавших его ответа товарищей, которые, видимо, задавались таким же вопросом, и не нашелся, что ответить на неожиданный для него вопрос, сказал лишь: "Не дорос еще до такой чести".
Вокруг засмеялись:
- Тебе ведь за сорок!
- Сколько еще собираешься расти?!
- Ничего нет смешного, - спокойно ответил дядя Костя. - Постараюсь - заслужу. Примут, надеюсь. - И помолчав, добавил: - Я - беспартийный, но с партией. Таких миллионы. Сила партии - в доверии и поддержке народа.
На марше
На рассвете я оставил тылы и выехал догонять батареи. Дороги были забиты наступавшими войсками. Главные силы дивизий и корпусов вслед за подвижной группой армии и передовыми отрядами двигались в колоннах. Лавина войск неудержимо катилась на запад. Стремление как можно скорее вступить на землю врага владело буквально всеми - от генерала до солдата. Командиры и бойцы проявляли завидную находчивость: стрелковые части, не имевшие достаточного количества транспортных средств, подбирали трофейные автомашины, мотоциклы, повозки, велосипеды. Иная колонна с виду мало чем напоминала боевую воинскую часть. В ней не умолкали шум веселых голосов, пение, звуки губных гармошек, гитары, баяна, аккордеона. Благо, самолетов противника не было видно. Враг не успевал перебазироваться на новые аэродромы, а имевшиеся у него самолеты бомбили главным образом наши передовые части, ушедшие далеко вперед от главных сил.
Однако чувствовалось, что впереди решающие события. Военный совет фронта счел возможным обратиться к войскам с воззванием. Текст его мы получили. Коротко о его содержании можно сказать так: "Даешь Берлин!"
Мы с Филюшовым собрали личный состав батареи. Здесь были и воины-гвардейцы стрелковой дивизии, следовавшие десантом в составе передового отряда.
"Верховный Главнокомандующий возложил на нас, воинов Первого Белорусского фронта, - читал я воззвание Военного совета фронта, - ответственную и почетную задачу: нанести врагу в самом его логове еще один всесокрушающий удар, первыми взять Берлин и водрузить Знамя Победы".
Я призвал воинов ускорить марш, проявлять инициативу и взаимовыручку, напомнил о необходимости неотступно соблюдать строгий порядок и дисциплину, проявлять постоянную бдительность и боеготовность.
Слова попросил пулеметчик рядовой Курмагазиев.
- Родина приказала нам, солдатам, вступить на территорию Польши и освободить ее от фашистов, - говорил он. - Мы освободили польскую землю. Теперь нам приказано взять Берлин, и мы его возьмем! Для гвардейцев никаких преград нет и не будет…
Капитан Филюшов заверил командование полка, что бойцы 3-й батареи вместе со стрелками-гвардейцами сделают все для быстрейшего продвижения вперед.
- Честь и достоинство советского воина мы не посрамим, - сказал он. - Дружба с гвардейцами у нас крепкая.
Далее он говорил о помощи, которую стрелки оказывали самоходчикам при форсировании небольших заболоченных рек, о разгроме противника у города Иновлудзь, где важную роль сыграло тесное взаимодействие стрелков и самоходчиков.
Состоялось вручение воинам батареи благодарственных писем. Вручая первое из них командиру батареи, я вслух зачитал текст:
"Герою боев капитану Филюшову Дмитрию Ивановичу. За отличные боевые действия при овладении крупным промышленным центром Польши городом Радом - важным узлом коммуникаций и сильным опорным пунктом обороны немцев - приказом № 222 Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина от 16 января 1945 года Вам объявлена благодарность.
Командир войсковой части 36 989 майор Колобов".
Встретились мы и с комсоргом полка младшим лейтенантом Николаем Сапоженковым. Он доложил, что за период наступления в комсомол принято двенадцать воинов.