Рику еще ни разу не приходилось встречать немецких гангстеров. Дома таких просто не было. Почему - какая-то загадка. В Нью-Йорке полно немцев, и поначалу на них, как и на других иммигрантах, ездили все, кому не лень. Эти люди ценили холодное пиво и домашний уют. Дважды в год они мыли окна, была в том необходимость или нет, а первого апреля высаживали цветы в ящиках за окнами. По воскресеньям они гуляли в Центральном парке. Досуг проводили кучно, фрахтовали пароходики, целыми приходами ездили вверх и вниз по Ист-Ривер. Они много работали и держались в стороне от преступного мира. Становились банкирами, коммерсантами, врачами и юристами, а иногда и политиками. Возможностей для левой наживы было навалом, но немцы их как будто не замечали. У немецких детишек можно было выманить деньги на завтрак, и папаша не выходил на улицу с палкой в руке разыскивать вора. Немцы были настолько добропорядочны, что казались ненастоящими. И все же Рик понимал, что было бы дуростью их недооценивать. Когда Америку в конце концов втянули в Первую мировую, нью-йоркские немцы толпами вербовались в армию и бодро отправлялись во Францию стрелять в своих соплеменников.
Рик оделся неброско, в темно-синий двубортный пиджак и подходящую синюю шляпу. Без пистолета за поясом он почувствовал себя голым - но для безопасности пришлось оставить любимый .45-й в деревне.
Рик похлопал по нагрудному карману: документы при нем. Никакие ищейки не застанут его врасплох, как в Лондоне. Он еще раз повторил про себя имя: Экхард Линдквист, специалист-нефтеторговец. Британская разведка даже посадила кого-то отвечать на телефонные звонки в Гетеборге - на случай, если немцы решат позвонить и проверить его легенду. Рик спустился по лестнице, а не на лифте - получить представление о планировке здания. Если операция будет практически под его окном, следует хорошенько изучить этот притон сверху донизу.
Рик шагал по Карлову мосту, присматриваясь к месту убийства, и вдруг кто-то похлопал его по плечу.
- Неужели Рик Блэйн? - Смутно знакомый голос, по-английски с немецким акцентом. - Из "Американского кафе" в Касабланке? Такую походку ни с чем не спутаешь.
Рик обернулся. Перед ним стоял Герман Хайнце, бывший немецкий консул во Французском Марокко. Он улыбался, но, похоже, не слишком радовался встрече с Блэйном.
- Тут какая-то ошибка, - сказал Рик. Увы, сам он ошибиться не мог.
Как многие гангстеры и большинство нацистских бонз, Герман Хайнце был человек невысокий. Рик и сам не великан: примерно пять футов девять дюймов, и около 155 фунтов весом. Хайнце почти на голову ниже, но фунтов на двадцать тяжелее. Круглое бледное лунообразное лицо, лысеющая голова и маленькие слезящиеся поросячьи глазки за толстыми стеклами круглых очков. В обычной жизни, подумал Рик, глядя на Хайнце, этот был бы счастлив без сидячего места попасть третьим в кабинет на двоих. Не то при Гитлере - невежество, спесь, природный мерзкий нрав и живодерские замашки обеспечили ему скорое продвижение в дипломатической службе. Одним словом - прирожденный фашистский дипломат.
- Не думаю, - заверил он Рика. - Не будете ли вы любезны пройти со мной? - Хайнце махнул в сторону припаркованного у обочины двухдверного "БМВ". - Всегда считал, что в общественных местах лучше избегать сцен, если, конечно, не стараешься привлечь внимание. Не соблаговолите сесть в машину?
Надо ж выйти такому невезенью. Ну какая была вероятность наткнуться здесь на кого-нибудь из тех, кого он знал в Касабланке, или хуже - кто знал в Касабланке его? Рик сказал бы, что шанс был один из нескольких миллионов. Но именно этот номер ему и выпал. Что ж, и такое иногда случается, даже если колесо рулетки не подвинчено.
Рик влез в машину, потому что не видел смысла спорить и устраивать сцену, которая все может пустить под откос. Все, что придется сделать, придется сделать в другом месте.
Одно хорошо: в машине больше никого, никто не затаился, поджидая Рика для прогулки. Будь это Нью-Йорк, Рик бы уже был готовый покойник: один выстрел в затылок и мелкие хлопоты с выкидыванием трупа где-нибудь в джерсийских равнинах - практически формальности.
- Что вам нужно, Хайнце? - спросил Рик насколько мог равнодушно, прикуривая и бросая спичку в окно, едва машина тронулась.
- Есть много вопросов по поводу вашего несколько внезапного отъезда из Касабланки, - сказал Хайнце, - но еще больше - во всяком случае, на мой взгляд, - по поводу вашего появления в Праге. Вы, конечно, знаете, что наши страны теперь воюют?
- Доходили слухи, - сказал Рик.
- О, это больше, чем слухи, могу вас уверить, - заметил Хайнце, когда они проезжали по какому-то мосту. - Это очень даже факты.
- Да ну?
- Да, - сказал Хайнце. - И мой долг, как официального представителя рейха, немедленно взять вас под стражу. - Он скорчил гримасу. - Для вашей же безопасности. Не сомневаюсь, вы понимаете.
- Не сомневайтесь, понимаю, - сказал Рик.
- Шутки в сторону! - завопил Хайнце. - Вас разыскивают по всем закоулкам Европы. Вам не улизнуть. Не знаю, зачем или по чьему наущению вас занесло в Прагу, но поверьте мне, мистер Блэйн, в обозримом будущем вы никуда отсюда не уедете. Ваши документы, пожалуйста!
Рик сделал вид, будто шарит по карманам. Он не собирался показывать поддельный шведский паспорт.
- Наверное, забыл в комоде. - Он пожал плечами. - В нашей стране человеку не нужно носить при себе кусок картона, чтобы знать, кто он такой.
Они пересекли остров посреди Влтавы и направились к крутому холму. Рик закурил.
- Куда мы едем?
- Туда, где сможем поговорить наедине, - ответил Хайнце. - Полагаю, вам будет занятно увидеть с вершины Петршина холма лучшую панораму Праги. Советую вам насладиться видом, имея в виду, что, очень возможно, на ближайшее время никакие виды вам не светят.
- Понял, - сказал Рик. - Где мы сможем поговорить о делах, провернуть сделку, а, Хайнце? - Косой взгляд консула подтвердил, что Рик выбрал верную дорогу. - В конце концов, я же бизнесмен.
Машина въехала на вершину холма. Хайнце заглушил мотор, и они вышли. Рядом возвышался старинный монастырь. Пожалуй, сейчас, при Гитлере, спрос на его услуги невелик, хотя, подумал Рик, они теперь нужны, как никогда. Тут, наверху, тишина и покой. И хотя погода хороша, народу немного. А кто есть, усердно избегали смотреть на Рика и Хайнце: двое мужчин в официальной немецкой машине могут означать только неприятности.
Такой, отметил Рик, будет жизнь, если нацисты победят. Как на акварелях Гитлера: сплошные здания и никаких людей.
- Для вас будет проще, если вы сначала все расскажете мне, пока я не отвез вас в Пражский замок и не отдал в руки гестапо, - сказал Хайнце, прикуривая сигарету. - Я знаю, вы думаете, что вы - как вы, американцы, говорите? - лихой парень, но поверьте, вы еще не встречались с настоящими лихими парнями. Когда за вас примутся люди господина Гейдриха, вы запоете жертвенную песнь из "Гибели богов" оригинальным сопрано.
- И думать забудьте, - сказал Рик. - Водевили я забросил еще в тринадцать лет.
Он начал похаживать взад-вперед, обдумывая следующий шаг. Привезя его сюда, Хайнце допустил фатальную ошибку и скоро в этом убедится.
- Давайте не будем ходить вокруг да около, мистер Блэйн, - сказал Хайнце. - К несчастью для вас, майор Штрассер умер не сразу и успел шепнуть имя своего убийцы. Когда он умер, ваше имя было у него на устах.
- Не думал, что ему не все равно, - сказал Рик.
- Так вы признаете, что убили офицера Третьего рейха? - ахнул Хайнце.
- Ну и что, если убил? - парировал Рик. - Вы бы сделали то же самое. Или он, или я. Он напал первым. И насколько я знаю, самозащиту еще никто не отменял, даже в Касабланке. - Рик закурил. - И вообще, что я должен был делать? Принять пулю за Виктора Ласло? А он что-нибудь сделал для меня?
- Вы дали Ласло ускользнуть, - напирал Хайнце. - Вы навели оружие на префекта полиции и не позволили ему исполнить свой долг. И вы получили краденые бумаги от уголовника по имени Угарте и прятали их, пока не смогли продать Виктору Ласло. Как вы это объясните?
- Я же говорю, я бизнесмен, - ответил Рик. - Мне было совершенно безразлично, откуда взялись эти документы и кому я их продам. И еще я азартный человек, я поспорил с капитаном Рено на десять тысяч франков, что Ласло уедет из Касабланки, и я намеревался выиграть пари, потому что пари мне нравятся, только если выигрыш обеспечен. Кроме того, - прибавил Рик, - Америка тогда не воевала. Сбежит ли Виктор Ласло или его арестуют прямо в моем клубе, как Угарте, мне было совершенно все равно.
Рик смотрел на Хайнце, ждал, подействовал ли его блеф.
Свиные глазки фашиста заблестели.
- Через наших шпионов в Лондоне, - сказал он, - мы фиксируем необычайное оживление между Лондоном и пражским подпольем. В последнее время качество их разведданных о наших планах сильно выросло. - Он подозрительно оглядел Рика. - Вы, случайно, ничего об этом не знаете, а? - спросил он.
- Не в курсе, - ответил Рик.
Между тем в голове у него заверещала сирена. Хайнце наверняка видел Ильзу и Ласло у Рика в кафе, а Ильза Лунд - не такая женщина, чтобы жалкий сморчок Хайнце мог ее забыть. Такой женщиной мужчина вроде Хайнце не сможет обладать никогда и потому будет вечно ненавидеть. Если Хайнце увидит ее здесь, беды не миновать.
- Конечно, это немыслимо и невозможно, чтобы чешский сброд, который зовет себя подпольем, внедрил агента в управление гестапо, но в любом случае все говорит о том, что готовится какая-то крупная операция.