- Так почему Гейдрих? - спросил Рик. - Как он вытянул короткую спичку?
- Потому что мы можем, - ответил майор.
- Потому что нам придется! - воскликнул Ламли. - В смысле, как эти сраные чехи могут рассчитывать, что мы побьем гансов, если сами и пальцем не шевельнут?
- Потому что мы обязаны, - тихо сказал Ласло.
- Это вы о чем? - спросил Рик у Ламли.
- Чехи что-то совсем не брыкаются, - сказал тот. - С тех пор как Гейдрих явился и пристрелил там нескольких парней, вряд ли они хоть разок пискнули. Да господи, даже сраные лягушатники показали себя лучше.
- Кхм! - сказал Рено.
- В любом случае, - продолжил Ламли, - пора подпалить паршивцам пятки. Как-нибудь расшевелить, так сказать, тамошних ирландцев.
- Не сомневаюсь, они скажут вам спасибо, - вставил Рено.
- Честно говоря, - прибавил майор, - мы уже некоторое время сомневаемся в лояльности чехов. Богемия и Моравия в культурном смысле всегда были равно чешскими и немецкими, и они подозрительно легко встали под нацистское ярмо.
- Я думал, ваш Чемберлен должен был спасти Чехословакию для демократии, - заметил Рик.
- Вчерашний день, - возразил сэр Гарольд. - Сейчас премьер Уинстон, и он решительно настроен исправить ошибки предшественника.
- Если не он, мы точно исправим, - сказал Ласло.
Рика это не убедило.
- Я не понимаю, чем Гейдрих хуже или опаснее других нацистских шишек - тем более что он в Праге, а не в Берлине, где принимаются решения.
- Наверное, вы думали бы иначе, если бы Гейдрих был гауляйтером Нью-Йорка, - заметил Ласло.
- Наверное.
Майор бросил взгляд на Рика.
- Мистер Ласло осведомил меня о вашем стремлении помочь делу Сопротивления в Европе, мистер Блэйн, - сказал он. - Еще он вкратце описал ваше прошлое и ваши умения, каковую информацию мы и сами старательно искали.
- И потому разгромили мой номер и украли паспорт.
- Надо было убедиться, что вы тот, за кого себя выдаете, - ответил майор. - Мы не могли допустить, чтобы вы оказались немецким агентом, засланным установить местонахождение мистера Ласло…
- А если бы я им оказался?
- Пришлось бы вас убить, - довольно равнодушно ответствовал сэр Гарольд. - К счастью для всех нас, мистер Ласло поручился за вас по предъявлении вашего паспорта и также по визуальном опознании, пока вы наслаждались гостеприимством миссис Бантон.
- Кто здесь гончая и кто заяц? - спросил Рено. - И кто лиса?
Майор Майлз бросил на стол Риков и Сэмов паспорта.
- На сегодня, мистер Блэйн, - сказал он, - думаю, что не покривлю душой, если скажу: я знаю о вас больше, чем ваша родная мать.
Рик вспомнил встречу с другим майором, Штрассером, в кабинете Рено в Касабланке и свое досье в вялых руках фашиста. Британцы, понятно, не могли собрать на него больше сведений, чем собрали немцы. Сейчас выясним.
- Мать никогда меня толком не знала, - заметил он, жалея, что нельзя прямо сейчас выпить.
- А мы знаем, - продолжил Майлз. - Мы знаем, что в 1935-м и 1936-м вы ввозили оружие в Эфиопию для императора Хайле Селассие, который тщетно пытался противостоять Муссолини. Это свидетельствует о вашей изрядной храбрости - и редком донкихотстве, если позволите так выразиться.
- Всегда питал слабость к побежденным, - вставил Рик. - Американские штучки.
- Тоже весьма необычно. Скажите, мистер Блэйн… - Теперь настала очередь майора закурить. - Что заставило вас так внезапно покинуть город Нью-Йорк в октябре 1935-го?
- Честное слово, не думаю, что вас это касается, - сказал Рик как можно спокойнее.
- Так внезапно и так бесповоротно, что говорят, будто вы теперь никогда не сможете вернуться в родные края. - Майор стряхнул пепел в корзину для бумаг. - И что вас заставило из всех стран выбрать Эфиопию?
- Я не выбирал, - сказал Рик. - Я приехал в Париж, оставил там Сэма и отправился поразведать, что к чему. - Он сжал губы. - Наверное, не секрет, что дома я занимался клубным бизнесом, и я слыхал, что открыть заведение в Париже - самое оно. Так и вышло.
- Почему же вы оказались в Аддис-Абебе? - не унимался майор.
- Ну, скажем, я просто не люблю бандитов, и давайте покончим с этим, - ответил Рик.
Майор Майлз покопался в каких-то бумагах.
- Мы также знаем, что вы воевали в Испании за республиканцев против Франко. Опять выдающаяся храбрость, отчаянное донкихотство - и большой риск. Вы довольно понюхали пороху - и по ходу дела собрали кругленькую сумму, поставляя республиканцам оружие.
Рик глубоко затянулся.
- И это тоже не секрет, - сказал он. - Расскажите мне, что такого нашла ваша хваленая разведка, о чем не было бы уже известно всему миру.
Сэр Гарольд пропустил насмешку мимо ушей.
- Затем в мае или июне 1939-го вы обнаружились в Париже, где и обретались, пока в город не вошли немцы.
- С отъездом особого выбора не было, - объяснил Рик. - С моим испанским прошлым надо было бежать, если я не хотел закончить, как Ласло, гостем рейха. Видите ли, майор, фашисты не особенно меня любят, да и я, правду сказать, их тоже недолюбливаю.
- Мне как-то трудно увязать этот, если позволите, идеализм с пассивной и безучастной личностью, которую вы явно с сугубым тщанием культивировали в Касабланке.
- Это как хотите, - сказал Рик. - Мне и самому порой довольно трудно.
Он докурил сигарету и положил в пепельницу. С него хватит.
- Знаете что, - гневно сказал он. - Я все это проходил в Касабланке с майором Штрассером, и будь я проклят, если собираюсь сидеть тут и проходить все по новой с вами. Человек имеет право оставить при себе хотя бы часть своей личной жизни. Почему я поступал так, как поступал, - мое дело и больше ничье. Теперь, если вопросов больше нет…
Он поднялся, как будто собираясь уходить.
- Ричард, пожалуйста, подожди.
Ее голос! Она. Рик и не заметил, когда она вошла в комнату. Но она здесь.
Он хотел обернуться, взглянуть на нее. Но не стал. Не смог. Снова опустился на стул.
Заговорил Виктор Ласло:
- Прошу вас, мсье Блэйн, нам с женой и вправду нужна ваша помощь. Вы не должны винить нас в том, что сэр Гарольд навел о вас справки. В операции такой важности и тонкости мы должны абсолютно точно знать, где границы лояльности каждого… Про мсье Рено нам все ясно. - Ласло кивнул на капитана. - Для него на первом месте деньги и удовольствия. С такими людьми мы можем вести дела. Но вы - другая история. Я больше не оскорблю вас предложением денег…
- Вы за транзитные письма предлагали мне сто тысяч франков, помните? - сказал Рик. - Или двести тысяч?
- И вы отказались их принять. Вместо этого вы просто отдали бумаги мне - или, пожалуй, правильнее будет сказать, вы отдали их ей.
- Именно, - буркнул Рик.
- Я был готов - мы были готовы - пойти на все, лишь бы выбраться из Касабланки. Ильзины чувства к вам меня не заботили, при условии, что мы уедем и здесь продолжим нашу борьбу. - Ласло налил себе воды из графина на столе. - Идет мировая война - мы не можем позволить личным чувствам мешать делу. Я считаю, то, что вы решили встать на нашу сторону, перевешивает любые ваши планы касательно моей жены. Так давайте же скрепим соглашение, к которому пришли в Касабланке. - Ласло встал. - Я протягиваю вам руку - не как другу, ибо знаю, что друзьями нам не быть. Вместо того я протягиваю ее вам как соратнику.
Прошло несколько секунд, прежде чем Рик протянул руку. Виктор взял ее.
- Ласло, я сделаю все, что позволит мне совесть, для вас обоих, для вас и Ильзы. А сколько именно - определю я, и только я. Принято?
- И снова, - сказал Ласло, - с возвращением на поле битвы.
- Еще одно, - сказал Рик. - То, что я сказал Ильзе на аэродроме, было сказано всерьез. Она не сможет последовать за мной и участвовать в моей борьбе. Мы договорились об этом.
Рик услышал ее шаги - Ильза подошла к столу. Ее голос зазвенел. Он уловил запах ее духов. Обернулся и внезапно утонул в ее глазах.
- Майор, - сказала Ильза, - будьте добры, объясните мистеру Блэйну, как обстоит дело.
Глава тринадцатая
Сэр Гарольд встал.
- Мистер Блэйн, - начал он, прочистив горло. - С момента вступления в войну Соединенных Штатов обстоятельства конфликта кардинально изменились.
Рик сидел недвижно, слушал, сердце его колотилось.
- Эта война перестала быть войной одной-единственной свободной страны, Англии, против Третьего рейха. Перестала быть соревнованием двух империй - Британской и Германской. Перестала быть ученым спором о том, какая система правления лучше - фашизм, коммунизм или демократия. Эта война, - сказал он, грохнув по столу кулаком, - битва насмерть.
Ильза поморщилась от грохота. Ласло нет.
- Насмерть, - повторил майор Майлз. - Я не вполне представляю, каков ваш личный опыт в борьбе такого рода, мистер Блэйн.
- Я успел понять, что люблю выигрывать, - откликнулся Рик. - Но успел понять, что рассчитывать на это нельзя.
- Точно так. Теперь, мистер Блэйн, наша война - это и ваша война. - Майор указал на одну из карт на стене. - Вот, - сказал он, - все, что осталось от Чехословакии. - Он постукал по карте указкой. - Это Прага. Как видите, двести миль к северо-востоку от Вены, и не такая уж даль от Мюнхена и от Берлина. Другими словами, Прага - не какое-нибудь восточное захолустье, далекое и недоступное, а цивилизованный город, расположенный в самом сердце рейха и европейского континента. Невозможно переоценить стратегическое и моральное значение этого города.