2
Андрей посмотрел на карманные часы с выгравированной надписью: "За 2-е место на воздушно-стрелковых соревнованиях ВВС Орловского военного округа".
Поезд ехал третий час, но еще не покрыл и половины расстояния.
Песни, доносившиеся из-за вагонных переборок, смолкли.
Угомонившиеся попутчицы из третьего купе решили пообедать и начали выкладывать снедь из своих баулов.
- Эй, летчик, - окликнули его, - присоединяйся к нам - перекусим!
Но Андрей, подстелив под голову шинель, вытянулся на нижней полке и, закрыв глаза, сделал вид, что спит. Есть ему не хотелось. Он перед отъездом плотно пообедал в городе, пока для него готовили документы в штабе ВВС округа.
Честно говоря, он был утром неприятно удивлен. Андрей уже свыкся с мыслью, что ему придется служить в Киеве, в этом прекрасном городе, где зацветали каштаны. И вдруг - на тебе! Его направляли для "дальнейшего прохождения службы" даже не в Бровары или Жуляны, а в какой-то приграничный городок Коростень, о котором он раньше и не слышал.
Снедаемый любопытством о месте, где ему предстоит служить, Андрей остановил в коридоре разбитного штабного лейтенанта с парашютным значком на лацкане френча.
- Товарищ командир, не скажете, что за место Коростень?
Тот пристально посмотрел на Андрея и задал контрвопрос:
- Вы на каких летаете?
- На И-16.
- Значит, идете в бригаду Николаева. Считайте, что вам повезло. Это лучшее соединение в округе.
- А как сам город?
Лейтенант улыбнулся, сверкнул золотым зубом:
- Про князя Игоря и Ольгу слышал?
- "Князь Игорь и Ольга на холме сидят,
Дружина пирует у брега".
- Точно! - подтвердил лейтенант. - Так вот, в том Коростене князя Игоря древляне подстерегли. А потом Ольга этот город за мужа голубями спалила.
- А сейчас? Сейчас-то как город?
- Конечно, не Киев, - ухмыльнулся лейтенант и потрепал Андрея по плечу, - однако люди везде живут. Рыбалка и охота там прекрасные.
Обрадовало Андрея лишь то, что летать ему придется на новейшем истребителе И-16, превосходящем по скорости лучшие истребители мира.
Солнце спряталось ва лесной чащей. Поезд неторопливо постукивал колесами по рельсам. За окном черной стеной стояли высокие деревья. Редко-редко мелькала огни дальних селений.
И вдруг, как-то неожиданно, из ночного мрака вынырнули ярко освещенные электрическим светом окна трехэтажных домов.
Прогрохотав по железнодорожному мосту, поезд, замедляя скорость, въехал в Коростень.
В открытые окна вагона доносилась музыка духового оркестра, игравшего в городском саду, расположенном близ железной дороги.
На перроне Андрея встретил невысокий широкоплечий лейтенант.
- Ваша фамилия Рогачев? - спросил он. Получив утвердительный ответ, представился: - Лейтенант Вихрев, а зовут Иваном. Из Киева позвонили в бригаду, что вы едете. Мне поручено вас встретить и разместить.
Он взял из рук Андрея чемодан и направился к выходу в город.
В зеленом военном автобусе уже сидели его вагонные попутчицы.
- Иван, ты кого встретил? - спросила у летчика одна из них.
- Это мой командир звена, - ответил Вяхрев и пояснил Андрею: - Жены командиров из нашей бригады. Ездили в Киев на слет женотдела. - Приказал шоферу: - Остановишься у домов начсостава. Высадим девчат, а затем в летную столовую. Там на нас расход оставили.
После плотного ужина расторопный Вихрев проводил Андрея на квартиру. Это была маленькая девятиметровая комната, напоминавшая гостиничный номер. В ее меблировку входили стол, два солдатских табурета, шкаф и узкая железная кровать. Комната располагалась в трехквартирнои секции с общей кухней. Но кухня Андрея не интересовала. Там хозяйничали жены командиров, живших в соседних, более просторных комнатах.
Андрея обрадовала батарея парового отопления.
"Значит, зимой не нужно будет возиться с печкой!"
По тем временам первых пятилеток это было шикарное размещение. В отдельной двухкомнатной квартире жил только комбриг с семьей из пяти человек.
- Устраивайтесь, - сказал Вихрев, передавая Андрею ключ от двери. - Утром построение в восемь сорок на плацу перед штабом бригады. Завтрак - с семи тридцати. Я, пожалуй, зайду за вами. Ждите, - сказал Вихрев и ушел, на прощанье крепко пожав ему руку.
Выложив в шкаф вещи из чемодана, новосел разобрал кровать и улегся на свое спартанское ложе. Через минуту он уже спал крепким сном.
Глава вторая
"Сразу же после вступления в силу настоящего мирного договора вся боевая техника военной и военно-морской авиации должна быть передана союзным и объединившимся державам.
В составе вооруженных сил Германии не должно быть военной и военно-морской авиации".
(Выборка из статей 198 и 209 мирного договора, подписанного 28.06.1918 года в Зеркальном зале Версальского дворца).
1
"…30 августа 1914 года в сиреневом небе Парижа появился немецкий самолет с черными крестами на крыльях. "Таубе" привлек к себе всеобщее внимание. Тысячи парижан, подняв головы вверх, смотрели на смельчака, дерзнувшего залететь в такой глубокий тыл. Аэроплан сделал круг над французской столицей и сбросил бомбу…"
Карл прикрыл глаза, откинул голову на спинку кресла. Представил себя в пилотском кресле "Таубе". Внизу в прозрачной дымке лежит огромный город. Он застроен красивыми домами и дворцами, заселен многими людьми: богатыми и бедными, молодыми и старыми. Все они, замерев, следят за его полетом. В любую минуту он может обрушить на их головы снаряд. Но Карл не торопится приводить смертный приговор в исполнение. Не потому, что ему кого-то жаль, нет! Маленькие, как букашки, французы - злейшие враги немцев. Карл придумал для них другое. Тщательно прицелился и опустил бомбу за борт. Оглушительный взрыв - и вопль ужаса перекрыл рокот мотора. Гордость французов - Эйфелева башня, словно подпиленная, рушится на сады Марсова поля…
Карл открыл глаза и ударил кулаком по подлокотнику кресла, обшитого потертой кожей. Почему он опоздал родиться на два десятка лет? Почему счастье летать на "Цеппелинах" и "Альбатросах" досталось другим? Как обидно, что в то время, когда кто-то добывал славу в сражениях над фортами Вердена и Дуамона, Карл фон Риттен сосал соску в колыбели, а когда бомбардировщики эскадр Келлера и Бранденбурга вываливали с "Гота" центнеры бомб на затемненные кварталы Лондона и Парижа, он делал лишь первые шаги и не мог оценить величия подвигов "Прусской королевской авиации".
Теперь шестнадцатилетнему Карлу был до боли обиден позор капитуляции Германии, закрепленный Версальским договором. Государства-победители оставили его фатерлянду вместо могучей армии куцый рейхсвер, вместо флота открытого моря - кастрированную Балтийскую флотилию, лишенную дредноутов и подводных лодок; на военную авиацию и танки наложили вето. А Карлу так хотелось стать военным летчиком! Может быть, прав его друг Эрвин Штиммерман, который расстался с мечтой о крыльях и поступил на восточный факультет Берлинского университета? Теперь он вместо теории полета и аэронавигации зубрит японские слова и, мокая в тушь тонкую кисточку, рисует иероглифы. Ну и нашел же занятие сын прусского полковника, награжденного высшим военным орденом "Поур ле Мерит"! Впрочем, хотя Эрвин одержим желанием изучить японский язык, он ухитряется посещать занятия секции планеристов в летно-спортивном союзе "Дейче Люфтспортфербанд".
За окном стало темнеть. Заскрипели старинные часы, открылась дверца над циферблатом, выглянула пестро раскрашенная кукушка и прокуковала семь раз. Карл поднялся с кресла, задернул тяжелые портьеры на окнах и включил торшер. Отцовский кабинет осветился зеленоватым светом. Покойный барон фон Риттен-старший многие годы провел вдали от Германии, завоевывая для нее колонии в Африке, Китае и на островах Полинезии. Немудрено, что в кабинете, словно в этнографическом музее, скопились многочисленные трофеи, вывезенные из экзотических, стран: фарфоровые вазы, расписанные драконами и цаплями, старинные бронзовые статуэтки буддийских божеств, резные безделушки из слоновой кости, шкатулки красного и черного лака, инкрустированные перламутром. Стены кабинета были увешаны африканскими и полинезийскими ритуальными масками и оружием: копьями, кинжалами, двуручными китайскими мечами, бумерангами, луками и стрелами. По сторонам письменного стола на стенах висели китайские рисунки XVI века, выполненные на шелковой ткани: ласточки на осеннем дереве и девушка, играющая на флейте. Над массивными книжными шкафами разместились охотничьи трофеи барона - рога лосей и оленей, а пол кабинета был застелен шкурами львов, тигров и медведей.