- Януш, наверно, сказал бы просто: не убий. А ведь я перенял торжественные принципы Януша.
- Это тоже не лезет ни в какие ворота.
- Разговорчики, - ответил Анджей модным словечком.
- А ты как стреляешь? - вдруг остановившись, спросил Губи-Губи.
Анджей тоже остановился и с минуту смотрел ему в глаза.
- Иногда в лицо, а иногда и в спину, - сказал он, цедя слова сквозь стиснутые зубы.
Губерт схватил его за плечо.
- Я никогда тебе этого не прощу! - выкрикнул он вдруг. - Никогда не прощу! Если на то пошло, то это я должен был ее ликвидировать. Понимаешь, я!
- Почему же? - Взгляд Анджея был холоден и тверд. - Почему ты?
- Я любил ее!
- Тогда тем более ты не мог выполнять этот приговор. Это было бы преступлением. Ведь тогда считалось бы, что ты убил ее по личным мотивам.
- А ты?
- Я ее не любил.
- А вдруг? Она ведь и тебе изменяла.
- Она всем изменяла. Она выдавала нас, потому что это доставляло ей наслаждение. Она была последняя стерва.
- Не говори так.
- Благороднейший Губи-Губи! Рыцарь святого Губерта!
- Перестань!
- А в конце концов, ты ведь ничего не знаешь. Не знаешь, кто это сделал.
- Не знаю и знаю.
- Все это домыслы!
- Рана была спереди.
- Ох, успокойся. Ну а как могло быть иначе? Я просто вошел в кофейню утром, когда там еще никого не было. Она стояла напротив…
- Испугалась?
- Не ожидала. А может, и ожидала.
- Ты долго целился? Минуту, две, три?..
- Я совсем не целился. Профессор сказал ерунду.
- Не такую уж ерунду.
- Так мне кажется.
- И ты ничего не почувствовал в тот момент?
- Нет. А впрочем…
- Что?
- Жалость. Если и почувствовал, то только жалость.
- Ох, какой ты страшный, - произнес Губерт, и они снова пошли. - Да, вот еще что, - продолжал Губерт, - давай считать, что это сделал я. Это будет правдоподобно. Скажу, что это я.
- Там, где надо, знают, кто это сделал. Ведь это не я сам так решил!
- Да, да. Но пусть кое-кто думает, что это я. Тебе так будет даже удобнее.
- Свалить все на другого? От этого мне не станет легче.
- А тебе тяжело?
Анджей опять остановился. Он не смотрел на Губерта, взгляд его был устремлен куда-то в пространство.
- А ты что думаешь? Что это хлеб с маслом? Губерт встряхнул его за локоть.
- Анджей, глупый, - сказал он, - ведь мы солдаты.
Анджей словно пробудился. Взглянул на Губерта, усмехнулся, произнес иронически и печально:
- Не убий!
И они разошлись, каждый в свою сторону.
VII
Когда у Лилека земля горела под ногами (а тлела она постоянно), он приходил к Анджею и проводил несколько часов в его комнате, иногда оставался ночевать. Кухня была теперь резиденцией панны Теклы, и она делала вид, что не замечает парня, когда он прокрадывался по коридору.
Несколько раз Спыхала, желая поговорить с молодым Голомбеком, заходил в его комнату и заставал у него Лилека. Он уже привык к нему. Расспросив о нем Анджея, он убедился, что Лилеку можно полностью доверять.
Однажды он зашел к Анджею около полудня. На этот раз в комнате был один Лилек. Оторвавшись от какой-то книги, юноша взглянул на Спыхалу отсутствующим взглядом.
- Что случилось? - спросил Казимеж.
- Несчастье, - пробормотал Лилек. - Азя похитил Басю. - Книга, которую он читал, была "Пан Володыевский". - А который час? - спросил Лилек.
- Двенадцатый.
- О боже, - воскликнул юноша, - я в одиннадцать обещал быть в Мокотове.
- Ого… Это нехорошо, - сказал Спыхала, не переставая улыбаться. - От этого многое может зависеть.
- На этот раз не так уж много, - с некоторым смущением сказал Лилек.
Казимеж раздумывал.
- Ты идешь в Мокотов? - спросил он.
- Ага.
- А где Анджей?
- Не знаю. Сказал, что придет нескоро.
- Ты ночевал здесь? - спросил Спыхала.
- Ночевал.
- Ну ладно, - Спыхала решился. - Дам тебе один адрес. Ты пойдешь туда и скажешь: "Завтра в то же время, что и всегда".
Лилек внимательно посмотрел на него.
- Не знаю, - сказал он медленно, - не знаю, что это за дело.
Спыхала пожал плечами.
- А тебе-то что?
Лилек запнулся, но все-таки сказал:
- Потому что не всякому делу я готов служить.
Спыхала нахмурил брови.
- Солдат не рассуждает.
Лилек посмотрел на Спыхалу.
- Разные есть солдаты и разные… армии, - сказал он с вызовом.
Спыхала рассердился не на шутку.
- Ерунда! Сейчас есть только одна армия: та, которая борется с немцами. Ну так как, идешь в Мокотов или нет?
- С моим делом я уже опоздал.
- А с моим нет. Идешь?
- А вы не подумали о том, - осторожно сказал Лилек, - что я могу выболтать этот адрес?
- Подумал. Никакой прибыли от этого тебе не будет, - буркнул Спыхала. - В конце концов, я знаю, что могу доверять тебе, как Анджею.
Лилек улыбнулся, и эта улыбка сразу изменила его лицо.
- Вы можете доверять мне.
С этих пор Спыхала посылал Лилека с поручениями. Правда, нечасто, потому что узнал, что Лилек провалился и не обеспечен документами. Свидетельство, что он работает в какой-то там типографии, обслуживающей немцев, было подделано грубо и сразу же вызвало бы подозрения. Парень мог попасться в любую минуту.
По профессии Лилек был наборщик. Анджей знал об этом и сказал Спыхале. Это навело Казимежа на догадку: Лилек, наверно, принимает участие в работе какой-то подпольной типографии. Конечно, прямо об этом он его не спрашивал. Совсем не трудно было догадаться, что это была типография.
Занятый своими делами, Спыхала мало знал о работе вновь созданной организации и не придавал ей значения - ему и в голову не приходило, что это могло быть чем-то значительным. Но постепенно Лилек стал выходить у него из повиновения. Он попросту отказывался передавать его указания, хотя все они - как и то, первое - звучали одинаково невинно.
Понемногу - хотя они и редко виделись - между ними нарастал конфликт, который вспыхнул наконец в один весенний день.
В очень сдержанных словах Лилек объяснил, что не намерен помогать буржуазной организации. Спыхала рассердился и назвал его мерзким прихвостнем Советов. Они расстались в комнате Анджея. Спыхала потом ушел к себе, он хоть и верил в порядочность Лилека, но все же испытывал беспокойство. У него даже мелькнула мысль, что надо бы обезвредить Лилека тем или иным способом. Но пока отказался от этой мысли. Опасность и без того грозила отовсюду. Могла появиться совершенно с неожиданной стороны. А навлекая подозрения на Лилека, можно было скомпрометировать дом на Брацкой и собственную квартиру.
"Я предпочел бы, - думал Спыхала, - чтобы его убили на улице, чем чтобы он попался в руки гестапо".
Позднее, глядя в голубые глаза Оли, он устыдился этой своей мысли. "Она ничего не знает обо мне, вообще ничего не знает о наших делах. И о своих детях тоже".
И ни с того ни с сего сказал вслух:
- Очень дурная привычка видеть людей всегда с наихудшей стороны…
Оля с удивлением посмотрела на него:
- Этому тебя научила сама жизнь.
Он не мог не согласиться с ней.
На другой день после ссоры с Лилеком он шел около полудня по Медовой улице и думал раздраженно:
"Приходится теперь самому бегать по всякому пустяку".
В последнее время и от Анджея он видел не слишком много помощи.
На углу Длугой Спыхала заметил толпу. Люди торопливо шли навстречу ему. Кто-то сказал на бегу:
- Не ходите туда. Там скверно пахнет.
Но Спыхала прибавил шагу. На углу он увидел группу неустрашимых варшавских зевак, четыре крытые машины, поставленные в ряд, и отряд гестаповцев.
Свернув в ворота дома, который узнал с недавних пор, Спыхала поднялся на пятый этаж. Окна лестничной клетки выходили на Длугую. Прячась за выступ стены, он осторожно выглянул на улицу. Увидел возле машин нескольких арестованных с поднятыми вверх руками. Жандармы выносили из дому пачки бумаги, кассы с типографским набором, какие-то машины и грузили все это в автомобили.
"Типография", - подумал Спыхала.
Вдруг он увидел на соседней крыше, более высокой, чем крыша дома, в котором он скрывался, фигуру человека. Он прятался за трубы, но очень неловко. Видно было, что он не может управлять своими движениями. Он был похож на пьяного.
"Наверно, ранен", - подумал Спыхала.
И тут он узнал его: это был Лилек.
Но Лилека уже увидели и снизу. По ступеням лестницы, на которой спрятался Спыхала, загрохотали сапоги.
"Хорошенькая история", - подумал Казимеж, но от окна не отошел.
Немцы остановились этажом ниже. Видимо, опасались, что человек на крыше вооружен. Спыхале сверху были видны гестаповцы, стоящие внизу, но они его не замечали. С шумом отворилось окно, и один из них выстрелил.
Пуля не попала в беглеца. Теперь Лилек уже понял, что в него стреляют из окна. Оружия у него не было. Он повернулся в сторону окна и помахал рукой, словно желая сказать: "Не стреляйте!"
"Идиот", - сквозь зубы процедил Спыхала.
Тем временем Лилек, не дожидаясь новых выстрелов, скрылся за трубой. Однако, не уверенный, видимо, в своем укрытии, решил перебраться на крышу соседнего дома. Он вдруг показался из-за соседней трубы и, словно канатоходец, сделал несколько шагов по краю крыши. Движения его были нерешительны. Теперь стало ясно, что он ранен в ногу.
Грянул новый выстрел.