В книгу вошли очерки о боевых действиях моряков в годы Великой Отечественной войны. Это рассказы о реальных людях - матросах и командирах - героях обороны и освобождения Таллина, Севастополя, Заполярья. Час мужества... Этот час приходит, когда твоей Родине грозит смертельная опасность и нужно собрать все силы, всю волю для достижения победы. Часом мужества была героическая оборона Таллина для связиста Константина Голева, севастопольская эпопея для школьницы Зои Козинец, бои в Заполярье для артиллериста Александра Покатаева, подводника Николая Лунина и еще многих воинов, о ком рассказано в этой книге.
Содержание:
Михайловский Николай Григорьевич - Час мужества - Очерки 1
Таллинская страда 1
Огненный город 12
На правом фланге 24
Михайловский Николай Григорьевич
Час мужества
Очерки
Таллинская страда
"Анта... Адели... Ута..."
- Вас вызывает Таллин! - сообщила телефонистка междугородной станции.
Меня охватило волнение. С этим городом связано слишком многое в моей жизни. Война! И даже более ранние времена, начиная с 1940 года, когда первый раз приехал в Эстонию в качестве корреспондента "Правды".
Таллин! При одном упоминании о нем перед глазами всегда возникает образ древнего города с высокими крепостными стенами Вышгорода, башнями Длинный Герман и Толстая Маргарита, памятником русским морякам с броненосца "Русалка" - фигурой ангела с крестом в руке, обращенным к морю...
Я видел Таллин в праздничном наряде - ликующие толпы людей в дни провозглашения Советской власти, видел его в клубах черного дыма, в языках пламени, когда на улицах, перегороженных баррикадами, кипел бой.
Тогда, 27 августа, после двух месяцев упорных сражений в Эстонии, мы вынуждены были уходить морем, прорываться через минные поля, отражать удары вражеских пикировщиков, подводных лодок, торпедных катеров.
Я оказался на пароходе "Вирония". Поначалу в его роскошном салоне и каютах размещался штаб флота, а в последние часы он перешел на крейсер "Киров", и наш небольшой пароход заполнили люди, остававшиеся в Таллине до последнего дня: работники разведки, бойцы и командиры из отрядов прикрытия и наш брат - военные журналисты.
Буксир выводит "Виронию" из гавани, и мы занимаем место в строю уходящих кораблей. В небе на большой высоте плывут немецкие бомбардировщики. Вооружение у нас небогатое - зенитные пулеметы. И все же налет первой девятки удалось отбить. Со всех сторон взметывались султаны воды. Не успели порадоваться, снова налет. Теперь самолеты шли со стороны солнца и один за другим отвесно бросались в пике, причем явно целили в нашу "Виронию", полагая, что она по-прежнему штабной корабль. Вторая атака тоже отбита.
Но вот появляется третья волна. "Юнкерсы" вывертываются и, свистя, несутся в пике. Удар страшной силы. Под ногами все трещит и рушится.
Не помню, как очутился в воде. Вокруг меня виднелись головы плывущих и слышались крики людей.
Усиленно гребу в сторону. Помню советы товарищей: смотри, как бы при гибели корабля не затянуло в воронку. Теперь уже низко над самой водой проносятся самолеты и с бреющего полета обстреливают плывущих моряков. Гул моторов, всплески воды от свинцового дождя. Но именно в такие минуты крайне обостряется сознание, даже у малодушных невесть откуда появляются сила воли, понимание, как нужно себя вести в подобной обстановке. Сейчас важно сохранять силы, и я лежу на спине, едва шевеля руками, лишь поддерживая равновесие. Затем, отдохнув, переворачиваюсь и снова плыву. И так раз за разом повторяю один и тот же прием. Вокруг меня голов все меньше и меньше, и почти не слышно голосов. Уже вечереет, солнце ушло за горизонт, на море свежо, волны подкрадываются, налетают откуда-то со стороны, а я подобен спичечному коробку, выброшенному за борт. Захлебываюсь, но пока не теряю самообладания.
Однако всему приходит конец, силы иссякают. В какой-то момент, в изнеможении закрыв глаза, решил: будь что будет. И тут послышался гул моторов и возле меня оказался катер - "морской охотник", подбиравший немногих, кто уцелел и дождался минуты спасения...
В Таллине я испытал горечь поражения и радость победы. Часто бывая там, я вижусь со старыми боевыми друзьями, а их осталось не так уж много, и меня снова и снова охватывает счастливое и немного грустное чувство встречи со своим прошлым.
И этот телефонный звонок не стал для меня полной неожиданностью. Скорее неожиданным было услышать голос начальника музея дважды Краснознаменного Балтийского флота Владимира Ивановича Гринкевича - знатока военно-морской истории и энтузиаста своего дела. Осведомившись приличия ради, как я живу, он сообщил:
- А у меня для вас сюрприз. Срочно приезжайте!
- Что именно? - допытывался я.
- Возможно, вы слышали о радиолокаторе, он испытывался в Таллине в сорок первом году?
Я вынужден был признаться, что узнаю об этом впервые.
- Не мудрено. Тогда все только начиналось. Но самое удивительное - сохранился дневник инженера Голева, он с опытной установкой был в Таллине в самые жаркие дни боев. Я уверен - это неизвестная страница в истории советской радиолокации, о которой стоит написать. Приезжайте скорее!
Звонок Гринкевича пришелся кстати. Как раз в ту пору я в составе делегации ветеранов войны готовился ехать в Кронштадт для участия в походе Краснознаменного крейсера "Киров". Стало быть, остались считанные дни до встречи с Таллином.
- Тем лучше! - откликнулся Владимир Иванович. - Жду!
Положив трубку, я старался припомнить, не видел ли Голева в дни обороны Таллина? Нет, слышу о нем впервые. Тем больший интерес вызывало у меня сообщение начальника музея. И в те несколько дней, что оставались до отъезда, из головы не выходил инженер Голев, и я думал о том, какие открытия сулит мне его фронтовой дневник, вероятно, чудом уцелевший с тех далеких времен.
Вскоре я оказался в Кронштадте на палубе знакомого корабля, в кругу своих давних друзей, моряков-кировцев, когда-то молодых лейтенантов, старшин, мичманов, совсем молодых краснофлотцев, полных энтузиазма, готовых на любые свершения, а сегодня почтенных отцов семейств, дедов с седыми головами.
Мне особенно приятно было встретить друга военных лет Алексея Федоровича Александровского - Лешу с ямочками, как величали его товарищи. В самом деле, когда он смеялся, у него на щеках возникали две ямочки. Он был в ту пору лейтенантом, командиром зенитной батареи. Все его хозяйство - пушки, пулеметы - находилось наверху; защищая корабль от самолетов противника, бойцы-зенитчики вместе со своим командиром постоянно подвергались смертельной опасности. Теперь и Алеша дважды дед, степенный капитан 1 ранга в отставке, еще полный энергии, а главное, по-прежнему душевный человек. Недаром он много лет бессменный председатель совета ветеранов "Кирова".
Будучи в Кронштадте, коротая часы, оставшиеся до выхода в море, мы с ним отправились в город, я рассказал о своем разговоре с Гринкевичем и о том, что там ждет меня какое-то открытие. Алексей Федорович заинтересовался:
- Да и я слышал, что была в Таллине опытная радиолокационная станция для обнаружения самолетов, но подробностей никаких не знаю.
Проходя по улице Урицкого, мы задержались у дома с мемориальной доской на стене: "Здесь жил в 1895- 1901 гг. великий русский изобретатель радио А. С. Попов".
- Отлично! Он имеет прямое отношение к нашему разговору, - обрадовался Алексей Федорович. - Ведь Попову принадлежит открытие радиолокации. Давайте зайдем!
Но дверь оказалась запертой: выходной день.
Впрочем, Алексей Федорович сам хорошо знал историю развития радиосвязи и популярно объяснил, в чем заключалась сущность явления, впервые обнаруженного русским ученым. Попов доказал, что радиоволны могут служить не только для связи, они пригодны для навигации и обнаружения.
- А у нас когда построены такие станции? - спросил я.
- В тридцать четвертом году под Ленинградом с помощью локатора был обнаружен первый самолет. Ну а потом, должно быть, и в Таллине действовала опытная установка.
Я понял, что мне повезло, - иду по верному следу...
Мы вернулись на корабль, переполненные впечатлениями от встречи со своей далекой молодостью. Нет моряка - ни мичмана, ни адмирала старшего поколения, которые не начинали бы флотской службы в Кронштадте. И нет матроса, способного забыть свою срочную службу здесь, где сами камни овеяны славной историей русского флота. Вот откуда такая привязанность к этому городу и верность ему.
В тот же вечер я постучался в каюту старшего штурмана корабля и спросил:
- Нет ли у вас каких-нибудь материалов о Попове?
Лицо его выразило недоумение: о каком Попове идет речь? Я объяснил, что меня интересует.
Он не хотел отпускать меня с пустыми руками, долю рылся в столе, пока не нашел историческую справку-конспект для занятий с матросами по специальности. И там, к моему удовольствию, оказалось самое важное.
Да, действительно, открытие отраженных волн относится к 1897 году. Тогда ученый докладывал морскому ведомству: