Но как бы то ни было… Я продолжал сидеть в кабине нашего первого Урала, который в составе общевойсковой колонны медленно приближался к зоне боевых действий. В кузове находились мои подчинённые, которым я пообещал съездить сними на войну. Ведь их отправили бы в любом случае. Однако же они не захотели ехать в Чечню с молоденьким лейтенантиком, который только что выпустился из Ташкентского училища. Мои пожелали убыть на войну именно со мной…
"Балбесы… - я даже усмехнулся. - Но всё равно… Приятно, когда солдаты тебе доверяют… причём, не абы что, а свои драгоценненькие жизни… И тем не менее!.. Они - самые настоящие балбесы! Которых ещё учить и учить! Но уже на войне…Не-ет… Вот повоюю я с ними до мая месяца, а потом они уволятся… И всё!"
Ход моих мыслей был прерван вопросом сидящего рядом комбата.
- Чего ты улыбаешься?
- Да так. - ответил я уклончиво. - Вспомнилось кое-что.
Дальше мы ехали молча. Слева и справа простирались голые поля, но вдали уже показалось очередное селение. Его окраины медленно и неотвратимо приближались к нашему автомобилю. Я вновь достал карту и сверился с чёрненькими прямоугольничками, обозначавшими населённые пункты.
- Батако-юрт! - сказал я. - Смешное название. Хоть и непонятное.
Подполковник Тарасов не нашёл в этом названии ничего смешного. Лишь у меня слово Батако-юрт вызывало всякие несерьёзные мысли. Вот название чеченской столицы внушало опасение уже одним своим произношением. Ведь слово Грозный можно озвучить с соответствующим уважением. Вернее, с определённой серьёзностью и даже встревоженностью. А вот географическое обозначение Батако-Юрт казалось достаточно беспечным и беззлобным. То есть почти что неопасным.
Для нашего же комбата это был очередной населённый пункт, через который пролегал маршрут движения его маленькой колонны из четырёх Уралов. И данный Батако-Юрт надо было проехать без каких-либо происшествий.
Однако мы застряли именно в Батако-Юрте. Вернее, встала вся наша колонна. Возможно, движение машин застопорилось где-то за пределами Батако-Юрта. Однако наши грузовики замерли именно в нём. Впрочем, как и все остальные автомобили, направлявшиеся в Грозный.
- Усилить наблюдение! - приказал Тарасов втонгенту радиостанции. - Доложить о получении команды!
- Второй понял! Выполняю!
Это отозвался командир второй группы и по совместительству старший второй машины Юра Денисов. Затем отрапортовал капитан Пуданов. С четвёртого Урала откликнулся замполит Чернов. Пока что всё было нормально.
Я опустил стекло в своей двери и прокричал своим подчинённым соответствующий обстановке приказ. Несколько бойцов сразу же подтвердили его получение. Эти бодрые и энергичные "Есть! Есть!" вселили в меня хорошее чувство уверенности. Ведь наши солдаты ещё не сталкивались ни с возбуждённо-агрессивной толпой, ни слетящими в них булыжниками и бутылками с бензином, ни с чем-то там ещё. Поэтому мне очень хотелось избежать любых инцидентов. Как говорится, от греха подальше.
Однако вся колонна продолжала стоять. И пустынные улицы стали постепенно наполняться местными жителями. Сначала из близлежащих домов повыскакивали дети. Следом за ними на улицу вышли женщины, которые принялись загонять детвору обратно. Но ребятня не слушалась и оставалась на улице. Вскоре показались подростки… Ну, и далее - молодые юноши…
Все гражданские вели себя достаточно спокойно. Они переговаривались между собой, неотрывно глядя на остановившуюся колонну. Дети шныряли по всем направлениям, но к нашим автомобилям не приближались. Данное обстоятельство не являлось несущественной мелочью. Ведь любая детская неосторожность может обернуться самыми непредсказуемыми последствиями…
- У одного - Би-восьмой! - сказал я Тарасову и указал взглядом на мальчишку лет шести-семи.
В руках у пацанёнка был небольшой полевой бинокль. Не какой-то там общегражданский или же театрально-игрушечный оптический прибор. А самый настоящий армейский бинокль Би-8.
- Интересно, трофей или как? - предположил комбат Тарасов. - До Грозного вроде бы далековато.
- Может купили у кого-нибудь? - произнёс я и вздохнул. - Тут же всё продаётся-покупается.
- Всё может быть! - сказал товарищ подполковник и принялся изучать остальную публику.
Практически любой мальчишка мечтает обзавестись самым настоящим военным биноклем. Так уж заведено нашей пацанской природой. У меня в детстве тоже был бинокль, но небольшой и предназначенный для заядлых театралов. А вот полевого бинокля у меня никогда не имелось. Правда, теперь… Когда я вырос и стал кадровым офицером… Но даже сейчас все бинокли моей разведгруппы числятся на мне как полученные во временное пользование. И после войны я должен буду их сдать обратно.
"Увы… Но всё-таки жаль… Что в детстве у меня не было своего бинокля. Вернее, настоящего военного бинокля. Ну, хотя бы Би-восьмого! А жаль…"
Все эти мои отвлечённые мысли проносились в голове и быстро исчезали в неизвестном направлении. Мне конечно же следовало думать о более серьёзных вещах. Например, о тактике ведения боевых действий в условиях города или населённого пункта с одноэтажными постройками. Или же о противодействии агрессивно настроенной толпе… Или об открытии ответного огня из кузова движущегося Урала, когда можно стрелять либо через задний борт, либо через два небольших окошка спереди.
Но ведь постоянно думать о войне - это так надоедает! Поэтому даже отвлечённые мысли о давно прошедшем детстве вызывают столь приятные ощущения. Как будто только что прикоснулся рукой к чему-то далёкому и родному… А ещё возникали совсем другие ощущения и эмоции…
"Странное дело… Каждый из мужиков, прошедших войну, мечтает о том, чтобы его собственные дети никогда не столкнулись с боевыми действиями. Очень даже понятное желание… Да только вот многие мальчишки, вырастая из своих детских штанишек… Ох, как многие из них мечтают побыстрее одеть военную форму и взять в руки боевой автомат… А чуть погодя, когда от постоянного ношения бронежилета будут ныть и ныть плечи… Когда голова станет пухнуть от этой тяжеленной каски… Вот только тогда многие из них будут страстно желать того, чтобы побыстрей избавиться от всего этого железа!.. А кое-кто даже будет пытаться полностью всё забыть! Странное дело…"
Пока я думал, местные жители постепенно разбрелись по своим домам. Исчез и тот пацан с Би-восьмым. А потом и мы тронулись в дальнейший путь.
Затем было ещё одно селение… За ним уже другое. Потом следующее. А мы всё ехали и ехали. Война становилась всё ближе и ближе. В каком-то очередном населённом пункте мы столкнулись с наглядной пацифистской агитацией. На длинном бетонном заборе кто-то написал большими чёрными буквами…
- Русские солдаты! - прочёл я вслух. - Мы не хотим войны! Не стреляйте!
Метров через пятьсот мы заметили уже другую надпись. Слова в ней были другими, но смысл совпадал с первым призывом. Простые жители Чечни не хотели воевать и поэтому просили русских солдат не стрелять в них. Потом была ещё одна антивоенная надпись… И ещё…
В каком-то селении аналогичная надпись была замалёвана такой же чёрной краской. И всё же слова и буквы угадывались без особого труда. Смысл был всё тот же… Нет- войне! Не стреляйте!
Эти простые слова были нам знакомы чуть ли не с детства. Ведь в Советском Союзе практически на каждом шагу боролись за мир во всём мире. Но тогда мне казалось, что война находится где-то далеко. То в каком-то городе Бейруте. То в никому неизвестной Никарагуа. Потом в Сальвадоре и Вьетнаме. В Африке воевали часто. А вот до нас война никак не хотела доходить… И мы в своём детском возрасте порой жалели об этом. Ведь только на войне можно проявить всю свою смелость и отвагу… Чтобы потом вернуться домой с орденами и медалями во всю грудь.
Моя бабушка, когда речь заходила о войне… О Великой Отечественной войне, на которой она потеряла своего мужа и моего деда… Она изредка смахивала с глаз невидимые слезинки… И только потом говорила, что хуже войны нет ничего на всём белом свете. Я тогда замолкал, но всё-таки оставался при своём мнении.
А потом я вырос и попал служить в Афганистан. Затем были всякие события в городе Баку. Далее военная служба занесла меня в "Зону Чрезвычайного Положения", что в Северной Осетии. И вот теперь мне предстояло участвовать в "наведении конституционного порядка" в Чеченской Республике.
И все эти призывы не ехать на войну и не стрелять - это конечно же вполне понятные и оправданные явления. Да только вот надолго ли хватит тех людей, которые всё же решились последовать антивоенному призыву не стрелять?!
Ведь возникает вполне определённая закономерность: Если человек оказался на войне и взял в руки оружие, то он обязательно из него выстрелит. Сначала это произойдёт на учебном полигоне или обыкновенном стрельбище. Тогда любой мужчина впервые в жизни ощутит в себе какое-то ранее неведомое чувство и ему обязательно захочется стать ещё сильнее. И война начнёт манить его, почти что притягивать… а он уже готов туда поехать. Ведь он не хуже и не слабее других. Да и жажда познать неизведанное… А также острое желание проверить себя в новом качестве… Ведь у него в руках окажется настоящее оружие и настоящие патроны… Это же так соблазнительно!