* * *
Как только рани отпустила нас, я поспешила вниз по лестнице в дургавас, чтобы написать Анудже письмо. Надо предупредить ее о меморандуме и о том, что вытворяют кутвали. Она должна спрятаться, если кутвали постучат в дом Шиваджи. Затем я пошла к Гопалу и попросила переслать письмо сестре. Возвращаясь в зал дурбара, я встретила на лестнице Арджуна. В мягком колышущемся свете масляных светильников его лицо казалось вытесанным из камня.
– Что ты думаешь об Азимулле с его угрозами по поводу с нами или против нас ? – спросила я.
Арджун оглянулся. Возле нас стояла Мандар. Моти о чем-то разговаривала с Каши несколькими ступеньками ниже. Я очень сомневалась, что они обращают на нас внимание.
– Британцев надо остановить, – сказал капитан. – Я давно знал, что сипаи рано или поздно восстанут, но мне не нравится, что Азимулла-хан собирается возглавить их. Его надо держать подальше от любой революции.
– Да, но теперь я понимаю, почему Азимулла-хан настолько желчен, – заявила я.
– Сита, я хочу тебе кое-что сказать.
Мы стояли в мерцающем свете масляных ламп. Стражи, поднимаясь и спускаясь, проходили мимо нас.
– Тогда на судне… когда я сказал, что надеюсь со временем жениться и иметь детей… я имел в виду тебя… Я хочу взять тебя в жены и иметь от тебя детей…
Меня охватило волнение, и я, чтобы не упасть, прислонилась к стене. Почему он признался мне в этом? Мы ведь потерпели в Лондоне неудачу. Рани никогда не отпустит меня. Зачем он говорит о столь заманчивой возможности, если понимает, что все это теперь находится вне нашей досягаемости?
– Я дургаваси. Мне двадцать два года. Я должна помогать отцу. Не стоит разрушать нашу дружбу несбыточными мечтами.
Я знала, что в моих словах звучала горечь. Я видела в его глазах сожаление. Однако Арджун лишь поклонился, давая знать, что он все понял, и провел меня в зал дурбара.
Там я подавила чувства, которые грозили задушить меня. Я справлюсь. Я справлялась и с худшим. Я стебель бамбука, а бамбук гнется, но не ломается.
Глава 23
Существует всего несколько событий и картинок из жизни, которые запечатлелись в моей памяти особенно ярко. Например, я помню обстоятельства смерти мамы. Я помню запахи куркумы и кардамона, витавшие в воздухе. Я помню, как капли дождя падали с угла крыши нашего дома в глиняный горшок, стоящий снаружи. Я помню свои чувства, когда мне сказали, что я стану дургаваси. Мне никогда не забыть смятения, вызванного вестью о смерти маленького Дамодара, и горечи от мысли, что рани потеряла Джханси и больше не может править княжеством… Все это я могу вспомнить с фотографической точностью… А то, как мятежники появились в Джханси? Это навечно осталось в моей памяти.
Мы ели арахис в зале дурбара. Рани вслух читала письмо капитана Скина. В нем офицер сообщал о сипаях из близлежащего военного городка Мейрут, которые отказались подчиняться приказам. Нас это не очень удивило. Накануне стало известно, что сипаи в Джханси тоже перестали подчиняться своим офицерам. Весть об этом разнеслась подобно ветру. Утром сотню солдат отправили к позорному столбу для порки за отказ исполнять команды. Я смотрела на сидевших напротив стражей. После переезда в Рани-Махал они присоединялись к нам по вечерам и мы вместе чаевничали. Дворец был слишком мал, чтобы вести уединенную жизнь, такую, как прежде. Мы молча слушали, время от времени переглядываясь. Мы понимали друг друга без слов.
Откашлявшись, рани продолжила читать письмо капитана Скина. Она не говорила, откуда у нее украденное послание, впрочем, у госпожи повсюду в Джханси были свои шпионы.
Войска здесь, рад уведомить Вас, остаются верными и выражают явное омерзение по поводу беспричинных жестокостей, содеянных в Мейруте и Дели. Я собираюсь и впредь проявлять при подчиненных полнейшее самообладание. Я вполне уверен в своей правоте. Все в Джханси вскоре уляжется …
Мы все еще удивлялись наивности его слов, когда вошел гонец в сопровождении четырех стражей рани. Едва увидев его, мы вскочили на ноги. Рани тоже поднялась. Гонец низко поклонился, но рани взмахом руки остановила всяческие церемонии.
– Что случилось? – требовательным тоном спросила она.
– Ваше Высочество! Сипаи сожгли две казармы в стенах крепости Джханси. Сейчас подожгли третью.
В английском есть такое выражение: "Краска схлынула с лица". Ну так вот, когда рани услышала эту новость, именно это и случилось. Она настолько побледнела, что гонец невольно шагнул вперед, опасаясь, что рани может упасть в обморок.
– Ваше Высочество! – воскликнула Сундари.
Рани оперлась рукой о плечо своей капитанши.
Два дня в городе ощущалось ужасное напряжение. Казалось, что Джханси превратился в плохо настроенный музыкальный инструмент, туго натянутые струны которого вот-вот рискуют лопнуть. Все мы продолжали исполнять свои обязанности, но с нетерпением ожидали, что будет дальше.
Когда это случилось, солнце еще не было в зените. Мы, как всегда, упражнялись во владении оружием перед Рани-Махалом. Послышались выстрелы. Мы замерли. Кахини первой повесила свой лук на плечо и побежала к воротам. Мы последовали за ней. Вновь раздались выстрелы. Люди пустились наутек с переполненного базара. Коротышка в форме сипая протолкался к воротам и попросил пропустить его к рани. Мы забрали у него пистолет, саблю и пропустили. Рани находилась во внутреннем дворике. Когда сипай увидел ее, он спешно поклонился и прикоснулся к ее ногам.
– Сипаи Джханси восстали против британцев, Ваше Высочество! Унтер-офицер Гурбакш во главе седьмой роты двенадцатого полка захватил Звездный форт.
В Джханси было три крепости. В пределах первой раньше жила рани, а еще имелись Звездный форт и Городской форт. Все боеприпасы и амуниция хранились в Звездном форте.
– И что дальше? – спросила рани.
Мы знали, что госпожа всеми силами старается придерживаться нейтралитета, ведь если она перейдет на сторону повстанцев, а британцы одержат верх, ей конец.
Коротышка сипай переминался с ноги на ногу.
– Два офицера убиты, а остальные британцы сбежали, спасая свои жизни. Капитан Скин пытается убедить своих людей укрыться в Городском форте.
Я думала о докторе Мак-Эгане и его супруге, которые готовили нас к поездке в Лондон. А еще я думала о майоре Уилксе. Хорошо, если он еще не вернулся из Англии со своей невестой.
– Кто тебя послал? – спросила рани.
Сипай, опустив голову, смотрел на свои сандалии.
– Никто, Ваше Высочество. Я сам пришел.
Значит, другие сипаи не до конца доверяют рани.
Рани разместила дургаваси и личных стражей в зале дурбара. Пока мы занимали свои места, двести солдат, которых британцы разрешили рани нанять, встали цепью вокруг Рани-Махала, готовясь его защищать. Госпожа оставалась вместе с Арджуном и Сундари.
– Что мы делаем? – воскликнула Кахини, когда мы поднимались по ступенькам лестницы наверх. – Почему мы не помогаем восставшим в Звездном форте?
– А кто говорит, что рани так уж горит желанием помогать им? – молвила Мандар.
Внутри зала не хватало места не то чтобы там сидеть, но даже стоять, не мешая друг другу. Зал был рассчитан на пятьдесят человек, но с дворцовой прислугой сюда набилось почти две сотни. Мы с Джхалкари стояли возле одного из окон и пытались разглядеть, что происходит внизу. Над базаром клубился дым. Повсюду бегали люди, торговцы закрывали свои лавчонки, но пожаров, похоже, не было.
– Британцы некоторое время смогут продержаться в Городском форте, – сказала Джхалкари. – Он достаточно надежен, чтобы выдержать осаду. Там есть колодец и недельный запас провизии.
Наконец в зал вошла рани в сопровождении своего отца, Арджуна и Сундари. Перекинувшись парой слов с Кахини, они приказали мне и Джхалкари пройти вместе с ними в личные покои рани.
Когда все уселись, заговорил отец рани:
– В Городском форте собралось шестьдесят шесть европейцев. Более половины из них – женщины и дети.
– Вопрос в том, как мы можем им помочь? – молвила рани. – Надо что-то делать.
В отличие от королевы Виктории, спрятавшейся за парламентом, рани не собиралась бездействовать. Мы переглянулись. Никто не хотел высказываться первым.
– Будь здравомыслящей, Ману, – сказал отец рани. – У тебя лишь две сотни человек. Они нужны для охраны дворца. Ты сама знаешь, что случается во время мятежей. Претенденты на трон, словно черви, вылезают из земли, политой кровью.
Хотя сравнение было весьма разумным, лично я сомневалась в том, что такое сейчас возможно. Разве мы все не боремся за одно и то же? Разве мы все не хотим выгнать британцев из Индии?
– Я могу поговорить с сипаями, – предложила рани.
– Почему они должны послушать ту, кто получает от британцев пенсию? – спросил Моропант.
Лицо рани на мгновение исказилось от душевной боли.
– Тогда самое меньшее, что мы можем сделать, это сказать им, чтобы спасались бегством. Пусть бегут из Джханси и найдут убежище в Сагаре или Датии.
– Думаете, они этого сами не понимают? – не особенно вежливо произнесла Кахини.
– Я думаю, что следует обождать, – высказала свое мнение Сундари. – Давайте пошлем к ним дивана. В качестве жеста доброй воли можно послать вместе с ним кое-кого из ваших стражей.
Рани послушалась совета капитанши, и диван в сопровождении сорока солдат направился в Городской форт.
Мы весь день ждали новостей. В сумерках вернулся один лишь диван и сообщил, что солдаты рани присоединились к повстанцам.