– Я слышала, что он одевается в женскую одежду.
Значит, она все же слышала о Джханси.
– Да, – призналась я.
Королева бросила торжествующий взгляд в сторону принца.
– Народ Джханси боится жить под властью компании, – продолжила я, возвращая разговор в нужное рани направление. – Люди желают сохранить свои традиции и образ жизни. Если Ваше Величество согласится помочь другой королеве, оказавшейся в затруднительном положении, наш народ будет безмерно признателен вам.
– Приезжайте ко мне ужинать сегодня вечером… Все вы… – молвила королева. – В свое время вы получите ответ.
Мы поклонились и уже хотели уходить, когда королева произнесла:
– Подождите! Я хочу вам кое-что показать!
Она улыбалась, словно ребенок. Рядом с ней хмурился принц.
– Баут, – сказала королева.
Ее супруг улыбнулся. Подозвали слугу и послали за Баутом. Я и Арджун переглянулись. Это что, какое-то кушанье? Но когда мужчина вернулся, он вел на поводке большую собаку.
– Баут! – позвал принц.
Огромная собака побежала к нему. Королева рассмеялась, когда животное запрыгнуло на возвышение, на котором стоял трон. Я решила, что это добрый знак.
– Тибетский мастиф. Подарок лорда Гардинджа , генерал-губернатора Индии, – объяснила королева, а затем поинтересовалась: – В Индии все собаки большие? Лорд Гардиндж говорил мне, что, хотя в это трудно поверить, все в Индии огромное и в изобилии: специи, дворцы, боги…
– Боюсь, он преувеличивал, Ваше Величество.
Принц Альберт погладил собаку по спине.
– Ладно. Мы ждем вас сегодня вечером, – сказала королева.
Нас отпустили. Уходя, мы слышали, как она ласково называет своего мастифа по имени.
Мы вышли из тронного зала. Каждое помещение, которое мы проходили, было пышнее прежнего. В больших каменных каминах горело дорогое кедровое дерево, наполняя дворец приятным запахом и совсем не давая дыма. Тот же аромат, что и дома. Я глубже вдохнула воздух. Рамы зеркал, мимо которых мы проходили, были украшены ветками вечнозеленого дерева. А еще я повсюду видела ветки падуба. Такая у них рождественская традиция.
Наконец мы присоединились к остальным, которые ожидали нас в большом зале. Здесь в камине горел жаркий огонь. Все грелись у бездымного пламени.
– Как там? – спросила Джхалкари.
– Она сказала, чтобы мы отужинали у нее сегодня. После ужина королева даст ответ.
– Это хорошая или плохая новость?
– Не знаю.
Зачем мы ей понадобились во время ужина? Только двое из нас знают английский. Многие из стражей с трудом могут есть с помощью ножа и вилки.
Вошел мужчина в красивом черном фраке и сообщил, что наши комнаты готовы.
– У нас здесь нет комнат, – сказал Арджун. – Мы остановились в "Отеле Брауна".
– Возможно, но королева приглашает вас остаться на день здесь. Вам надо переодеться к ужину.
– Мы не привезли с собой никакой одежды, – сообщил Арджун. – Весь наш багаж остался в отеле.
Мужчина высокомерно взирал на нас. Он тяжело вздохнул.
– За вашими дорожными сундуками съездят, а затем, когда вы переоденетесь, отвезут обратно в отель.
– Ваши повара знают, что индусы не едят мяса? – спросил Арджун.
– Они готовы к любому повороту событий, – ответил "черный фрак", – даже к тому, что наши гости никогда прежде не ели, сидя за столом на стульях.
Я бросила сердитый взгляд на Арджуна.
– Не сейчас, – произнес он на маратхи. – Мы близки к цели.
Мы пошли вслед за "черным фраком" через анфиладу залов в крыло дворца, предназначенное для гостей. Проходя мимо большого окна, мы увидели, как с неба падают белые хлопья. Джхалкари первой подошла к окну. Остальные последовали ее примеру.
– Что это? – воскликнул один из стражей.
"Черный фрак" в очередной раз тяжело вздохнул, словно этот день оказался самым ужасным за всю его службу, и произнес:
– Снег. Он падает, когда очень холодно.
Я перевела. Мы все стояли и любовались снегом, пока "черный фрак" не откашлялся.
– Вы сможете любоваться этим чудом из ваших комнат, если пожелаете, на протяжении ближайших двух часов.
Комнаты были такими же великолепными, как и весь дворец. Огромные окна выходили в парк. Мебель красного дерева великолепно смотрелась на фоне золотисто-голубых стен. Хотя каждому выделили по комнате, все мужчины расположились в комнате Арджуна. Джхалкари остановилась у меня. Мы уселись в кресла, обитые голубым бархатом, и принялись наблюдать за падающими с серого неба снежинками.
По прошествии некоторого времени Джхалкари подалась вперед и спросила:
– Какая она?
Молодая женщина понизила голос, хотя говорила на маратхи.
– Вежливая. Сдержанная. Умная. Похожа на рани.
– Она весьма крупная женщина. Ее подбородок… у нее два подбородка…
– Джхалкари! – пожурила я ее, но потом рассмеялась.
– Жаль, что мы не сможем взять снег к себе домой, чтобы все могли это увидеть.
Мы смотрели на странный, чужой нам пейзаж.
– У меня хорошее предчувствие, – сказала я, игнорируя неприятное ощущение в области живота. – Зачем королеве приглашать нас на ужин, если решение будет отрицательным?
* * *
Несмотря на ту роскошь, свидетельницей которой я была на протяжении всего дня, ничто не могло сравниться с грандиозностью этого вечера в Букингемском дворце.
Множество мужчин в черных фраках с белыми отворотами принесли наши дорожные сундуки, доставленные во дворец. Мы облачились в свежую одежду. Джхалкари выбрала сари, отделанное золотой нитью и вышивкой в форме золотых листочков. Рубины на шее и запястьях она оставила, но сменила рубиновую тику, которая спускалась со лба на затылок и ниже, на другую, из золота и изумрудов. Себе я выбрала сари фиолетового цвета с изысканными серебристыми узорами бута . Рани дала мне гарнитур редких фиолетовых сапфиров ему под цвет.
Полагаю, все мы храним свой собственный образ у себя в голове, но этот образ редко совпадает с тем, который запечатлевается в памяти других людей. Когда я, к примеру, воображаю себя, то представляю двенадцатилетнюю Ситу, одетую в грубого сукна ангаркху, за которую отец расплатился двумя поделками, вытесанными своими руками. Но в тот миг, разглядывая собственное отражение в зеркале, я словно впервые видела себя. Я вплела сапфировую тику посередине головы. Драгоценные камни опускались на мой лоб, а большой фиолетовый сапфир свешивался у меня между бровями. Вставленное в ноздрю колечко с сапфирами дополняло картину.
– Ты красива, словно рани, – сказала Джхалкари, – и явно красивее королевы Виктории.
Я рассмеялась, но Джхалкари не шутила.
– Плохо, что ты стала дургаваси. Я не хочу тебя обидеть, – поспешно добавила она, – но иногда я сама стыжусь того, кем стала.
– Ты замужем, – напомнила я ей.
– Но детей у меня не будет, – тихо возразила Джхалкари.
Я смотрела на свое отражение в зеркале. Золото сверкало на шее и пальцах рук.
– Мы приехали сюда ради нашей миссии, – напомнила я ей. – Если мы преуспеем, представь, как изменится жизнь в Джханси. Рани наградит нас и наши семьи так, что даже вообразить себе трудно.
– Возможно, – молвила Джхалкари.
Она присела на краешек кровати и выглянула из окна.
– Думаешь, королева на самом деле захочет вернуть рани трон Джханси?
– А почему бы и нет? Ты что, думаешь иначе?
– Я согласна с мужем: если бы королева хотела, то давно вернула бы.
Тот же самый мужчина в черном фраке пришел проводить нас в столовую. Я и Джхалкари стояли в коридоре и видели, как слуга понапрасну стучит то в одну, то в другую дверь. Мы знали, что все мужчины собрались у Арджуна, но ничего "черному фраку" не сказали. Мы наблюдали, как он сердито вздыхает и переходит от двери к двери. Наконец "черный фрак" постучал в самую последнюю дверь. Оттуда вышли Арджун и другие стражи. На капитане были бело-серебристая курта, серебристые чуридары и серебристые джути. Увидев меня, он сначала скользнул взглядом по складкам моего сари и лишь затем посмотрел мне в глаза.
– Сита, – тихо произнес он.
– Сюда, – сказал "черный фрак", прежде чем я что-то успела ответить Арджуну.
Мы прошли по освещенным газовыми рожками коридорам и оказались в обеденном зале. Там очередной человек, одетый в черный фрак, возвестил о нашем прибытии. Три хрустальные люстры висели над столом красного дерева, чья длина превышала длину зала, в котором рани принимала посетителей в Панч-Махале. Возможно, все дело было в свете, отражающемся в зеркалах, или убранстве зала к Рождеству, но тогда все увиденное показалось мне необыкновенно прекрасным. Красное дерево… серебро… золото… Стол застелен красивой льняной камчатной скатертью, а на ней – сверкающие хрусталь и фарфор. Возле каждой тарелки лежали две ложки, четыре вилки и два ножа. Бокалы были настолько велики, что человек без труда мог бы засунуть в них сжатую в кулак руку. Зал уже до половины был наполнен гостями. Женщин, как я заметила, было не меньше, чем мужчин.