Вместо тюрбанов, которые прежде носили сипаи, надлежало надевать кожаные фуражки. И, как будто этого оскорбления было недостаточно, патроны, применяемые в новой винтовке Энфилд, пропитывались смесью свиного и коровьего жира. Понятно, что в Англии это, пожалуй, воспримут спокойно, но в Индии, где не убивают священных коров для того, чтобы использовать их трупы при изготовлении фуражек и жира для патронов, вызовет настоящий шок. Если же ты мусульманин, а некоторые сипаи таковыми были, мысль об использовании чего-то из свиньи не только оскорбительна, но и напрямую противоречит законам ислама. Еще более неприятным был приказ во время заряжения оружия разрывать пропитанную жиром бумажную оболочку патрона непосредственно зубами. Майор Эллис просил рани успокоить безрассудные страхи сипаев .
"Там есть всего-то капелька жира. Нет никакой нужды поднимать из-за этого недоразумения бучу", – писал он.
Меня удивило, что с этим делом майор Эллис обратился не к радже, а к рани, но, в отличие от меня, почтмейстер Гопал, которому я вернула письмо, удивленным не казался.
– Ну как, ты находишь ее чтение вполне сносным? – спросила рани у мужчины.
Выражение лица почтмейстера стало менее кислым.
– Способности вашей новой телохранительницы к английскому языку не подлежат сомнению, – сказал он.
– Будем писать ответ?
Никогда не видела, чтобы мужчина действовал в такой спешке. Прежде чем рани успела сказать, кому из нас доведется писать письмо, Гопал уже извлек из своей сумки бумагу и перо.
Рани встретилась со мной взглядом, и я поняла, что госпожа считает почтмейстера дураком, но не хочет его обижать.
– Можно начать с обычного приветствия? – спросил Гопал.
– Нет. Хватит краткого ответа. Он считает наши традиции недоразумением. Напиши ему: "Это всего лишь бунт, майор Эллис! Не стоит из-за него поднимать бучу".
Гопал громко рассмеялся.
– Очень остроумно, Ваше Высочество… Лишь бунт…
– Речь идет о бунте? – оборвала его смех Сундари.
По-английски она не разговаривала, поэтому не поняла содержания письма. Впрочем, она и так обо всем догадалась.
– Сипаи злятся из-за патронов?
– Да. Пусть британцы сами со всем разбираются. Сипаи не мои солдаты.
– Но они стоят лагерем в Джханси, – возразила Сундари. – Если они поднимут бунт, то тень вины упадет и на вас. И дело не в том, что они расквартированы в Джханси. Они индусы.
Даже я поняла, что в словах Сундари есть здравый смысл.
– Недавно умерли семеро англичан. Индусы отравили мясо забитой ими коровы. Будьте осмотрительны, Ваше Высочество. Нельзя допустить дальнейших убийств.
Рани согласно кивнула.
– Гопал! Напишите еще вот что…
Все мы ждали, что скажет рани.
– "Если вы на самом деле желаете избежать бунта, – диктовала госпожа, – то прислушайтесь к мнению сипаев, которых считаете своими товарищами-солдатами. Их традиции на тысячелетия древнее ваших. Их следует уважать".
* * *
В дургавасе тем вечером Джхалкари, повернувшись ко мне, шепотом произнесла:
– Рани будет очень ценить тебя за то, что ты владеешь английским, но другие женщины будут только злиться. Не забывай, что это работа, а не семья. Мой отец сказал мне это на прощание, когда я уезжала. И он оказался полностью прав.
– Это он учил тебя владеть оружием?
– Да, пока не умер.
Больше она ничего не сказала; я уже подумала о том, что Джхалкари заснула, когда девушка произнесла:
– Муж мне то же самое говорит.
Я приподнялась на своей кровати.
– Муж? Ты что, замужем?
– Он один из сипаев, которых заставляют носить кожаные фуражки и пробовать на вкус коровий жир.
Я не знала, что и думать.
– Но как тебя могут держать в дурга-дале? Папа говорил…
– Нет никакого закона, запрещающего замужним женщинам быть телохранительницами рани. Главное, чтобы не было детей. Мой муж получил ранение много лет назад. У него не может быть детей. Никакая другая семья не захотела бы иметь его в качестве зятя. Я лучше, чем ничего, поэтому он взял меня замуж.
Я не знала, шутит она или нет.
Я думала о муже Джхалкари, пока не заснула. Даже девушка из далитов, считающаяся неприкасаемой в нашем обществе, имеет мужа, а вот мне суждено быть "замужем" за рани.
Глава 8
В дургавасе было только одно зеркало. Я ждала до тех пор, пока другие не ушли на майдан, а потом поспешила к нему. Мне ужасно хотелось посмотреть, как я выгляжу с оружием за поясом. Хотя Сундари вручала мне оружие из рук в руки, с ним я показалась сама себе совершенно другим человеком. Я невольно засмотрелась на свое отражение в зеркале и вздрогнула, когда у меня за спиной прозвучал знакомый голос:
– А вот где, оказывается, наша маленькая ганвар !
В дверном проеме стояли Кахини и ее уродливая подруга Раджаси. Каждый мускул в моем теле напрягся.
Ганвар , если вы не знаете, оскорбительное прозвище тех, кто родился в деревне. Это хуже, чем если тебя назовут глупой или наивной.
– Только посмотри на нее, Раджаси. Пялится, словно сова, на свое роскошное оружие.
Впоследствии я узнала, что в европейской культуре сова является символом мудрости, но если вы видели сову в жизни, то поймете, что в это трудно поверить. У птицы огромные глаза, словно она вечно всему изумляется, на что бы ни посмотрела. Я, конечно, сомневалась, что похожа на сову, но Кахини удалось задеть меня за живое.
– Ты здесь все утро собираешься торчать или все же присоединишься к нам с рани? – съязвила Кахини.
Я заспешила из спальни, причем так быстро, как только могла, но Раджаси, стоявшая в дверном проеме, подставила мне ногу, и я споткнулась. Если бы я не несла заплечный мешок, выданный мне Сундари, то смогла бы устоять на ногах, но вместо этого я упала на плиты внутреннего дворика, порвав чуридары, подаренные папой накануне моего отъезда из Барва-Сагара.
Мои глаза наполнились слезами. В моей душе заклокотала ярость, настолько огромная, что я даже удивилась, осознав, как сильно способна ненавидеть. Моти, стоявшая рядом, подняла мой заплечный мешок и протянула руку. Я приняла ее помощь и стряхнула грязь с ангаркхи.
Моти, повернувшись к Раджаси, произнесла:
– Тебе повезло, что рани этого не видела.
Впрочем, теперь на нас смотрели все.
– Какое рани дело, что случится с этой маленькой ганвар ? Когда в следующем году придет очередь уходить на покой еще одной дургаваси, это будет она. Могу поспорить на мою лучшую курту. Ты со мной согласна, Кахини?
Та не обратила на ее слова ни малейшего внимания.
– Если Сита не хочет привлекать к себе всеобщего внимания, – сказала Моти, обращаясь к Кахини, – пусть сама за себя решает.
Моти взяла меня за руку и отвела к остальным.
– Ты ранена?
– Нет.
– Понятия не имею, почему они на тебя ополчились, но два года назад Кахини на майдане так сильно ранила одну из новеньких, что девушку пришлось вернуть в дом ее отца.
– Со мной такого не случится.
Моти услышала решимость в моем голосе.
– Будь осторожнее.
Когда мы добрались до майдана, я увидела столпившихся сбоку мужчин. Моти сказала, что мужчины с повязанными на лбах муретхами – стражи рани.
– Но ведь это мы – стражи рани? – удивилась я и тотчас же поняла, как глупо это прозвучало.
Я видела мужчин, стоявших в коридорах вне пределов дургаваса. Мужчины в такой же форме стояли на страже во внутреннем дворике, пока мы вместе с рани шли купаться.
В голосе Моти не слышалось и тени неприязни к "соперникам", когда она произнесла:
– Как только Его Высочество узнал, что рани носит в чреве его наследника, он приказал своим лучшим людям охранять ее покои. Вот тот – их капитан.
Она указала рукой на мужчину, одетого в чуридары свободного покроя и не запахивающуюся на груди белую безрукавку. Точно так же были одеты и другие стражи, поэтому внешне его нельзя было отличить от его людей. Но мне показалось, что для капитана он слишком молод.
– Арджун – один из самых опытных людей в армии Его Высочества, – сказала Моти. – Именно поэтому раджа поручил ему охранять рани.
Остальные женщины, собравшись на поле, рассекали воздух своими саблями. Рядом был возведен низкий помост. Моти сказала мне, что это для тренировок: двум выбранным дургаваси предстоит состязаться друг с другом до тех пор, пока одна не коснется тела другой пять раз. Проигравшая выбывает, и ее место займет следующая.
– Рани настаивает на том, чтобы мы сражались деревянным оружием, – рассказывала Моти. – Так что тебя здесь не ранят. У Кахи… у любой здесь не будет такой возможности.
Мы подошли поближе к помосту.
– Хорошая новость, – произнесла Кахини таким тоном, что мне сразу же стало понятно, что в этой новости ничего хорошего для меня не будет. – Сундари-джи хочет, чтобы ты первой взошла на помост.