Иванок стоял в отдалении, держа в поводу своего гнедого коня. Он отыскал тело Ехира, сына Тугоркана, и остановившимся взором смотрел на него. Отрок даже вздрогнул, когда княжеская рука с длинными пальцами книжника легла ему на плечо.
- Боярин Данила поведал мне, что это ты его убил? - спросил князь.
Иванок кивнул.
- А ты богатырь, Иванок! Про таких, как ты, песни слагают!
Отрок помотал головой, вспомнив, как ему было страшно, когда ханские нукеры схватили его, чтобы убить.
- Слагают, - по-своему понял его жест князь. - И про этот бой будет песня. А может, и тебя в ней вспомянут.
Княжеские слуги подняли тела Тугоркана и его сына, понесли прочь. Конюший придержал стремя, Святополк влез в седло и отправился следом.
Гнедой конь вопросительно ткнулся отроку мягкими губами в руку. Вздрогнув и словно очнувшись, Иванок поспешил туда, где, как он помнил, лежали останки Нечая.
- А ну стой! Куда?
Иванок остановился. Наперерез ему бежал смутно знакомый дружинник.
- Куда коня ведешь? - крикнул он, подбегая. Двое боярских отроков, неотступно следовавших за Иванком, на всякий случай подобрались ближе.
- Твой конь, что ли? - Иванок крепче взялся за повод.
- Не мой. - Дружинник перевел дух. - Друга моего и родича. Я его ищу.
По голосу Иванок уже признал Михаилу и кивнул:
- Не Нечаем ли звать твоего друга?
- Нечаем. А ты… откуда ведаешь?
- Мы прошлой весной встречались, когда наши князья на Половецкую степь вместе ходили, - ответил Иванок.
- Тебя Лютом звать! - вспомнил Михаила. - Ждана про тебя много говорила. Ты знаешь, я… люблю ее. Жениться хочу.
- Женись, - миролюбиво ответил Иванок, в котором ничто не шевельнулось при упоминании его прежнего имени. - Я хочу, чтоб она счастливой была… Пошли. Я видел Нечая.
Вместе они дошли до того места. Гнедой заволновался, почуяв смерть. Михаила только охнул. Иванок помедлил, постоял над телом брата, потом вложил повод в руку молодого дружинника.
- Сведи его домой. Сестре поклон передай, - сказал он.
- А ты не поедешь разве?
- Нет. Ждану жаль, да только не жаловали меня дома, и не тянет туда. Прощай!
И прежде чем Михаила успел вымолвить хоть слово, Иванок повернулся и направился прочь.
Боняк ушел на правый берег Днепра, спасаясь от идущих с левого берега русских дружин, и, опасаясь погони, добрался чуть ли не до Василева. Но князья не погнались за ним - то ли прознали о воевавшем под Переясдавлем Тугоркане, то ли решили, что Боняку удалось уйти. Чуть оторвавшись от погони, хан повернул воинов в сторону какого-то монастыря и походя отдал приказ зажечь его в надежде, что урусы кинутся на помощь своим людям и это отвлечет их от погони.
Но урусских дружин не было видно, и хан отправил под Киев сторожи, и те донесли, что великий князь, простояв под стенами города самое малое время, скорым шагом ушел в сторону Переяславля, оставив город и предместья без должной защиты.
- Гуляй, гуляй, коназ! - причмокивал языком Боняк. - Я тоже пока погуляю!
И он отдал приказ возвращаться.
В окрестностях Киева оставалось еще много сел и городков, княжьих дворов и монастырей, которые уцелели от предыдущих нашествий. Со слов нескольких пленных урусских монахов он знал, что в монастырях урусы молятся своему Богу, Христу, говоря, что он дает им силы. Как всякому богу, ему приносят богатые дары, золото и серебро. И поэтому когда на пути орды встал монастырь, Боняк приказал взять его, разграбить и сжечь.
Киев был спокоен и уверен, что сейчас, когда Святополк Изяславич вернулся и отогнал поганых, людям нечего бояться. Те, что затворились в граде, спасаясь от нашествия, понемногу начали возвращаться на прежнее место. Конечно, не у всех уцелели дома и подворья - Берестово сгорело почти дотла, в Подоле выгорели целые улицы, а уцелевшие дома и дворы были разграблены подчистую, но людям удалось спастись. И горожане рьяно взялись восстанавливать жилища.
В это время опять вдалеке показались дымы.
Горело сразу в двух местах - на Выдобичском холме, где еще Всеволодом Ярославичем был поставлен Красный двор, в котором он любил проводить лето, и в Клове, где был монастырь. Вскоре оттуда показались всадники.
Дозорный на стене чуть не свалился вниз, когда узнал лохматые шапки и халаты половцев.
- Поганые идут! - не своим голосом заорал он, кинувшись вниз. Парень до того перепугался, что своим страхом успел заразить всех, кто слышал его крики. Вой бестолково заметались, не зная, за что хвататься. Одни спешили на стену, чтобы своими глазами увидеть половцев, другие криками сзывали остальных. Кто-то побежал к Святой Софии, чтобы там били в набат.
Половцы приближались, и посадские, поздно заметив новую опасность, бросая имущество, кинулись прятаться. Многие кинулись к воротам, надеясь успеть. Но остальные заметались между домов, тщетно надеясь укрыться. Первые же ворвавшиеся в Подол половцы со всех ног кинулись ловить людей и грабить дома. Это немного задержало наступление и дало киевлянам несколько минут передышки.
Первые беженцы уже ворвались в город.
- Закрывайте ворота! Ворота! - кричали они. - Поганые идут!
Опомнившиеся дружинники кинулись к тяжелым створкам. Остающиеся снаружи люди закричали, умоляя подождать их. Некоторые успели и ворвались в медленно сдвигающиеся щели, но большая часть осталась и стала добычей степняков.
Боняк неистовствовал. Он издалека видел, как закрывались главные киевские ворота, видел, как его воины мчались к ним. Еще бы чуть-чуть - и его доблестные батыры ворвались в стольный град урусов!.. Но ворота захлопнулись перед самым носом всадников. С досады Боняк так хватил саблей по дубовым створкам, что рассек бревна. Во все стороны брызнула щепа.
- Псы-урусы! Псы! - закричал Боняк, потрясая окровавленной саблей. - Вы еще поплатитесь! Вперед, мои воины! Не щадить никого!
Половцы рассыпались по посаду, хватая все, что попадалось под руку. Люди прятались, их ловили, тащили на арканах; тех, кто сопротивлялся, рубили на месте. Где-то опять загорелись крыши.
Боняк сам скакал по Подолу, метался под стенами, откуда летели стрелы, надеясь, что урусы выйдут из города и с ними можно будет сразиться. Гонцы отыскали его не сразу. Боняк едва узнал Торкан-бея, одного из приближенных Тугоркана. Тот почернел, спал с лица и еле держался в седле.
- Великий хан! - выдохнул он хрипло. - Беда! Тугоркан убит!
- Что? - До Боняка не сразу дошло. - Как - убит? Когда? Где?
- Под урусским городом. Урусы подошли тайно, нащисторожи их не заметили. Они кинулись в бой. Мы сражались. Был повержен Ехир Песчаный Барс, а потом и сам Тугоркан. На поле осталось еще несколько ханов. Хан Курей хан Апак… Урусы разбили нас… мы еле ушли.
- Когда это случилось?
- Вчера. Только ночь спасла нас от верной смерти да еще то, что урусы прекратили погоню, чтобы похоронить своих мертвых. Мы не смогли вернуться, чтобы забрать в степи тело Тугоркана и его сына.
Торкан-бей раскачивался в седле и тихо подвывал от горя.
Боняк думал недолго. Вчера убит Тугоркан, его союзник и соперник. Урусы празднуют победу, значит, вот-вот они будут здесь. Уходить придется с полоном и добычей, а это значит, что урусские дружины успеют догнать и отобрать все.
- Уходим! - закричал Боняк. - Довольно! Все назад, в степи! За мной!
Он первым поворотил коня вон из города. Нукеры заголосили, передавая приказ хана остальным, и половцы спешно стали покидать Подол, гоня перед собой пленников и на ходу запихивая в седельные мешки награбленное.
Простившись с Владимиром Мономахом добрыми друзьями, Святополк шел к Киеву. Где-то там оставался второй половецкий хан, с которым тоже предстояла сеча, но после победы под Переяславлем великий князь чувствовал прилив сил и готовность биться до конца. Немного огорчала только смерть Тугоркана - как-никак, они с ним не были в ссоре, хан пришел под стены другого русского города, Киева не грабил. Да и юная Ирина Тугоркановна мало в чем виновата - разве тем, что не пришлась по сердцу и сейчас заслуживала только жалость.
Войско без остановок шло до перекрестка дорог между Берестовом, где, как князь уже знал, его княжеский двор и все прочие дома были спалены, и Печерским монастырем. Здесь Святополк велел остановиться и отъехал с дороги на несколько шагов, озирая луговину, холмы и лес невдалеке.
- Ройте могилу, - приказал он. - Здесь положим Тугоркана с сыном его. Пущай души их вечно маются и не будет им покоя после смерти за то, что нам покоя не давали при жизни.
Бояре, слышавшие слова князя, да и многие простые дружинники согласно закивали, хотя кое-кто и поежился тайно - по древним поверьям, на перекрестке дорог добрых людей не хоронили, ибо это место опасное и является прибежищем всякой нечистой силы. Пока одни рыли могилу, другие крестились и шептали старые заговоры от нечистой силы. Но никто не дерзнул укорить князя, что погребает половецкого хана без должного почтения к покойнику. Наоборот, многие вздохнули с облегчением, когда мертвые тела свалили в яму и стали закидывать ее землей. Когда вырос холм, на него водрузили камень, и Святополк преломил поданный ему хлеб, поминая покойников.
Люди еще не успели отдышаться после странных похорон, когда вернулись дозорные - князь велел выслать на поиски врага сторожи.
- Княже! - Дружинники подскакали к нему. - Монастырь поганые порушили!