– Я не требую от вас оправданий, – все так же резко остановил его Фромм. – Прощайте, генерал-полковник Геппнер. Сейчас я выделю двух офицеров и машину. Вас доставят в военную тюрьму.
Геппнер долго взвешивал его суровым оценивающим взглядом.
– Мне совершенно непонятно, Фромм, почему заниматься этим должны вы.
– Уведите этого господина! – приказал командующий появившемуся в проеме двери офицеру. – Вашу вину, Геппнер, вам объяснят в гестапо, коль уж вы избрали для себя именно такой путь.
51
Появившись на Бендлерштрассе, Скорцени еще довольно плохо представлял себе, что там, собственно, происходит, и был немало удивлен, поняв, что никто не собирается простреливать подходы к ставке Верховного командования и даже не пытается преградить его коммандос путь к кабинетам главных заговорщиков.
– Где эти обреченные безумцы? – первая фраза, которую он произнес, раздвигая руками стволы автоматов растерявшихся охранников из роты обер-лейтенанта Брунхайда. Эти парни так и не смогли понять, за кого пришлые эсэсовцы: за или против фюрера. Ходили слухи, что какая-то эсэсовская часть с самого начала поддерживает заговорщиков. – Часовых сменить. Из кабинетов никого не выпускать, – наставлял расходящиеся по этажам группы. – Всех обезоружить. Имеющиеся в столах и на столах бумаги подлежат изъятию и сохранности.
На втором этаже Скорцени успел задержать группу вермахтовцев, сопровождавших какого-то человека в гражданском.
– Кто такие? – громом раскатился над их головами голос "первого диверсанта рейха".
– Офицеры штаба Верховного главнокомандования, – растерянно ответил один из трех офицеров, видя, что его группа уже окружена эсэсовцами.
– Кто такой этот штатский и куда ведете?
– Советник консистории Карл Герстенмайер.
– Ну и что? Советник консистории…
– Военный трибунал приговорил его к смертной казни как участника заговора против фюрера. Мне, майору Брайтенгеру, приказано привести приговор в исполнение.
– Вот как? Здесь уже действует военный трибунал. Без моего участия? – рассмеялся Отто Скорцени. – Совсем обнаглели. Кто учредил ваш, извините, трибунал?
– Генерал Фромм.
– Ах, Фромм? Отменить! Вы что, действительно священник, советник консистории? Я вас спрашиваю, любезнейшей!
– Видит Бог. Я оказался здесь совершенно случайно.
– Случайно, святой отец, оказался здесь только я. А потому с меня и спроса нет. Все остальные подлежат аресту. Особенно – святые. Этого – в любую из комнат, – указал Скорцени пальцем на Герстенмайера. – Вместе с его палачами. Предварительно обезоружив.
– Но, господин штурмбаннфюрер, мы выполняем приказ командующего резервной армией генерала Фромма.
– С Фроммом мы разберемся без вашей помощи.
Брайтенгер с удивлением взглянул на гиганта с исполосованной шрамами левой щекой. Ему еще трудно было воспринять логику мышления этого человека и его манеру общения со всем остальным миром.
Эсэсовцы мгновенно обезоружили группу майора и затолкали ее вместе со спасенным евангелистом в ближайший кабинет.
– За этого святошу отвечаете головой, – уже издали крикнул Скорцени эсэсовцу, оставшемуся у входа.
– Где тут кабинет Фромма? – спросил он у другого штабиста, которого трое фридентальцев разоружали неподалеку от приемной командующего.
– Чуть дальше, – затравленно указал тот кивком головы на соседнюю дверь.
Прежде чем Скорцени успел разобраться с двумя офицерами, оказавшимися в приемной, из кабинета Фромма кто-то выглянул. Штурмбаннфюрер схватил его за грудки, выволок за дверь и спросил, словно нож к горлу приставил:
– Ты кто?
– Подполковник Гербер.
– Полковник Штауффенберг здесь? – указал он на дверь Фромма.
– Нет. Там командующий.
– Фромм потерпит. Где Штауффенберг?
Фромм и в самом деле мог потерпеть. Ему нужен был Штауффенберг. Скорцени предполагал, что он притаился у командующего. Штурмбаннфюрер очень опасался, чтобы в этой суете и свалке кто-нибудь случайно не пристрелил "убийцу фюрера" или позволил ему улизнуть. Еще больше Скорцени не хотелось, чтобы "убийца фюрера" застрелился, – что было бы слишком "красиво" для него. Мало того, Скорцени очень переживал, как бы его телефонный знакомец не пострадал… от сердечного приступа. Настолько он нужен был сейчас штурннбанфюреру живым и невредимым.
– Где Штауффенберг, я спрашиваю?!
– Его нет.
– Что значит "нет"? – стукнул подполковника затылком о стену. – Он был здесь. Где он находится?
– Его расстреляли.
– Не понял! – почти прорычал Скорцени, не обращая внимания на то, что в это время в приемной появился начальник полиции безопасности и службы безопасности обергруппенфюрер Эрнст Кальтенбруннер, выждавший в машине, пока парни Скорцени наведут порядок в этом осином гнезде.
– Его расстреляли по приказу генерала Фромма. Точнее, по приговору учрежденного им военного трибунала.
Скорцени замер от удивления. Он был потрясен. То, что он слышал, казалось невероятным.
– Когда это произошло? – упавшим голосом спросил "первый диверсант рейха".
– Наверное, часа полтора назад.
"Сразу же после второй беседы с ним, – проскрипел зубами Скорцени. – Дьявольщина!" Он совершенно не подумал о том, что гибель к "убийце фюрера" может прийти вовсе не от рук его коммандос.
– Так, кто здесь расстрелян? – неожиданно вмешался Кальтенбруннер. Двое эсэсовцев уже хозяйничали в кабинете Фромма. Скорцени слышал возмущенный бас генерал-полковника, который, конечно же, считал себя чуть ли не спасителем рейха. Что уже само по себе не могло не раздражать и Скорцени, и Кальтенбруннера. Поскольку ставилась под сомнение их роль в этом спасении.
– Полковник Штауффенберг, господин обергруппенфюрер. – Наконец-то оставил Скорцени в покое подполковника Гербера.
– Тот самый?
– Однорукий. Африканский Циклоп. Подложивший мину.
– И он расстрелян?!
– Судя по всему. Какой-то идиот учредил здесь трибунал.
– Но кто посмел?! – разъяренно прорычал Кальтенбруннер, врываясь в кабинет командующего. – Кто учредил этот дурацкий военный трибунал? Я вас спрашиваю, генерал Фромм?!
Два офицера-эсэсовца уже успели обезоружить генерала и даже заставили его вытряхнуть на стол содержимое карманов.
– Он учрежден мной, господин обергруппенфюрер. Я как командующий…
– Мне хорошо известно, что вы были командующим, – с трудом успокоился Кальтенбруннер, мельком взглянув на ставшего рядом Скорцени, словно говоря ему взглядом: "Ну что теперь делать с этим идиотом?!" – Но кто вам позволил расстреливать полковника Штауффенберга?
– Как только офицеры освободили меня из-под ареста, которому я был подвергнут по приказу генералов Ольбрихта и Бека, я сразу же выяснил, что бомбу в ставке фюрера подложил полковник Штауффенберг.
– Ах, вы уже выяснили?! – саркастически уточнил Кальтенбруннер. – Зато мы выяснили многое другое.
– Поэтому счел своим долгом арестовать его и, по закону военного времени…
– Кто еще расстрелян вместе с ним? – со зверской улыбкой поинтересовался Скорцени, прерывая умилительный доклад бывшего хозяина этого логова.
– Генерал Ольбрихт. Полковник генерального штаба фон Квиринхейм. И адъютант Штауффенберга. Кажется, фон Хефтен, или как его там…
– Одним махом прикончить троих офицеров из своего ближайшего окружения! – вновь возмущенно апеллировал к Скорцени обергруппенфюрер.
– Дабы ни один из них и словом не обмолвился о роли, которую играл в подготовке заговора сам командующий армией резерва, – меланхолично объяснил "первый диверсант рейха". – Старый, как мир, надежный, проверенный способ избавления от свидетелей.
– Как вы смеете, господин штурмбаннфюрер? – попытался выразить свое возмущение генерал Фромм. Тем более, что в эту минуту в кабинет зачем-то втолкнули и подполковника Гербера. – Я приказал расстрелять их только потому, что они представляли опасность для рейха.
– Уже после того, как были арестованы и сдали вам оружие? – позволил себе удивиться Скорцени. – Или, может быть, они оказывали вам вооруженное сопротивление? Будучи обезоруженными?
Фромм ошалело осмотрел обоих эсэсовцев и только сейчас понял, как вся та спешка с расстрелом убийственно оборачивается сейчас против него.
– Нет, они действительно сдали оружие и…
– Адъютант полковника Штауффенберга… Этот самый фон Хефтен… Он что, тоже стоял во главе заговора? – продолжал свой неспешный допрос Отто Скорцени.
– Не думаю.
– А мы, генерал Фромм, мы иногда думаем. Прежде чем стрелять.
– Но он находился вместе с полковником в ставке фюрера.