– Что это вы мне проповеди здесь читаете? – опять побагровел Фромм, которого страшила сама мысль о том, что теперь он полностью посвящен в детали заговора. Ведь до сих пор Ольбрихт говорил в основном о ситуации, которая может сложиться, если фюрер будет отстранен. При этом он всегда намекал то на Гиммлера, то еще на кого-то очень влиятельного, который якобы стоит во главе заговора. И если он, Фромм, терпел подобные разговоры в своем кабинете, то лишь потому, что полагал, будто покушение произойдет без его ведома и участия. Его возглавят важные персоны из нынешнего окружения Гитлера, которые и возьмут на себя всю ответственность. Ему же, Фромму, останется лишь подтвердить свою лояльность новым руководителям Германии.
Но теперь генерал с ужасом открыл для себя, что центр заговора и даже сам несостоявшийся убийца находятся не где-то там, в окружения фюрера, а здесь, в возглавляемом им штабе. А покушавшийся стоит сейчас в двух шагах от него. Он, оказывается, здесь, перед ним! И что же дальше? Фюрер уцелел. Гиммлер, Геринг, Геббельс, Кейтель и весь прочий высший командный состав армии, СС и рейха остались верны ему. А Мюллер, Гиммлер и Кальтенбруннер только и ждут команды, чтобы окончательно разобраться, что к чему, и направить сюда батальон-другой эсэсовцев…
– Итак, я понял, что вы все трое являетесь непосредственными участниками заговора против фюрера и самого покушения на него?
– Мне кажется, нет, почти уверен, что вам это было известно задолго до сегодняшнего дня, – говорит Бек, незаметно пятясь к двери.
Он все еще был в гражданском и безоружен. Это заставляло его чувствовать себя совершенно лишним при подобных выяснениях отношений. Но еще больше его удручало то, что, как оказалось, заговорщики не только не скоординировали действия всего того генералитета, что поддерживал их, но и не позаботились даже о том, чтобы навести порядок здесь, в самом центре, в штабе заговора.
А ведь предлагая ему пост президента новой Германия, те же Ольбрихт, Гешшер, Герделер и Квиринхейм ясно давали понять, что он окажется совершенно непричастным к этому заговору, а следовательно, "не замаранным". Что очень важно было в смысле признания нового президента в дипломатических кругах союзников.
– А вас я вообще не желаю видеть ни в своем кабинете, ни в штабе командования армией резерва! – орет Фромм, расстегивая кобуру. Но в тот момент, когда он хватается за рукоять пистолета, Ольбрихт решительно бросается к нему и перехватывает руку.
– Как это понимать? – пытается освободиться от его захвата Фромм. – Вы – подлые предатели! Вы арестованы, и вас будут судить.
На выручку Ольбрихту приходит генерал-полковник Бек. Но даже вдвоем они не в состоянии совладать с мощным рассвирепевшим командующим. Он буквально выносит их из-за стола, раскручивает и швыряет из стороны в сторону, словно цирковой силач – нависших на него лилипутов.
Эта схватка закончилась бы для заговорщиков трагически, если бы в комнату не ворвались обер-лейтенант фон Хефтен и полковник фон Шверин. Завидев всю эту возню, крепкий, мускулистый Шверин метнулся к Фромму и одним движением заломил ему руку за спину. А Хефтен, просунув руку между руками генералов, столь же ловко, словно цыган на ярмарке, сумел извлечь из кобуры пистолет командующего.
– Господа, – заглянул в кабинет Фромма ничего не подозревавший полковник Мерц фон Квиринхейм. Он на несколько секунд застыл, пытаясь понять, почему все так взъерошены, да и располагаются как-то странно, вокруг командующего. А фон Хефтен к тому же – с пистолетом в руке. – Я только что с узла связи, беседовал с начальником бронетанкового училища полковником Глеземером. Он сообщает, что к казармам войск СС направлен танковый патруль. И что им сформирована танковая колонна, которая готова прикрывать наш штаб. Сам полковник с минуты на минуту будет здесь. Танки тоже движутся сюда.
Какое-то время все молча осмысливают эту информацию. Но время визитов еще не исчерпано.
– Господин командующий, – появляется в двери полковник Егер, – полковник Мюллер, заместитель генерала фон Хитцфельда, наконец появился в пехотном училище в Деберице. Только что я беседовал с ним. В отсутствие генерала, который, как выяснилось, находится где-то вне Берлина, кажется, на похоронах, и, очевидно, не знает о случившемся, полковник принимает на себя командование училищем и приступает к выполнению плана "Валькирия".
Ольбрихт и Бек победно смотрят на Фромма. Они пытаются осматривать его сверху вниз, точно так же, как еще несколько минут назад Фромм осматривал их. Но командующий сник и без их взглядов. Правда, смятение его длилось недолго.
– Ничего, – озлобленно обещает он собравшимся. – Не пройдет и часа, как здесь будут иные танки и иные люди. То, что вы здесь заварили, не может продолжаться вечно. Если вы еще не расстреляны, то лишь потому, что Гиммлер все еще в ставке фюрера, а не в Берлине – да, нет?
– Фон Шверин, фон Хефтен. Под стражу бывшего командующего, – как можно пренебрежительнее приказывает Ольбрихт. – Через какое-то время мы решим, как с ним поступить.
– Предатели! – зло швыряет ему в лицо Фромм, под дулом пистолета оставляя свой собственный кабинет. – Я еще рассчитаюсь со всеми вами. Это я вам обещаю – да, нет?
24
Вновь увидев перед собой майора Ремера, генерал фон Хазе приятно удивлен. Еще больше его удивляет, что приказ выполнен. А раз так – он требует ввести в действие все вспомогательные подразделения батальона, чтобы оцепить район Антгальтского вокзала.
Майор сразу же соображает, что дело тут не в самом вокзале, а в том, что рядом с ними находится здание службы безопасности, а это значит, что предстоит иметь дело с СД, гестапо и еще черт знает с кем. А главное, если дойдет до чего-то серьезного, против его "охранников" будут брошены отборный фридентальский батальон Скорцени и все курсанты его диверсионной школы.
Ремер, конечно, не прочь потягаться славой со Скор-цени. Но он отлично понимает, что солдатики из его вспомогательных служб к такому противостоянию явно не готовы.
– И еще одно, – входит в раж комендант Берлина, которому вдруг показалось, что он командует целой дивизией. Хотя ни одно подразделение из обещанных командующим военным округом Берлин – Бранденбург генералом Кортцфлейшем так до сих пор и не выделено. – Перебросьте часть своих храбрецов на Герман-Герингштрассе и оцепите дом, в котором живет Геббельс.
– Это еще зачем?! – восклицает Ремер, чувствуя, что по телу его прошлась холодная волна страха. Кто бы мог подумать, что впервые по-настоящему струсить ему придется здесь, в центре Берлина? И это при всей его отчаянной, граничащей с безумием храбрости. – Уж не собираетесь ли вы арестовывать министра пропаганды?
Генерал фон Хазе растерянно помолчал, только сейчас, очевидно, поняв, что ведь он, по существу, берет под домашний арест самого Геббельса. К тому же четкого приказа об арестах пока что так и не поступило; и это обескураживало коменданта. Если не арестовывать и не расстреливать, то как же можно установить контроль над столицей и взять власть и свои руки? Что-то там, в штабе армии резерва, темнят.
– Все будет зависеть от ситуации, майор, – наконец изрекает он. – А пока что, вплоть до особого приказа, в дом никого не впускать, из него не выпускать. В том числе – и рейхсминистра Геббельса.
– Но мой батальон не может выполнить этот приказ! – срывается Ремер, не обращая внимания на то, что генерал уже пытается распоряжаться судьбами трех других присутствующих здесь офицеров. – Вы прекрасно знаете, что доктор Геббельс является патроном всей дивизии "Гроссдойчланд", и мои солдаты гордятся этим. Тем более, что совсем недавно Геббельс выступал перед офицерами батальона.
– Так заставьте его выступить еще раз, – насмешливо бросил кто-то из присутствующих здесь яростных заговорщиков.
– Перед оцеплением, у своего дома, – добавляет адъютант коменданта майор Хайессен.
Однако генерал жестом останавливает адъютанта и затем несколько секунд стучит кончиком карандаша по лежащей перед ним карте Берлина, той, особой карте, на которой красными кружочками очерчены кварталы, штабы и различные учреждения, подлежащие блокированию в первые же часы проведения операции "Валькирия".
– В какой-то степени майор прав, – соглашается он, не отрывая от нее глаз. – Доктор Геббельс действительно является патроном этой дивизии, мы как-то не учли этого обстоятельства. И еще неясно, как поведут себя солдаты, когда Геббельс в самом деле решит обратиться к ним. А что он не откажет себе в таком удовольствии – можно не сомневаться. Ладно, майор, мы поручим эту операцию другому подразделению.
– Позвольте, у нас некому больше поручать, – бездумно выдает истинный секрет его колебаний Хайессен.
– Мы поручим эту операцию другому подразделению, – раздраженно, а потому почти по слогам повторяет генерал, осуждающе глядя на своего адъютанта.