12
Да восхвалится имя ГОспода, благословляющего тех, кто ищет истину, и порой даже слепой курице указывающего на зернышко.
Это случилось на шестой день наших поисков в царских конюшнях, где находились архивы: двое помогавших мне рабов, которые, как я уже упоминал, были сведущи в грамоте и в расшифровке различных письмен, вдруг радостно закричали. Я поспешил к ним - и увидел под кучей всякой дряни разбитый глиняный сосуд; вокруг него лежало множество глиняных черепков и глиняных табличек, многие из которых были повреждены. Большинство надписей на них были исполнены в манере иудейских писцов тех времен, когда Давид царствовал в Хевроне, однако писали их разные руки: то были почерки писцов Эфраимова и Вениаминова колена.
Поначалу я никак не мог поверить в то, что действительно вижу пред собой архивы Сераии, писца царя Давида времен его семилетнего правления в Хевроне и двадцатитрехлетнего в Иерусалиме. Наконец я во всю глотку принялся звать Элихорефа и брата его Ахию, а когда они прибежали, спросил, откуда этот старый сосуд.
Элихореф поднял один из черепков и стал пристально его рассматривать, а Ахия сказал, что такой сосуд никогда не попадался ему на глаза и что, возможно, здесь не обошлось без нечистой силы. Тогда Элихореф бросил свой черепок, словно тот обжег ему пальцы, и воскликнул:
- Да подвергнет меня БОг всяческим мукам, если я оставлю здесь этот сосуд и все, что к нему относится, более чем на одну ночь.
И поскольку приближался канун субботы, оба раба и я сложили черепки и дощечки в несколько мешков и отнесли их в дом № 54 по переулку Царицы Савской, куда добрались мы как раз в тот час, когда солнце уже собиралось закатиться за западный вал города.
И Эсфирь благословила свет в светильнике, и дом, в котором этот светильник стоял, и всех, кто был в этом доме; она показалась мне молодой и необыкновенно красивой, ибо смотрел я на нее с любовью в сердце; но вместе с тем я был полон нетерпения и хотел, чтобы суббота поскорее миновала, тогда я смогу открыть мешки и разложить свои находки.
Я, Эфан, сын Гошайи, выбрал из архивов Сераии документы, наиболее важные для истории, а также для понимания того, каким человеком был Давид. Там, где табличка или черепок повреждены и текст, несмотря на все старания, не удалось восстановить или дополнить, я оставил его так как есть. Все примечания и пояснения сделаны мною.
Обнаруженные документы охватывают период начиная с похода Давида на Хеврон, где ему суждено было быть помазанным в цари Иудеи, до его сговора с Авениром, сыном Нира, и другими о свержении Иевосфея, единственного оставшегося в живых сына Саула, бывшего царем Израиля в Маханаиме. Более поздние события, несомненно, отображались Сераией с неменьшей старательностью, собиралась и вся переписка, однако либо сосуды с этими письменами хранятся где-то в ином месте и ждут своего часа, либо, не дай БОг, бесследно исчезли.
ДАВИД ГОВОРИТ СЕРАИЕ
Давид, сын Иессея, сказал мне:
- Сераия, посмотри на этих людей, что появились в Секелаге без всяких видимых причин; они оглядываются по сторонам и вынюхивают, не затачиваются ли копья, не куются ли мечи. Без сомнения, это лазутчики гефского царя Анхуса, моего сюзерена, или кого-то из других филистимских князей, которые мне не доверяют. И не без оснований, ибо ситуация среди детей Израиля запутанна и чревата всякими неожиданностями. С одной стороны, есть Авенир, сын Нира, с остатками войска, которые бежали от Гелувейской горы; Авенир собрал рассеявшихся солдат неподалеку от Маханаима, восточнее реки Иордан, в долине Газовой и сделал там царем Иевосфея, единственного оставшегося в живых сына Саула. А с другой стороны, в Секелаге стою я, Давид, сын Иессея, с почти тысячей воинов. Между мной и Авениром, во всех горах западнее Иордана до самого Дана, не найдешь ни власти, ни силы; кто первым продвинется в эту область, тот завоюет целое царство.
- Так угодно БОгу, - отвечал я, - и потому нас ждет удача.
На это отвечал Давид:
- Прикажи выбрать лучшего барашка и позови первосвященника Авиафара; скажи, чтобы вымыл он свои грязные руки, ибо желаю я вознести жертву ГОсподу.
Я сделал так, как мне было велено, и возвратился к Давиду, который к тому времени помылся, натер свое тело благовонными маслами и облачился в чистые одежды. Затем он последовал за Авиафаром к жертвеннику, где первосвященник перерезал барашку горло. Когда же жертвенный фимиам воспарился к Яхве, обратился Давид к БОгу и сказал: "О, ГОсподи, ты…"
(На этом месте текст обрывается. И нам не удалось узнать от Сераии, о чем Давид беседовал с БОгом. Вскоре Давид отправился в Хеврон, где старейшины родов Иудейских помазали его на царство.
Почему же филистимские князья-победители не воспрепятствовали Давиду утверждать свое господство в Хевроне? Ответ на этот вопрос, видимо, в том, что отделение Иудеи от Израиля было им на руку. Ну, а когда вскоре Иудея и Израиль начали войну между собой, филистимляне могли спокойно наблюдать за этим со стороны.
Показательным с точки зрения жестокости, с которой Давид вел эту войну, был его спор с Иоавом, записанный Сераией. Спор этот произошел вскоре после известной резни у Гаваонского озера, где воины Иевосфея под предводительством Авенира, сына Нира, встретились с войском Давида, во главе которого стоял Иоав; с каждой стороны было выставлено по двенадцати передовых бойцов, они схватили друг друга за волосы и вонзили друг другу в тело мечи; после чего в тот же день началось беспощадное сражение, и были люди Иевосфея разбиты людьми Давида и бежали; при этом Авенир ударил своего преследователя Асаила, брата Иоава, обратным концом копья под пятое ребро так, что прошло оно насквозь и умер Асаил на месте; Иоав же в конце концов велел дуть в трубы и прекратить преследование, ибо Авенир запросил у него пощады.)
О ЕДИНСТВЕ И РАЗДОРЕ
- …Ты заключил перемирие с Авениром. По какому праву? Кто дал тебе такие полномочия? Может, ангел ГОсподень тебе это присоветовал? Авенир уже был у тебя в руках; нужно было лишь сомкнуть вокруг него кольцо, и это был бы конец и ему, и Иесофею, сыну Саула; ты же предпочел затрубить в свою проклятую трубу.
- Да позволит мне молвить мой владыка и брат матери моей Саруи. Когда увидел я их стоящими на холме Ама, услышал я голос: "Остановись, Иоав, вы же одной плоти и одной крови; разве эти люди - не такие же дети Израиля, как ты и твои воины?"
- Это было до того, как Авенир воззвал к тебе, или после?
- До того, мой повелитель, до того.
- Тогда это, без сомнения был голос Велиара, который ты не узнал, ибо мозгов у тебя не больше, чем у курицы.
- Но разве дети Израиля не одного семени? Разве единство не лучше, чем раздор? Разве дерево не крепче, чем его ветви?
- Ты мыслишь по старинке, Иоав. Прежде чем достичь единства, надобно пройти раздор; прежде чем вырастет новое дерево, должно быть срублено старое и корни его выкорчеваны. Разве не сам пророк Самуил помазал меня? Разве не Яхве избрал меня на царствование над Израилем, надо всем Израилем?
- Владыка мой царь прав. И я отомщу за кровь брата моего, Асаила, которого Авенир убил обратной стороной своего копья.
- Опять ты все строишь на чувствах, Иоав. Поэтому и не видишь, что наше время - это время больших перемен, когда все становится с ног на голову; возникают огромные царства, так что люди не будут более жить так, как им заблагорассудится, и идти туда, куда влечет их настроение, а будут работать, подчиняясь твердой власти и новому закону. И ты, Иоав, либо поймешь это и будешь думать так же и вести себя соответственно, либо будешь выброшен на свалку истории.
- Клянусь ГОсподом и душой своей, я не хочу быть выброшен на свалку. Я солдат и…
(Все поиски табличек с окончанием спора между царем Иудеи Давидом и его военачальником Иоавом оказались напрасными. Однако я сомневаюсь, что Иоав полностью понял образ мыслей младшего брата своей матери.)
ОБРЫВОК ЗАПИСИ
…и была долгая война между домом Сауловым и домом Давидовым. Дом Давида становился все более могущественным, дом же Саула слабел и сдавал свои позиции…