– Послушайте меня внимательно. – Я обратился к двум телохранителям. – То, что я вам сейчас скажу, может показаться странным, но я хочу, чтобы вы в точности выполнили мои указания. От этого зависит жизнь Рикори. Один из вас должен сесть рядом с Рикори в изголовье его кровати и все время оставаться между ним и мной. Если я усну, а он придет в себя, разбудите меня. Если вы заметите какие-то перемены в его состоянии, разбудите меня. Вам ясно?
– Да. – Оба кивнули.
– Замечательно. А теперь главное. Вы должны следить и за моим состоянием. Пока один сидит рядом с Рикори, второй пусть не сводит с меня глаз. Если мне понадобится подойти к вашему боссу, я могу сделать это только по трем причинам: прослушать его сердце, проверить реакцию зрачков или измерить температуру. Безусловно, если его состояние не изменится. Если вам покажется, что я проснулся и пытаюсь сделать что-то другое, – остановите меня. Если я буду сопротивляться – обездвижьте меня. Свяжите и заткните рот кляпом… Впрочем, нет, рот не затыкайте. Послушайте, что я буду говорить, и запомните это, а потом позвоните доктору Брейлю. Вот его номер. – Записав на бумаге цифры, я передал ее охранникам. – И старайтесь причинить мне как можно меньше вреда. – Я рассмеялся.
Телохранители недоуменно переглянулись.
– Как скажете, док… – с сомнением протянул Билл.
– Именно так. Не волнуйтесь. Если вы ошибетесь, я не стану вас обвинять.
– Док знает, что говорит, Билл, – согласился Джек.
– Ну ладно, – нехотя кивнул Билл.
Я выключил свет, кроме ночника на столе медсестры, и, вытянувшись в кресле, повернул абажур ночника так, чтобы свет падал мне на лицо. Эта белая шапочка, найденная на полу, произвела на меня неизгладимое впечатление, будь она неладна! Я положил ее в ящик стола. Джек сел в изголовье кровати Рикори. Билл пододвинул стул и устроился напротив меня. Я сунул руку в карман и сжал нить с узлами, закрыл глаза, постарался очистить свой разум от всех мыслей и расслабился. На время отказавшись от собственных представлений об устройстве мироздания, я был намерен предоставить мадам Мэндилип возможность действовать.
Пробил час ночи. Я уснул. Где-то завывал сильный ветер. Он приближался, кружил, затем налетел, подхватил меня и понес прочь. У меня не было тела, не было формы, и все же я существовал – бесформенное, сознающее, чувствующее Я. Затерянное в вихре сознание. Ветер нес меня прочь, прочь, прочь. Бестелесный, незримый – я обретал жизнь в этом ветре, нездешнюю беспредельную силу, переполнявшую меня восторгом. А потом буйный ветер швырнул меня обратно, изгнал из того чуждого пространства…
Я словно очнулся, но отзвуки нечеловеческого ликования еще гремели во мне… О, вот же оно, его я должен уничтожить… Там, на кровати… Должен убить, чтобы животворящая сила ликования вернулась… Должен убить, чтобы ветер подхватил меня вновь, унес прочь, наделил силой… Но нужно быть осторожным… осторожным… Ударить туда… в горло, прямо под ухом… И тогда меня подхватит ветер… Ударить прямо в пульсирующую жилку на горле… Но что держит меня? Осторожно… осторожно… "Мне нужно измерить его температуру"… Да, вот что нужно сказать… осторожно…"Мне нужно измерить его температуру"… А теперь – один прыжок, удар… прямо в пульсирующую жилку на горле… "Ну уж нет, с этим вы никуда не пойдете!" Кто это сказал? Что-то все еще удерживает меня… Ярость… Всепоглощающая беспощадная темнота… Завывания ветра стихают…
– Влепи-ка ему еще раз, Билл. Только не так сильно. Он приходит в себя.
Я ощутил острую боль в щеке. Туман, застивший мне глаза, рассеялся. Я стоял между столом медсестры и кроватью Рикори. Джек прижимал мои локти к бокам. Билл занес ладонь для очередной пощечины. А я что-то сжимал в правой руке. Скальпель, острый как бритва!
Я отбросил скальпель.
– Все в порядке, можете меня отпустить, – тихо сказал я.
Билл промолчал. Его товарищ не ослабил хватку. Повернувшись, я увидел, что вся кровь отхлынула от его лица.
– Именно этого я и ожидал, – объяснил я. – Вот почему я проинструктировал вас подобным образом. Все уже завершилось. Можете направить на меня оружие, если хотите.
Державший меня охранник опустил руки.
– Вы довольно сильно меня ударили, Билл. – Я осторожно коснулся своей щеки кончиками пальцев.
– Видели бы вы свое лицо, док, вы бы удивились, что я не прибил вас на месте… – Он пожал плечами.
Я кивнул, вспоминая, какая дьявольская ярость охватила меня в момент помутнения рассудка.
– Что я делал?
– Вы проснулись. С минуту сидели за столом, глядя на босса, – начал Билл. – Потом что-то взяли из ящика и встали. Сказали, мол, вам нужно измерить его температуру. Двинулись к нему. И мы увидели, что у вас в руке. "Ну уж нет, с этим вы никуда не пойдете!" – закричал я. Джек вас схватил. А потом вы точно с ума сошли. Пришлось навернуть вам пару раз. Вот и все.
Я опять кивнул. Достав из кармана нить из женских волос, я поднял ее над подносом для инструментов и чиркнул спичкой. Нить загорелась, извиваясь, точно маленькая змейка: казалось, что узлы развязываются, когда их касается пламя. Бросив ее на поднос, я увидел, как она превратилась в пепел.
– Я думаю, проблем сегодня больше не будет. Но оставайтесь начеку, как и прежде.
Сев обратно в кресло, я закрыл глаза.
Что ж, Брейль не показал мне душу, но теперь я поверил в силы мадам Мэндилип.
Глава 11
Кукла убивает
Остаток ночи я проспал без сновидений и проснулся, как всегда, в семь утра. Охранники все еще наблюдали за мной. Я спросил, не объявлялся ли Макканн. Они сказали, что нет. Меня это немного удивило, но им отсутствие южанина не показалось чем-то странным. Вскоре Джека и Билла должны были сменить, и я предупредил их, чтобы они не говорили о случившемся этой ночью ни с кем, кроме Макканна, напомнив, что им, скорее всего, в любом случае никто не поверит. Они с серьезным видом заверили меня в своем намерении хранить молчание. Я распорядился, чтобы их сменщики теперь дежурили непосредственно в палате, пока Рикори не поправится.
Осмотрев Рикори, я понял, что его состояние стабилизировалось во всех отношениях. Мужчина крепко спал. Судя по моим наблюдениям, второй шок, как это иногда бывает, снял негативные последствия первого. Когда Рикори проснется, он сможет двигаться и говорить. Сообщив это охранникам, я увидел, что им не терпится засыпать меня вопросами, но не стал им потакать.
В восемь утра пришла дневная медсестра. Она очень удивилась, узнав, что Батлер спит, а я подменил ее ночью. Я ничего не стал ей объяснять, только предупредил, что охрана теперь будет находиться в палате, а не у двери.
В половине девятого Брейль пришел ко мне позавтракать и доложиться. Выслушав его отчет о состоянии пациентов в больнице, я вкратце рассказал о случившемся ночью, умолчав о шапочке медсестры и своем странном состоянии.
Собственно, я не стал упоминать об этом по вполне понятным причинам. Во-первых, Брейля могла выбить из колеи новость о шапочке – я укрепился в своих подозрениях, что Брейль был тайно влюблен в Уолтерс. Услышав о шапочке, он мог сразу направиться к мадам Мэндилип. И если обычно мой ассистент был человеком рациональным и сдержанным, в этом вопросе он мог оказаться легко подверженным внушению. Такой визит таил бы опасность для него, к тому же его наблюдения и умозаключения обесценились бы. Во-вторых, если бы он узнал о моем состоянии этой ночью, он, безусловно, установил бы за мной круглосуточное наблюдение. И в первом, и во втором случае я не добился бы своей цели – поговорить с мадам Мэндилип наедине, взяв с собой только Макканна для охраны. И то я намеревался оставить громилу у входа в магазин.
Я не знал, чего ждать от этой встречи. Очевидно, это был единственный способ сохранить самоуважение. Если бы я признал, что случившееся было проявлением ведовства, темной магии, сверхъестественных сил, то поддался бы суеверию. Сверхъестественного не существует. Если мы наблюдаем какое-то явление, оно должно подчиняться законам природы. Материальные объекты должны существовать в рамках определенных закономерностей. Возможно, человечество еще не до конца познало эти закономерности, тем не менее они существуют. Если мадам Мэндилип обладала познаниями в области какой-то неведомой мне науки, то я как ученый должен был выяснить все, что только мог. В особенности, учитывая мой собственный эмпирический опыт этой ночью. Я сумел обыграть ее на ее поле – если, конечно, все случившееся со мной не было результатом самовнушения. Тем не менее это придавало мне приятное чувство уверенности. Я должен был встретиться с мадам Мэндилип.
В тот день мне предстояло консультировать пациентов, я не мог уйти до двух дня. Я попросил Брейля остаться на дежурстве с Рикори на пару часов.
В десять мне позвонила медсестра и сказала, что Рикори пришел в себя и зовет меня.
Когда я вошел в комнату, мужчина улыбнулся.
– Я думаю, доктор Лоуэлл, вы не только спасли мою жизнь, вы совершили кое-что намного большее. Рикори благодарит вас. Он никогда не забудет об этом! – Гангстер выразился несколько витиевато, но эти слова вполне соответствовали его характеру.
Я с облегчением вздохнул.
– Мы мигом поставим вас на ноги. – Взяв его за запястье, я прощупал пульс, а потом потрепал его по руке.
– Кто-нибудь еще погиб? – шепотом спросил Рикори.
Я не знал, помнит ли он что-то из случившегося ночью.
– Нет. Но вы потеряли много сил с тех пор, как Макканн привез вас сюда. Вам не следует утомлять себя разговорами. Ничего не случилось. Ах, да. Сегодня утром вы упали, вставая с кровати. Вы помните?
Рикори посмотрел на охранников.
– Я слаб. Я очень слаб. Вам нужно вернуть мне силы как можно скорее.
– Через два дня вы сможете подняться на ноги.