Мартин сидел на переднем сиденье отцовского бьюика, в сумерках середины лета мчащегося по автомагистрали в Арегону. Залитое дождём шоссе трудно было назвать пустынным. Серо‑голубое, с красноватыми всполохами, небо отражалось на мокрой и тёмной поверхности дороги, делая её золотистой; вспыхивая фарами и сигнальными огнями, мимо проносились тяжёлые грузовики – дворники переднего ветрового стекла настойчиво смахивали дождевые капли, в которых отражался весь этот блеск и ослепительное сияние.
Мартин чувствовал тепло и запах шерсти собаки Гейдж, которая протиснувшись между сиденьями, положила лапы и морду ему на колени.
– Отец, – спросил Мартин, – скажи, космос действительно пуст?
Артур не отвечал. Не было больше никакого шоссе, не было больше Земли. Не было и отца на Ковчеге – он остался на Марсе, где прошли уже века.
Мартин Гордон пошевелился, стараясь проснуться. Он с трудом открыл глаза и расжал кулаки. Солёная слезинка попала ему прямо в горло; закашлявшись, он окончательно пришёл в себя. Пятна и полосы жёлтого и белого цвета разбегались по стенам просторной комнаты с высоким потолком – как огни мчащихся машин.
Мартин никак не ожидал проснуться именно здесь. Рядом с ним, в гамаке, спала девушка с внешностью феи – с тёмными, почти чёрными волосами.
– С тобой всё в порядке? – спросила она, открыв глаза и слегка улыбнувшись.
– Думаю, да, – ответил он. – Просто я видел сон.
Последнее время Мартин часто видел сны, – особенно с той поры, как стал жить с Терезой. Он видел сны о Земле – приятные, но в тоже время и тревожащие.
– О чём?
– О Земле. Об отце.
Спустя восемь лет после смерти Земли дети покинули Центральный Ковчег и Солнечную систему и отправились в путешествие на Корабле Правосудия.
Через два года после их отлёта – по времяисчислению Ковчега – оставшиеся в живых земляне были погружены в глубокий сон.
В то время, как на Ковчеге прошло два года, для детей на корабле – лишь один. Скорость корабля росла, время текло для них все медленнее, приближаясь ко времени Вселенной – земной год проходил для них за шесть с половиной дней. Вообще, годы стали для них измерением прошлого; годы остались в мире, которого больше не существовало.
Если родители Мартина ещё и были живы, то они, как и другие спасённые земляне, жили на Марсе, переселившись туда после трёхвекового сна на Ковчеге.
Для Мартина и других детей прошло за это время лишь пять лет.
Тереза подвинулась к нему поближе и, глубоко вздохнув, обняла.
– Тебе снится всегда одно и то же, – пробормотала она и снова уснула. Тереза засыпала удивительно легко. Мартин смотрел на неё, все ещё смутно понимая, что же происходит.