Мы находились рядом, и это была не игра.
Я бы поставил свою жизнь на кон, что это правда. Я задумался. А если я… Что если… Нет, я становлюсь таким же параноиком, как Доннер.
– Вычеркните Хазена из списка подозреваемых. Мы не вправе шпионить за Флотом.
– Сэр, если он каким-то образом вовлечен, даже прикрывая…
– Я несу за это ответственность.
– Да, сэр, – упавшим голосом сказал генерал. – Насчет кузины… Мы собираемся применить детектор лжи.
– У вас есть ордер?
– Сегодня вечером получим. У нас есть свой судья. Я уже открыл рот, чтобы возразить, но призадумался.
Чем меньше я знаю о технике расследования, тем лучше. Иногда такие вещи надо делать, и никому от этого хуже не станет. Ведь погибли кадеты, совсем еще пацаны. И если сравнить их права и права этой сестры Букера…
– Очень хорошо. Действуйте. – И я повесил трубку. Бевин повернулся от голографовизора:
– Мы все хотим, чтобы убийцы были пойманы. Но как можно отправлять людей на детектор лжи без должных доказательств?
– Занимайся своими делами.
– «Свой судья»? Разве это честно? Он меня достал.
– Напрашиваешься на порку?
– Хорошо бы, если бы в результате меня отправили назад, в Академию. – Его щеки раскраснелись. – Я-то думал, что, кем бы вы ни были, вы – порядочный человек.
– А кто же я еще – ты, маленький грубиян?! На что ты намекаешь?
Я объехал вокруг стола и остановил свое кресло в нескольких дюймах от его ног.
– Вы… Прошу прощения, сэр. Я лучше промолчу.
– Поздно. Заканчивай свою фразу. Кто я?
– Фанатик. Вы ненавидите своих политических противников. Ненавидите всех «зеленых» не задумываясь.
Я был скорее шокирован, чем рассержен.
– Бевин, ты разве не понимаешь, что работать с Генеральным секретарем – большая честь? Ну? Не открывай попусту рот, отвечай!
– Вы для этого забрали меня из Академии? Смотреть, как вы потакаете своим любимчикам, подавляете гражданские свободы, запугиваете ваших помощников…
– Хватит! – Я повернулся к столу, схватил мобильник и дрожащим пальцем вдавил тревожную кнопку. – Ансельм! Спускайся сюда! – И стал ждать, кипя от возмущения.
Послышались торопливые шаги. Раздался стук в дверь. Вот она открылась.
– Сэр, гардемарин Ансельм докладыва…
– Возьми этого хама и всыпь ему! Я хочу, чтобы он хорошенько запомнил… Сейчас же, гард!
Будь у меня здоровые ноги, я бы сделал это сам и с огромным удовольствием.
Бевин бросил на меня презрительный взгляд:
– Правда более не защита?
– Для грубиянов и нахалов – нет… Что ты имеешь в виду?
Ансельм уже довел кадета почти до дверей. Я поднял руку и остановил его.
Бевин потирал руку, за которую его схватил гардемарин:
– Вы запретили слежку за мистером Хазеном, потому что он из Флота, но не запретили следить за Сарой, потому что она человек гражданский и кузина Букера.
Это и значит потакать любимчикам. Вы послали девушку на детектор лжи е применением наркотических веществ только за какие-то разговоры о бакалее. Они ублюдки – те, кто убил Сантини и других, – но у них тоже есть права. И честный судья никогда бы не дал вам на это санкции.
– Продолжай. – Мой голос был зловеще глухим.
– Я служу у вас, а вы меня запугиваете. Мои мысли – это мое личное дело, но вы приказываете вам их выкладывать. А потом наказываете меня, потому что они вам не понравились.